***
— Да-а-а, так мы ещё не жили. Я походила конём и, съев королеву Блэйда, которому принадлежали эти слова, хмыкнула. Последний, вскрикнув, схватился за голову. — Не отвлекайся, — послышалось со стороны Джека, перелистывающего очередную книгу. Азиат шутливо надулся и взглянул на меня исподлобья, я рассмеялась. — Ты всё время оставляешь свою королеву без защиты, — покачала я головой. — Не по-джентльменски. Послышался смешок со стороны Уилана — Блэйд недовольно зыркнул и на него. — Шахматы — это не моё. Как дела с нашим письмом? Как только я принесла домой (непонятно, когда поместье стало вдруг домом, но я решила не анализировать этот момент) оба письма с координатами чего-то, что, вероятно, было ключом к разгадке места, где хранится Кольцо, нам нужны были дальнейшие указания к действиям, деньги и корабль. Поэтому мы написали письмо Джонсону в Бостон. — Его забрали только утром. Хотя бы пару дней придётся подождать. Вот мы и убивали время, как могли. Удивительно, но уже на следующее утро пришёл ответ, в котором Уильям лаконично попросил нас приехать в Бостон и взять с собой письма — он хотел взглянуть на них лично и показать «сочувствующим». Пожав плечами, мы собрались к полудню и скоро скакали по белоснежному лесу. Мы торопились, потому что лесные дороги, как оказалось, не так безопасны, как нам бы хотелось, и поэтому у нас не было возможности насладиться великолепием снежного леса. Хотя, у меня такая «возможность» всё-таки появилась. Я немного замедлила коня, мотая головой по сторонам. Снежные шапки на голых ветках деревьев действительно показались чем-то необыкновенным и волшебным. Раньше я никогда не проникалась зимней красотой природы — её на ужин не съешь, но теперь все было по-другому, и я просто не могла оторвать взгляд. Увлеченная окружающим меня пейзажем, я не услышала ни подозрительно-хитрого смешка впереди, ни щелчка перезаряженного пистолета. Впрочем, Джек был начеку, но даже его «Блэйд?» не насторожило меня. Свою фатальную ошибку я осознала лишь несколько секунд спустя. Оглушительный выстрел — мой конь ускорился, я вздрогнула от неожиданности и уже набрала в лёгкие воздуха, чтобы спросить, что за чертовщина происходит, но… Моим намерениям помешал слабый удар по голове. Я поняла — одна из снежных шапок теперь сменила свою локацию прямиком мне на голову. Спереди раздался хохот. — Снежная королева! — Блэйд согнулся пополам от смеха, даже его конь довольно фыркал. Джек прыснул. Пытаясь состроить суровое выражение лица, я выхватила пистолет из кобуры и трижды выстрелила в лапки ели, под которой стоял азиат. Куча снега полетела прямо на него. Увидев это, Блэйд дернул поводья лошади, но тут меня спасла узкая дорога: конь замялся, и не успел отойти. Мгновение спустя азиат был в снегу, так же как и его конь и сумка. Справедливость восторжествовала! Джек смеялся, но, увидев такое же недовольное выражение лица Блэйда, какое было минуту назад у меня, дернул коня за поводья и, всё еще сдерживая смех, сказал: — Я, пожалуй пойду… Ваше Величество. В тот момент я чуть не упала с коня.***
Зимний Бостон мне нравился. Крыши укрыты сугробами, над дверьми подвешена омела, плющ и остролист. Люди продолжали празднование Рождества, отчего многие встречающиеся нам на пути дарили искренние улыбки — правда, иногда они были вызваны алкоголем, но это не важно. Всё это живо напомнило мне матушку Англию, и не то чтобы я скучала, но ностальгия заняла мои мысли на все время пути до таверны «Зелёный дракон». Внутри заведения оказалось много народу, люди пили и ели, громко смеялись. Иногда почти вся таверна замолкала, и кто-то, особенно пьяный, заплетающимся языком произносил тост. После раздавалось радостное улюлюканье, веселье снова заполоняло собой помещение. Хозяева таверны тоже прочувствовали дух праздника: выручка в такие дни превышала заработок в несколько раз! Возможно, именно по этой причине, когда мы вошли, нас встретили самым доброжелательным образом: мне, шедшей впереди, сунули в руки целую бутылку вина, наскоро поздравив с Рождеством. Я, заражённая всеобщим весельем, радостно развернулась, передав бутылку Блэйду, на лице которого мгновенно появилась широкая довольная улыбка. Я рассмеялась. — Куда нам идти? — мне пришлось повысить голос, потому как народа было слишком много, и в таверне становилось всё теснее. — На втором этаже комнаты, — ответил Джек, на плечо которого тут же упала чья-то огромная рука. На лице Уилана отразилось искреннее непонимание ситуации, а обладатель руки, проорав бедному парню в ухо «Дружи-и-и-ище!» и, расхохотавшись, ускакал в толпу, как молодой олень. Что он хотел от Джека, так и осталось непонятным. — Где Блэйд? — спросила я, вдруг заметив отсутствие азиата. Джек кивнул в сторону, где наш потерявшийся танцевал с гризеткой. Во мне взыграла женская солидарность: я вспомнила ту служанку. Однако, тут же отмела эту мысль — я еще не разговаривала с ним о ней, а значит не знаю, какие между ними отношения, поэтому не буду лезть в бутылку. Наконец, мы пробрались к лестнице и поднялись на второй этаж, направившись к комнате — хорошо, что Уильям подробно написал в письме, где его искать, и нам не приходится в растерянности бродить по всей таверне. — Мисс, куда вы направляетесь? Сюда нельзя. Мужчина, который шел чуть впереди, вдруг перегородил мне дорогу. Я приподняла бровь — что это за правила такие?! — С каких пор? Места всем хватит, отойдите, у меня назначена встреча здесь. Я наконец-то подняла голову. Передо мной стоял черноволосый, черноусый и чернобровый немолодой человек, с серыми глазами и пронзительным цепким взглядом. Одет он был небедно, но вид был потрепанный и как будто уставший. Он сощурил и без того небольшие глазки. — С кем? — Это государственная тайна, — приторно ответила я. Спиной я почувствовала нагнавшего меня Джека и заметно расслабилась. — Ждите. Я повернулась к Джеку и, когда он немного наклонился, шепнула: — Он пьян, похоже. Уилан пожал плечами. — Может, один из «друзей» Уильяма? Я хмыкнула. Кто знает. Наконец, Усатый приоткрыл дверь, бросив небрежное «Входите». Посередине комнаты стоял довольно большой стол, за которым сидело несколько человек. Я пару раз моргнула — неужели мы ошиблись? Я уже собиралась скоропалительно извиниться и вытолкать и себя, и Джека из комнаты, когда мне на плечо упала чья-то увесистая рука и под пьяный смех обняла так, что косточки затрещали. — А вот и деточка подоспела! — я почти обрадовалась, услышав голос Томаса Хики, который поспешно отпустил меня, когда в комнату зашёл Джек. — Клэр, Джек, — Уильям, сидевший в другом конце комнаты, приветственно встал и подошёл к нам. — Мистер Джонсон, — я кивнула. Мужчина подошёл к нам и представил сидящим, а потом сидящих — нам. Джон Питкерн, который коснулся треуголки в знак приветствия, Бенджамин Чёрч, никак не отреагировавший на нас, Хэйтем Кенуэй, который единственный встал, произнеся бархатным голосом «Рад знакомству» и… Усатый. Я забыла его имя. На нас с Джеком устремились несколько пар глаз, кто-то разглядывал с любопытством, кто-то — с равнодушием. Я сделала шутливый неумелый книксен, кто-то улыбнулся. — А где мистер Блэйд? Я сняла треуголку, прикрыв ею улыбку. Мистер Блэйд. Джек кашлянул. — Мистер Блэйд поддался искушению праздника. Он внизу. — Пусть так. Вы привезли письма? — Да. Я достала из сумки два конверта. Джонсон быстро пробежался глазами по строкам, и, показав письма Хейтему, на которые тот, казалось, едва взглянул, сказал: — Теперь надо решать, что делать дальше. Во-первых, всё ещё не хватает двух писем, во-вторых, на путешествие до островов, которые упоминаются в этих двух, понадобится корабль. — Это займёт время, но, думаю, проблем не возникнет. Все обернулись к мистеру Кенуэю. Усатый помялся на своём месте. — Но, мастер Кенуэй, это весьма сомнительное мероприятие, Вы не думаете… — Чарльз, — терпеливо перебил он, — тебе не кажется, что это может помочь и нашему делу? Усатый Чарльз стушевался, опустив глаза. Похоже, Кенуэй — авторитетное лицо здесь. Лидер, если угодно. — Благодарю, мистер Кенуэй, — вежливо отозвался Джонсон, — но, думаю, понадобится и опытная команда — нужно нанять кого-то. Их трое, этого маловато для целого корабля — даже для маленькой шхуны. — Наймём, — отозвался Хэйтем. Мы пробыли на этом «собрании» еще около получаса: обсуждались детали нашего путешествия, затраты и перспективы. Компания оказалась в целом приятной, хотя мне не показалось, что это просто встреча друзей. Быть может, это какая-то немногочисленная подпольная организация? Я поделилась своими подозрениями с Джеком, как только мы начали спускаться. — Ты думаешь, нам стоит оборвать с ними связи? — спросил он, вздёрнув бровь и неодобрительно прищурившись. — Нет, — я замотала головой, — слишком поздно делать такой шаг. Я думаю, что нам бы стоило нарыть информацию про этих людей: кто знает, быть может они не так сильно отличаются от нас, как кажется на первый взгляд. Я многозначительно подняла брови. Джек нахмурился. — Ты права. Думаю, надо больше уделять внимание слухам. Люди любят громко говорить о тайнах, особенно, когда этого делать не стоит. Мы спустились вниз, где веселье приобрело ещё больший размах. Блэйд будто бы и не заметил нашего отсутствия, но широко улыбнулся и помахал, когда увидел нас с другого конца наполненного людьми помещения. Теперь запах алкоголя, кажется, заменял здесь воздух, и от этого даже дышать становилось трудновато. Пробираясь сквозь толпу, я обходила шатающихся людей, стараясь не привлечь к себе лишнего внимания. Хотя как-то раз у меня и не получилось: с громким криком «Милая!», ко мне подошёл мужчина, чей разум несомненно находился в тумане эля и рома, и с понятными нам обоим намерениями крепко обнял меня за талию. Я одной рукой оттолкнула его, совсем не прикладывая силы и этим движениям взывая к его человеческому началу. Алкоголь в его крови сыграл мне на руку. Он не то поскользнулся, не то его ноги подкосились, не то мой толчок был сильнее, чем я ожидала. Он повалился на пол, ойкнув. Ну, в любом случае, он сам не удержался на ногах. Блэйда же в ту ночь мы тащили под руки.***
Получалось, что до апреля мы были относительно свободны. Поэтому я, Джек и Блэйд исследовали Бостон: искали слухи о каких-то тайных организациях в городе, о письмах Кидда, о Уильяме Джонсоне. Информация была ценна как никогда, а люди не умеют держать язык за зубами, значит кто-то должен извлекать от этого выгоду. Чтобы ускорить сбор слухов, нам пришлось разделиться. Таверны — лучшие места для болтунов, причем я говорю не только о посетителях, хозяева тоже не умеют держать язык за зубами. Именно поэтому мы разделились: Блэйд отправился в таверну «У Джима» при условии, что алкоголь если и будет использовать, то только в целях выгоды нашей троицы, Джек пошёл в «Гарцующую кобылу», а я — в «Волчье логово». Отличное название. Договорившись встретиться в пять часов пополудни в подворотне, что находилась в четверти часа ходьбы от моей таверны, мы разошлись. «Логово» оказалось весьма неплохим местом. Да, с потолка капала вода, но это было только в одном месте — очень неплохо! Я была в тавернах похуже, и эта казалась вполне добропорядочным местом настолько, насколько таверна вообще способна таковой быть. Народу здесь было достаточно: стоял гул голосов, и мне оставалось только найти себе место, откуда будет слышно как можно больше. — Что будете? — спросила меня тучная, но шустрая женщина, как только я села почти что в середине зала. Я задумалась. — Чай? Женщина охнула. — Боюсь, у нас нет. После «чаепития» он стал ужасно дорогим. В конце концов я попросила эль, который хозяйка описала как «самый лучший в Бостоне, а значит и во всей Америке». Конечно, верить ей я не собиралась, но мне надо было отвести подозрения, потому что девушка в треуголке, сидящая одна в трактире — это подозрительно. Так я хотя бы буду занята выпивкой, если, конечно, смогу это пить. Было скучно. Самая громкая компания в таверне — три мужчины в потрёпанных камзолах обсуждали своих жён в постели. Половина таверны — кто-то из любопытства, кто-то невольно — прислушивались к этим рассказам, другая половина негромко переговаривались о своём. Я уже допила эль, который и правда оказался не таким уж и мерзким (Блэйд бы меня убил за такие слова), попыталась разговорить хозяйку, которая оказалась весьма добродушной женщиной, которой «главное, чтобы денег на еду хватало, а новостей мы не знаем — своя жизнь есть, куда нам до чужой», и хозяина, который ответил то же самое. Похоже, Клэри, сегодня ты останешься ни с чем. Я собрала свои вещи, пошла к стойке, где хозяйка — ее звали миссис Потс — наливала очередную порцию рома, и расплатилась. Я повернулась к выходу. Деревянная дверь распахнулась, громко ударившись о стену. Как стрела, мимо меня пронеслось нечто худое, одетое в лохмотья, но очень быстрое. Ребёнок подбежал к одному из столов. — Мистер Фолкнер, мистер Фолкнер! Капитан нашёл оставшиеся два письма. Последняя фраза явно должна была передаться тайно, «на ушко», но именно этот детский крик заставил всех охочих до чужих тайн, сидящих в трактире, обернуться. Поймав и себя на этом, я с безразличным видом облокотилась на стойку — когда я в треуголке, со спины меня можно принять за хлюпика. И тут я нахмурилась. Мистер Фолкнер… Где я слышала это имя? Я обернулась, стараясь придать этому движению как можно больше безразличности. «Мистер Фолкнер» сидел боком ко мне — и тут я вспомнила помощника капитана, который спас нас тогда в море. Насколько я могла судить, это был он. Я сразу же связала услышанное с нашими письмами капитана Кидда. Два письма не хватает нам, два письма нашёл его капитан… Коннор? Высокий, широкоплечий и немногословный Коннор, который вернул мне мою треуголку? Вполне возможно. Но потом я поняла, что это глупо. В одном Бостоне столько писем, что вряд ли я в своей жизни подержу столько в руках. Скорее всего, это не они. Есть куча более правдоподобных вариантов: письма от каких-то родственников, от друзей, в конце концов. Я отмела мысль о том, что у Коннора и Фолкнера могут быть оставшиеся два письма Уильяма Кидда. Я опоздала на пять минут, но сама себе простила свою непунктуальность: задержалась я именно из нежелания пропустить что-то интересное. Ну, еще из-за снега, из-за которого появились довольно большие сугробы и пробираться через них было весьма непросто. Снег крупными хлопьями падал на плечи, но, спасибо Джонсону, мне было почти всё равно — в тёплой одежде мне от быстрой ходьбы по сугробам даже было немного жарко. Но лучше так, чем стучать зубами всю зиму. Несмотря на то, что в Новой Англии (так Америку я называла только про себя, потому что местным это совсем не нравилось) разгорался костёр революции, в который король Георг, пытаясь его потушить, сам, по правде говоря, подкладывал дровишки из повышений пошлин и попыток ограничить самостоятельность колоний, Рождество всё-таки возымело положительный для Англии эффект. Неудивительно, ведь никто не хочет бороться с ненавистным правительством во время этого праздника: одни просто хотят уделить законное время выпивке, а другие слишком набожны, вот и всё. В подворотнях довольно темно, но почти над каждой дверью висит плющ. Я улыбнулась. Всё-таки зима — это хорошо, когда не надо слишком много думать о том, как прокормиться и согреться. Наконец я дошла до места встречи. Силуэт, в котором я сразу же узнала Блэйда, стоял, опираясь на высокий забор. Азиат покачивался. — Я надеюсь, у тебя есть что-то интересное как результат твоей пьянки, — весело крикнула я, хитро прищурившись. Глаза привыкли к темноте после главной улицы, которая чуть-чуть посветлее, и я увидела, что выражение лица у Блэйда было совсем невесёлым. — Блэйд? — я наклонила голову, останавливаясь и делая шаг навстречу. Блэйд не отошёл от забора — он будто бы одна-единственная его опора, он молчит. До меня вдруг дошло осознание, что ему больно. Азиат едва заметно помотал головой. Я замерла на месте, внимательно смотря на него. Рука сама потянулась к пистолету, который как обычно покоился в кобуре. — Ты в порядке? — осторожно проговорила я. «Уходи», — одними губами ответил мне он. Я в полном непонимании замерла. Он не был пьян. Выстрел разорвал тишину двора. В темноте мне показалось, что кто-то невидимый вдруг толкнул меня в плечо изо всех сил. Или ударил палкой? Я подняла глаза на Блэйда — он всё еще опирался на забор, но уже начал потихоньку опускаться на колени. Он смотрел на меня с таким ужасом, что мне самой стало любопытно — что не так? И почему в голове так шумит? Я осоловело оглянулась — тени, вокруг так много, просто до безумия много теней, из-за которых подворотня становится ещё темнее, чем была до этого. До меня долетает крик Блэйда — если этот полу хрип вообще можно назвать криком. Совсем не поняла, что он крикнул. Я вслепую, как разъярённый дикий зверь, набрасываюсь на кого-то. Попытка увенчалась успехом, но у меня все равно ощущение, что всё не так хорошо, как мне кажется. В голове зашумело, а в глазах потемнело (куда темнее?). Я подняла пистолет, о котором вспомнила только сейчас, и, не прицеливаясь, сделала выстрел, опустив голову. Дыхание вдруг прервалось, воздух как будто закончился. Что происходит? Почему так странно, так плохо? Я зажмурилась и от бессилия упала на снег. Нельзя падать. Я приподнялась на дрожащих руках. На белом снегу в темноте красовались чёрные пятна. Только сейчас я поняла, что слышу, как в ушах гулко стучит сердце, а рука и вся левая половина тела вдруг заболела так сильно и так невыносимо. Я упала обратно в снег: такой холодный, такой приятный, но мне так больно и нехорошо. Я всхлипнула. Сквозь шум в ушах, я слышала молящий крик Блэйда, только вот о чём он просил, я так и не смогла понять.