Лондон, 1768 год
Смог, царивший на улицах столицы Туманного Альбиона, сегодня слегка рассеялся, что не могло не порадовать местных жителей, которые, в свою очередь, высыпали на улицу и теперь, словно муравьи, сновали туда-сюда переходя от одной торговой лавки к другой. Кто-то под действием благоприятной погоды неспешно прогуливался по Флит-стрит, насвистывая простую мелодию и млея под выглянувшим солнцем, кто-то спорил с торговцем, а кто-то, перебрав с элем, выходил из таверн хмельным и — не сложно догадаться — удовлетворённым. Оживший на пару дней город, обычно задушенный копотью и покрытый серой туманной пеленой, желал прожить эти редкие солнечные дни наилучшим образом. Молодой парень лет семнадцати, подперев стену трёхэтажного дома, с присущим ему спокойствием оглядывался по сторонам. Сложив руки на груди, он с огоньком азарта в карих глазах, взглядом перебегал с одного прохожего на другого в поисках потенциальной жертвы предстоящего грабежа. Народу было предостаточно, но подросток, кажется, отметив одну жертву, тут же примечал другую. Наконец, засунув руки в карманы потертых штанов, парень непринуждённо прогулочным шагом направился в безлюдный переулок, куда только что завернул неизвестный мужчина в богатом фраке. Вор оглянулся. Я, сидящая до этого на скамейке и жующая яблоко, поднялась с места и неторопливо зашагала по улице, словно бы и невзначай направилась к тем же домам. Осторожно расталкивая людей, посмотрела в сторону переулков — парень исчез, ровно как и тот, кого он преследовал. Выбравшись из потока людей, я свернула в переулок и запетляла между домами. Прекрасно знавшая местные дворы и переулки, я легко ориентировалась и вскоре вышла из-за стены очередного дома, тут же заметив мужчину в коричневом плаще, за которым и велась слежка. Он, видимо, услышал мои неосторожные шаги и оглянулся, заставив меня сразу же спрятаться обратно за дом. Почувствовав на себе укоризненный взгляд, я заметила Джека, спрятавшегося в середине двора, за колодцем. Он недовольно покачал головой, на что я опустила глаза, безмолвно прося прощения за лишний шум. Оглянувшийся на шум человек дорого заплатил за свою неосторожность. Быстро, почти молниеносно и неожиданно появившийся позади мужчины ещё один вор - Блэйд - надел первому на голову мешок, который ранее был***
Я, не отрывая взгляда, завороженно смотрела на танцующее в ночном мраке пламя костра. Вылетавшие из него искры тут же гасли в прохладном воздухе летней ночи. Я поёжилась, обняв колени, и прикрыла глаза. Голос Джека, такой родной и успокаивающий, тихо рассказывал очередную историю из его детства. В отличие от нас с Блэйдом, он помнил свои ранние годы достаточно хорошо. - …мама готовила чай из ромашки, а отец приносил дичь с охоты. Он всегда говорил, что сделает меня лучшим охотником Лондона, — парень улыбнулся воспоминаниям, а Блэйд мечтательно прикрыл глаза. — Но мать всегда хотела, чтобы я стал учёным. Я хмыкнула. Последний факт совсем не удивил меня, ведь именно Джек научил нас писать и читать, а после еще и привил любовь к книгам. Правда, оные нам попадались крайне редко, ведь немало украденных денег шло на еду и одежду. Мы не жаловались: такова жизнь малолетних воров, здесь уж ничего не попишешь. За всю свою жизнь я прочла только две книги — и обе мы стащили у местного торговца. -…но я не думаю, что у них что-нибудь вышло, — кареглазый Джек подмигнул мне, на что я улыбнулась. Все мы знали, что с самого детства, если не с младенчества, Джек мечтал иметь собственный корабль. Стал бы он пиратом или порядочным моряком — значения не имело (но что-то подсказывало мне, что он выбрал бы путь менее порядочный, но оттого более свободный — пиратство вполне могло бы стать его заработком). Он просто был влюблён в море, которое, пока что, словно избалованная девушка из богатой семьи, старательно его не замечало. Монолог парня медленно перетёк в иное русло — о морях и океанах. Блэйд, растянувшись на небольшом куске парусины, мирно посапывал, изредка дергаясь во сне. Я, зараженная окружавшим нас спокойствием, лениво отвела взгляд от спящего азиата. Но я забегаю вперёд. Будет лучше, если я расскажу всё с начала. Джек Уилан — старший член нашего трио. И самый опытный в плане воровства. Он почти до пяти лет жил с родителями в хорошей, хотя и небогатой семье охотника. Судьба сыграла с этой счастливой семьёй злую шутку — брюшной тиф. За пару-тройку недель маленький мальчик с хорошим будущим лишился и отца и матери, и этого самого будущего. Тяжело сказать, смогло бы всё измениться, если бы местные сборщики налогов не просекли бы, что пятилетний ребёнок не способен зарабатывать не только на еду, но и на налоги, и не отобрали бы собственность отца Джека. Но всё произошло именно так. И ребёнок из хорошей семьи был выброшен на улицу и предоставлен самому себе. «Первый месяц на улице — самый сложный», — всегда говорил Уилан. Он запомнил каждый день этого месяца: легко ли добыть еду пятилетнему мальчику? Джек прибивался к стайкам бродячих ребят постарше, которые делились едой. Но не всегда. — Я не помню, сколько дней не ел, — рассказывал он в один из таких вечеров, как этот. — Прибился к какой-то группе ребят — они показались мне доброжелательными. Но я ошибся, — продолжал он, сузив глаза и дёрнув плечом, на котором, едва заметный в свете костра, виднелся старый шрам, судя по всему, оставленный теми ребятами. — И с тех пор я никогда не просил еду или деньги. Вместо этого я научился драться. И больше не нуждался в подачках. А мы брали с него пример и тоже отказывались просить еду у горожан — вместо этого учились работать в команде, даже если соперник был сильнее. Мы с Блэйдом были не против так, как в добыче денег и продовольствия все средства хороши. Кстати, о Блэйде. Его история гораздо туманнее. Когда мы встретились, мне было девять. Сколько было лет парнишке, мы не знали, хотя Джек предположил, что «новенький» моего возраста. Разрез его глаз был явным доказательством его азиатского происхождения, но большего мы о нем не знали: ни причин, по которым он оказался здесь, в Лондоне, ни источника его амнезии, которая, судя по всему, безвозвратно стёрла из памяти Блэйда отрезок жизни длинной в девять лет. Имя азиата было придумано мной, чем я очень гордилась, хотя, учитывая его происхождение, наверное, его родное имя было совсем иное. Блэйд сильно отличался от Джека: первый еще не утратил своего ребячества, был легкомыслен и любил поспать. Почти противоположность Уилана. А что я? А я — единственная девчонка, «мелкая», как меня называл Джек, в этой команде малолетних воришек. Я, скорее всего, не имела ни интеллигентной семьи, как у Джека, ни приобретённой амнезии, как у Блэйда. Сколько себя помню, с самого начала моего сознательного возраста, Джек всегда был со мной, был моим названным братом, которому я отчасти всегда старалась подражать. Я редко думала о том, кто был моими родителями, и почему они меня… бросили? Потеряли? Мне было тяжело жалеть о тех людях, которых я никогда не видела, не знала, и, как минимум, которые так или иначе бросили меня на произвол судьбы, поэтому я никогда не старалась разжечь в груди чувство горечи, ведь его — грустно об этом говорить — там нет. Другими словами: я не хотела копаться в листве своего генеалогического древа и никогда не стремилась разыскать ни отца, ни мать. Это было просто… неактуально. Всегда одна цель, создавшая разношерстое трио — выжить и не умереть от голода или какой-нибудь заразы. — Кста-а-а-ти, — самодовольно протянул Джек, нарушив нависшую на последние несколько минут, но совсем не мешающую, тишину, — у тебя сегодня День Рождения. Я рассеянно оторвала взгляд от костра. Что? — А? — мысли сами излились в красноречивый вопрос. — С Днём Рождения, мелкая, — рассмеялся Джек и, достав откуда-то из-за спины чёрную треуголку, нахлобучил мне её на голову. - Теперь вам пятнадцать, мисс. Вообще, я не знала даты своего настоящего Дня Рождения, ровно как и Блэйд с Джеком. Последний точно помнил, что вся его семья собиралась на праздник ранней весной, когда появляются первые проталины, поэтому так и повелось: в день, когда мы впервые видим голую землю после зимы, то и празднуем его День Рождения. Мы же с азиатом свой День Рождения выбрали, не ссылаясь на какие-либо воспоминания: он предпочёл день, когда выпадает первый снег, а я - когда становится тепло, но ветер всё ещё дует с севера. Обычно это происходит где-то в середине мая. — Ну, спасибо! — рассмеялась я, похоже, разбудив доселе дремавшего Блэйда. — Ты где её достал? — Это мой маленький секрет, — подмигнул он. — А теперь, ложись-ка спать. Я поправила шляпу и, не смотря на слова Джека, снова уткнулась взглядом в танцующее безумный танец пламя костра. Тьма уже обступила нас со всех сторон и вдалеке завыли волки. Когда-нибудь, всё будет по-другому. Когда-нибудь мы не будем вынуждены прятаться в развалинах старого особняка. Когда-нибудь...