***
Чонгук уходит с тренировки по квиддичу мокрый и вымотанный. На улице нещадно льет дождь, но капитан их команды не стал их жалеть. Скоро межфакультетские соревнования, первый матч с Гриффиндором. Чонгук хочет победить, но не ради защиты чести их факультета. Чонгук хочет увидеть восхищение на лице Хосока. Он знает, что старшекурсник не любит такие мероприятия, не ходит на них, но каждый раз, как играет команда Чонгука, он появляется на трибунах, боязливо забиваясь в угол, будто надеясь остаться незаметным. Чонгук всегда замечает. Он ведь ловец — глаз наметан на миниатюрные прекрасные вещи. После того занятия по созданию патронусов прошло две недели. Они собирались еще два раза — третьекурсники и четверокурсники всех факультетов, но создать полноценных патронусов смогли только несколько человек. Чонгук был в их числе. Ему удается легко, когда он видит Хосока. У Тэхена получилось тоже — его ястреб несколько раз облетел зал под шумные аплодисменты. Патронусом Чимина оказался медвежонок, вызывая у половины студентов умиление, а у другой — снисходительное хмыканье. Из палочки Хосока не желала вырываться даже струйка. Под конец занятия он становился таким опечаленным, что Чонгук едва сдерживал порыв крепко его обнять. Нельзя. Никто не должен знать. — Чонгукки, пошли на ужин! — орет ему Тэхен, покидая раздевалку. Чонгук вяло машет ему рукой. Он не особо хочет есть, но приемы пищи в Большом зале — единственная возможность увидеть Хосока в дни, когда у них нет общих занятий. Чонгук переодевается, палочкой высушивает форму и волосы. Он смотрит в зеркало, пытаясь заставить пушистые пряди нормально лежать, а потом злится на себя за то, что так над этим заморачивается. Хосоку на него плевать. Хосок его даже не замечает, сбегает, стоит Чонгуку подойти ближе. Хосок вообще весь необычный, странный — тихий, задумчивый, всегда старается держаться в стороне, но при этом настолько красивый, что дух захватывает. Обидеть его значит совершить непростительное. Чонгук давно сравнивал его с единорогом. Хосок в его глазах разве что не светится. После первой — и единственной — попытки заговорить Хосок так его шуганулся, что Чонгук сам растерялся, и старший сбежал, провожаемый насмешливыми выкриками Тэхена, которого Чонгук почему-то не одернул. Он до сих пор об этом сожалеет. Может, именно поэтому его патронус… Чонгук встряхивает головой, прогоняя ненужные мысли, и выходит из раздевалки, захлопывая за собой дверь. В коридорах уже пусто — все ушли на ужин в Большой зал. Чонгук ускоряет шаг, заворачивая за угол, и в него врезается Хосок — младший успевает придержать его за плечи, чтобы тот не упал. Хосок поднимает на него взгляд и выглядит очаровательно растерянным. Так близко Чонгук его видит впервые. Он может рассмотреть россыпь бледных веснушек на его скулах, его ресницы немного выцвели на концах, а на верхней губе у него крошечная родинка. — Привет, — выдыхает Чонгук, не разжимая рук. Хотел бы он вечно держать Хосока совсем рядом, прям как сейчас. Плечи под его пальцами кажутся узкими и совсем хрупкими — не то, чтобы Чонгук когда-то обманывался насчет худобы старшего, но никогда еще у него не было шанса это проверить. — Привет, — кивает Хосок, а потом поднимает ладонь, кладя ее на запястье Чонгука — маленькую, светлую ладонь. Прикосновение отдается приятным теплом внизу живота. Секунды растягиваются, и все вокруг замирает, когда Чонгук смотрит Хосоку в глаза. У него перехватывает дыхание, когда Хосок сжимает пальцы и, чуть покраснев, отводит руку Чонгука от себя. — И пока. Он скрывается за углом быстрее, чем Чонгук успевает моргнуть, и его сердце бьется где-то в горле. На ужин в Большой зал он не идет.***
Чонгук ловит снитч на двадцать пятой минуте матча. Зеленая половина трибун взрывается радостными криками, команда набрасывается на него с объятиями, но ему все равно. Он плавно приземляется и первым идет в раздевалку, но его апатичного настроения никто особо не замечает — гриффиндорцы слишком злы из-за проигрыша, слизеринцы слишком обрадованы победой. Хосок на матч не пришел. Хосока с дня того столкновения в коридоре Чонгук не видел вообще. Прошло всего четыре дня, но старший не появлялся ни в Большом зале, ни на совместных занятиях по созданию патронусов. В последний раз у Чонгука тоже ничего не вышло — его одолевали слишком тяжелые, грустные мысли. Он влюблен в Хосока. Он влюблен в него с первого курса, влюблен так сильно, что порой не может больше ни о чем думать. И он не признается в этом не потому что боится запятнать свою репутацию золотого мальчика, а потому что боится, что Хосок ему просто-напросто откажет. Он разбивает свое сердце сам, не давая возможности сделать это Хосоку. Чонгук переодевается, ждет, пока трибуны опустеют, и снова выходит на улицу, прихватив с собой метлу. Полеты всегда успокаивали его. Он забирается на нее, мягко отталкиваясь ступнями от земли и взмывая вверх, к тусклому сероватому небу. Он прикрывает глаза, позволяя прохладному ветру обнять его за плечи, отдается ощущению безграничной свободы, чтобы очистить мысли от ненужных терзаний. Чонгук нарезает круг за кругом, не смотря вниз, стремясь еще выше. Он не сразу замечает, что что-то не так. Становится вдруг очень холодно, Чонгук ежится, пытаясь снизиться, но тело перестает слушаться. Ладони немеют, и ему остается только сильнее вцепиться в древко метлы, неимоверным усилием воли заставляя себя направить ее вниз. Земля приближается слишком стремительно, и Чонгук падает на траву, вышибая весь воздух из легких. А потом он видит его. Раньше о дементорах он только слышал, но, даже не зная, как они должны выглядеть, он узнает, кто это. И ему становится очень, очень страшно. И тяжело дышать. Мысли, которые давили на него до этого, сейчас становятся неподъемными. Хосок не любит его. Хосок никогда-никогда его не полюбит. Никто его не полюбит, потому что Чонгук — всего лишь красивая оболочка, никто не хочет узнать, что под ней. Ему нужно отползти, нужно убежать, нужно взять палочку и вызвать патронуса, но он не может. Да и есть ли смысл? Не проще ли просто… исчезнуть? Холод просто невыносимый. Чонгук сжимается в комок и закрывает глаза. От дементора воняет смертью и гнилью. Он старается не дышать и готовится к неизбежному. И в этот момент громкий знакомый голос разрезает ледяную тишину. — Экспекто патронум! — орет Хосок, и Чонгук резко распахивает глаза. Единорог проносится мимо него, и дементор исчезает, преследуемый магическим существом, и Чонгук тут же втягивает в себя прелый запах осени, едва не рыдая от облегчения. Теперь он понимает, почему Хосок в Гриффиндоре, несмотря на то, что его все считают трусом. Только очень сильный волшебник может вызвать патронуса в присутствии дементора, да еще и такого мощного, плотного патронуса. Хосок несется к нему, падает на колени, дрожащими ладонями обхватывая покрытое испариной лицо, и несколько бесконечных мгновений вглядывается в его глаза. Чонгук накрывает его ладони руками, прижимая ближе, молясь про себя о том, чтобы тот не отпускал, не уходил. — Я не уйду, — обещает Хосок, и Чонгук едва успевает осознать, что молился вслух, как Хосок склоняется, прижимаясь к его губам своими. Чонгук задыхается снова, только в этот раз не от страха, а от безумной, распирающей изнутри любви.***
Был скандал. Профессора выясняли, каким образом дементор мог попасть на территорию школы, почему никто не заметил раньше, как могли допустить его нападение на студента. Благодаря тому, что Хосок спас Чонгука, Гриффиндору начислили сто пятьдесят очков, и победа команды Слизерина в матче перестала иметь значение. Но Чонгука это все не особо волновало. Его волновало другое. — Не понимаю, в чем такая срочность, — растерянно бормочет Хосок, пока Чонгук тащит его за собой в библиотеку. Он выглядит сонным и взъерошенным, что не было удивительным — время едва перевалило за пять утра. В один момент Чонгук не выдерживает, прижимает старшего к стене и, бегло оглядевшись, целует припухшие губы. Хосок охает, вцепляясь пальцами в его пижаму под распахнутой мантией, но не отталкивает от себя, послушно отвечает на поцелуй. Чонгук целует его долго, медленно и вкусно, положив ладони на тонкую шею и поглаживая кожу большими пальцами. Звуки, которые они издают, в пустом коридоре звучат совсем уж неприлично. Чонгук отстраняется, упираясь лбом в лоб Хосока и довольно улыбаясь. — Офигел совсем, — бормочет Хосок, обнимая его за талию. — Никакого стыда. — Ты любишь меня, — самодовольно тянет Чонгук, коротко лизнув его в покрасневшие губы. — Люблю, — соглашается Хосок. Чонгук аж теряется от такого, и старший смеется, подталкивая его в живот. — Куда ты меня вел, горе Казанова? Чонгук смущенно хмурится и отходит, беря Хосока за руку. Они приходят в библиотеку. — Я кое-что нашел, — взволнованно объясняет младший, уверенно идя по узким рядам к одной из полок. Он привстает на цыпочки, ведя кончиками пальцев по корешкам старинных фолиантов, пока не достает один из них. Хосок заинтересованно заглядывает ему через плечо, пока он листает книгу, бережно касаясь плотных желтоватых листов. — Вот, смотри, — он тыкает пальцем, разворачиваясь, чтобы Хосоку было удобно. Хосок становится ближе, поддерживая тяжелый фолиант, и читает вслух. — «Соулмейты считаются одним из самых редких явлений в мире магии, за всю историю зафиксировано около пятнадцати таких случаев. Соулмейтом считается идеально подходящий тебе человек, который делает тебя сильнее. Обнаружить соулмейтов можно всего одним способом — при помощи патронусов. У родственных душ патронусом является одно и то же животное». Вау, — Хосок приоткрывает рот, поднимая взгляд и глядя в сияющие глаза Чонгука. — Боже мой. Получается, профессор Снейп и мать Гарри Поттера были соулмейтами? Профессор Лонгботтом рассказывал, что их патронусом была лань. Это же невероятно! — Да, Хосок, — закатывает глаза Чонгук, захлопывая фолиант и кладя его на место. — А знаешь, у кого еще одинаковые патронусы? У нас с тобой! Хосок молчит слишком долго, и Чонгук оборачивается, тут же покрываясь мурашками от того, что в его глазах застыли слезы. Он подается вперед, обнимая его за плечи. — Ты чего, Хосок? Это же хорошо? Ты ведь рад? — обеспокоенно спрашивает он. Хосок дрожит в его объятиях. — Я всегда думал, что не подхожу тебе, — приглушенно бормочет он. — Что никогда не буду тебя достоин. Что тебе нужен кто-то лучше. — Хосок… — Получается, — Хосок отстраняется, чтобы заглянуть в его лицо, и шмыгает носом, — я подхожу тебе, да? Чонгук всматривается в его глаза, ощущая грудью его сбитое сердцебиение. Если бы он мог, никогда бы не выпускал Хосока из рук. Никому бы его не отдавал. Хосок прекрасен. Чонгук любит его так сильно. Он проводит кончиками пальцев по его щеке и склоняется, выдыхая в самые губы: — Больше, чем можешь себе представить.