— Мама! Мама! — малышка с лучерзарной улыбкой и малахитовыми глазами бежала в её распростертые обьятия, — Мамочка, я так соскучилась!
— Я тоже скучала, моя принцесса! Иди к маме! — Астория улыбалась, любуясь красотой своей дочки, — Иди, мое маленькое счастье!
Девочка почти добежала до неё, но упала у самых её ног и, заливаясь горькими слезами, какие бывают только у детей, расстаяла.
Только теперь Астория заметила мужчину, стоявшего напротив… А, может, он только что появился?
— Тео! — смотреть в глаза Нотту, видеть его полный боли взгляд — это было выше ее сил. Он лишь покачал головой.
— Ты всё разрушила.
Проснулась миссис Малфой от того, что кто-то тряс ее за плечи. А, Паркинсон, она же Забини.
— Опять, да? — спросила она, вытирая мокрое от слез лицо. — Прости.
— Да ничего. Сегодня мы идем в Косой переулок. И это не обсуждается! — отрезала Пэнси, заметив протест в глазах подруги. — Извини, но мой дом — не склеп! Так что сегодня мы идем тебя выгуливать.
Астория, кажется, вообще не выходила на улицу уже неделю. Пэнси настояла, чтобы она сменила обстановку и погостила у них с Блейзом. Но семейное гнездышко четы Забини лишь наводило тоску. И поведение школьных друзей тоже не добавляло радости. Как только Астория появлялась в комнате, где находились эти двое — они тут же затихали. Сейчас она в полной мере осознала, что такое «неловкая атмосфера». Казалось, Пэнси и Блейз чувствуют себя виноватыми в том, что у них жизнь сложилась. Астория же считала себя неблагодарной скотиной из-за того, что отравляет им существование.
— Слушайте, вы не виноваты в том, что оказались умнее нас с Драко, разве нет? — не выдержала она в один из вечеров, — Не стоит так себя вести.
Пэнси слегка неловко рассмеялась, а Блэйз приобнял жену за плечи и глянул на подругу.
— Ты о чем, крошка? — подобные обращения были не в новинку между друзьями, даже весьма ревнивая Паркинсон не реагировала на это, — Чем мы умнее вас? И о каком поведении ты говоришь?
«Потерпи еще немного, Асти. Потерпи. Скоро ты сможешь уехать к Дафф и всё останется в прошлом»
— Ну, ты сумел добиться любимой женщины. А мы все помним, что она сохла по некоему блондинистому придурку, по иронии судьбы ставшему моим супругом, — объяснила Астория, — А ты, Пэнс, сумела в нужный момент сделать правильный выбор. Нам с Драко явно этой способности недостает. А ведете вы себя, как школьники, которых застукал Снейп в коридоре после отбоя. Как только я вхожу, вы отскакиваете друг от друга. Стоит вам сказать друг другу пару слов, или соприкоснуться, как вы тут же бросаете на меня виноватые взгляды. Это раздражает.
— Но, Асти… — неловко начал Блэйз, боясь обидеть её, но Астория его перебила.
— Черт, Забини! Оба! Ну, это же глупо! — вспылила она, закатив глаза, — Это не вы виноваты в том, что я натворила всякой ерунды!
Успокоения друзей она слушать была просто не в состоянии, поэтому быстро ушла в отведенную для гостьи комнату. До вынужденного похода по магазинам Астория могла погрузиться в собственные мысли. И все они крутились по привычной орбите. Тео и Фелисити… Кошмары становились всё четче, из-за чего ночь казалась временем пыток. Зелье Сна без сновидений просто не помогало. Совсем. Она пила его, как воду.
Тео являлся ей во снах, иногда он кричал, вываливая на ее голову целый ворох обвинений и оскорблений. Но чаще — просто молча смотрел на неё. И это было в сотни — в тысячи раз хуже. Потому что обвиняющий взгляд темных глаз словно разьедал внутренности, впивался в грудную клетку миллионом острых шипов. И Фелис… Ее маленькая радость таяла на глазах. Она просто исчезала, заливаясь слезами. Пэнси, пожалуй, уже устала просыпаться от горестных всхлипов подруги.
— Асти, может, успокоительного?
Астория лишь натянуто улыбалась, вытирая слезы.
— Да нет. Все в порядке… Я просто… Всё хорошо. В Италии будет легче. Ты прости — я снова тебя разбудила.
Так продолжался день за днем. Диалоги одни и те же. Результата, как всегда, никакого.
— Ты готова? Поднимай свою задницу — мы идем за покупками! — веселость Пэнси была тоже слишком нарочитой и неестественной. Словно та говорила с пациентом из отделения для душевнобольных святого Мунго. Это тоже раздражало. Но она лишь натянуто улыбнулась и, захватив сумочку, последовала за подругой к камину.
Бракоразводный процесс проходил спокойно и, на удивление, не привлек особого ажиотажа в прессе — за это стоило сказать «спасибо» Драко. Он сделал всё, чтобы писаки из «Ежедневного Пророка» не имели пищи для размышлений. Скорпиус тоже оказался не по годам умным мальчиком, и легко принял новость о расставании родителей.
«Наверное, я была ему очень плохой матерью»
— О чем ты задумалась? — приподняла бровь Пэнси, — Снова о том же?
Астория хмыкнула, заметив жутко серьезное выражение лица подруги.
— На удивление, нет. Я думала о разводе… И о Скорпиусе. Жаль, что я была с ним так холодна, — сказав это, она тряхнула головой и закатила глаза, — Ладно, мы собирались меня выгуливать, а не копаться в моей голове, так?
Пэнси не стала спорить и потащила подругу по магазинам. Когда она хотела, могла быть упрямой, как гиппогриф и переть, как маггловский танк. Именно поэтому к тому времени, когда дамы направились в кафе Фортескью, Астория уже замучила эльфа таскать её пакеты с покупками.
— Пэнси, я уже выросла с того времени, когда полагается кушать мороженое в кафе! — она закатила глаза, — Я устала! Сколько ты будешь еще меня пытать?
— Вот в Фортескью и отдохнем. Тем более, что кушать вкуснейшее мороженое никогда не поздно.
Так, за дружеским спором, они оказались за столиком, и вот уже выбирали предпочитаемые вкусы мороженного.
— Почему ты заказала только два шарика? — спросила Пэнси, глядя на приятельницу.
— А мне больше не надо. Клубничное и сливочное — не идеально ли? — пожала плечами Астория. Сейчас она, кажется, и думать забыла о том, что ее сюда едва ли не силой затащили.
— Ну, как скажешь. — улыбнулась на это Пэнси и принялась с удовольствием поедать свою порцию — слишком огромную для хрупкой с виду женщины. — Так, что ты будешь делать?
— Когда? .
— После развода. Что ты будешь делать? Помиришься с Ноттом?
Астория опустила ресницы и покачала головой.
— Нет. Он меня не простит. Ты же знаешь, Тео даже не стал говорить со мной после того, как узнал правду. Думаю, это четко обозначило его позицию.
— Может, еще не всё потеряно? — в глазах Пэнси проскользнула грусть, — Вы любите друг друга. Вы оба, наконец, будете свободны. Вы мечтали об этом чертовых восемнадцать лет! Это ли не повод подумать?
— Пэнси Элоиз Забини, даже если мне прийдется сдохнуть под грязным забором в этой чертовой Генуе, скуля от боли, я не стану навязываться ему. — голос был спокойным и решительным, — И ты тоже не станешь говорить с ним об этом. И никогда — слышишь — никогда ему не скажешь, куда я уехала. Ясно?
— Ясно, — подруга кивнула, глядя куда-то за плечо подруги. — Но, кажется, кое-что он и так уже знает.
Боясь проследить взгляд подруги, Астория устало прикрыла глаза.
— Как давно он за моей спиной? — способность чувствовать его кожей никуда не делась. Легче от этого не становилось.
— Со слов «… Никогда ему не скажешь, куда я уехала» — от этого голоса к её горлу подступил комок. — К слову, может обьяснишь, что это значит?
— Ничего, Тео. Всего лишь мои глупые фантазии. — Астория приподняла уголок губ в подобии улыбки и нашла в себе силы перевести взгляд зеленых глаз на Нотта, — Как дела?
— Неплохо. — ухмыльнулся Тео, хотя выглядел так, словно только вчера вылез из какого-то притона и еще не совсем отошел от бурного веселья, — Я, как видишь, жив. А ты?
Сколько же яда в этих словах! Гринграсс перевела на подругу взгляд, в котором отчётливо читалось безмолвное «Вот видишь!»
— Как видишь, жива. — пришлось прилагать немало усилий, чтобы не сбежать отсюда прямо сейчас. Эта беседа отнимала слишком много сил, и не вела ни к чему хорошему.
— Великолепно! Как твой счастливый супруг? — всё та же улыбка. Всё тот же яд. Да Мерлин всё это подери!
— Не знаю,
Теодор . Я уже достаточно давно его не видела, — сквозь стиснутые зубы произнесла Астория, — Если тебе так интересно, можешь связаться с ним и спросить.
Пэнси закатила глаза, заметив, что Теодор даже не соизволил с ней поздороваться. То ли обижался, то ли слишком увлекся моральным избиением Астории.
— Они разводятся, Нотт. — сказала Пэнси, стараясь переключить внимание на себя, вывести подругу из-под прицела хоть ненадолго, — Асти сейчас гостит у нас с Блейзом.
Нотт приподнял бровь, но задержал взгляд на Пэнси лишь на миг.
— Что такое? Неужели Драко узнал, что ты развлекалась со мной, пока он волочился за грязнокровкой? Неужели ты сама ему рассказала? Или это сделал кто-то… — договорить Тео не смог, так как щека запылала от звука хлесткой пощечины. Астория прижала руку к груди и почти выбежала из кафе.
— Ты такой придурок, Нотт. — покачала головой Пэнси, — Какой же ты непроходимый придурок!
После этого она вышла искать подругу, успевшую аппарировать в неизвестном направлении. Нотт же не мог избавиться от наваждения. Перед глазами стояло оцепеневшее бледное лицо Астории. Она выглядела измотанной и пустой, хотя вряд ли кто-то, кроме него, мог заметить это. И он молил, чтобы ему только показались застывшие в зеленых глазах слёзы. Мерлин, только бы ему показалось!
***
Астория аппарировала в старый заброшенный парк, где когда-то давно они гуляли с Тео. По щекам её текли слезы, что, смешиваясь с тушью, оставляли следы на бледной коже.
Было слишком горько. И все эмоции, что она так старалась сдержать в себе, всё, что так старательно хоронилось на задворках сознания, сейчас вырывалось горькими всхлипами. Она зарыла пальцы в волосы и прокричала в пустое пространство.
— Слышишь, не смей так говорить! Не смей, потому что ты ничерта не знаешь, и не хочешь знать! Слышишь, Нотт?! Не смей судить меня, потому что у тебя не получится сделать это безжалостнее, чем это делаю я! Слышишь меня?! Не смей меня судить, потому что я сама это делаю лучше! Слышишь, Нотт?! Я сама — мой главный палач!!! Я сама — мой главный палач и ты никогда не сможешь судить меня строже!
Конечно, кричать в пустоту было нелепо. Но нервы были уже на пределе, и даже поделиться было не с кем. От намёков Пэнси в духе «Всё наладится и вы помиритесь» уже тошнило.
***
Драко метался по мэнору, не в силах найти себе места. Это гадкое ощущение, тянущее в районе левой ключицы — предчувствие чего-то ужасного. И теперь в голове звонким колоколом звучало одно имя.
Её имя.
Грейнджер. Грейнджер. Грейнджер.
Гермиона…
От чего-то казалось, что он упускает из виду что-то важное. Слишком важное. Чертова интуиция шептала «Вспомни…»
Вспомни. Вспомни же, кретин!
Он знал что-то… Что-то важное. Слишком важное, чтобы это забыть. Черт! Драко налил виски, и залпом опрокинул обжигающий напиток в себя. Он усиленно вспоминал их последнюю встречу. Они обсуждали же покушение, да? Боль в висках от вспышки воспоминаний!
«Чертова сука! Убью!»
Серьезно? Эта стерва стерла ему память? Она стерла ему память! Кулак с треском ударился о хрупкую деревянную панель.
— Ты не посмеешь, слышишь? Грейнджер, твою мать!
— Мы все хотим решить эту задачу, разве нет?
Да… Теперь он ясно видел, как она сжала в кармане палочку. Идиот!
— Ты можешь умереть, мать твою! Слышишь?! Не смей подставляться!
— Драко…
— Нет, блядь, Грейнджер! Это самоубийство! Ты вообще ничерта не понимаешь? — руки уже с силой встряхивали её за плечи, — Я не дам тебе так рисковать!
Эта дурочка решила подставиться? Нет! Блядь, нет! Нет-нет-нет! Драко зарыл пальцы в волосы, до боли впиваясь в черепную коробку.
— Вспоминай, тварь! Вспомни!
— Драко, это называется «Ловить на живца». Я дам всем знать, что собираюсь уходить. И если этот человек и правда так уж хочет моей смерти, он будет действовать.
— Ты, блядь, понимаешь, что говоришь? Он же может тебя грохнуть! Нет. Нет, Гермиона, прости. Я не могу тебе позволить…
Как же трещит голова! Черт!
Он впомнил, как сам потянулся за палочкой, как в голове вертелась всего одна мысль «Остановить её». Любой ценой, но не позволить ей рисковать жизнью.
И её короткое «Обливиейт!»…
Сука!
Малфой рванул к камину, натягивая на бегу пиджак и ботинки, когда в комнате проявился серебристый патронус Блейза.
— Привезли Грейнджер. Драко, она умирает.
Пока серебристая пума расстворялась в воздухе, Малфой в ступоре стоял, нелепо держа в руке так и не надетый ботинок.
Умирает… Она умирает. Она умирает…
— Блядь, нет! — еле слышно прошептал Драко, судорожно всовывая ногу в треклятую обувь. К горлу подступил комок. — Она не может умереть. Твою же мать!
***
Высокий рыжеволосый мужчина сидел в собственной привычно пустой квартире и громко смеялся, едва не задыхаясь. Он снова и снова перечитывал страницу старой книги, полученной когда-то в подарок. Как выгодно уметь искать нужную информацию в нужном месте! Уже в Мерлин-знает-который раз за этот вечер он вспоминал всё, что сделал, лихорадочно пытаясь понять, не оставил ли каких-то следов.
Грязнокровка собиралась уйти! Как прекрасно! И если бы она сделала это несколько месяцев назад, ничего бы не случилось. Но теперь её нельзя было просто отпустить. Нет. Теперь она просто обязана была сдохнуть. И всё же, он не привык действовать так спонтанно. План был еще слишком сырым, Гермиона не оставила ему времени. А это значило, что он мог где-то проколоться. Плохо… Но когда эта выскочка с дружелюбной улыбочкой сообщила, что уходит из Министерства, на глаза словно кровавая пелена упала. Позволить ей избежать возмездия после всего, что эта дрянь натворила?! Дать ей просто уйти и снова покорно ждать случая, пустив под откос почти готовый план? Не-е-ет. Ни за что.
Радовали несколько моментов. Смерть грязнокровки теперь должна была стать именно такой, как она заслуживала — долгой и очень мучительной. И, что тоже было очень важно, способ его мести был идеален. Море скурпулёзно изученной литературы — и ни одной зацепки о том, как избежать гибели. Даже упоминаний об этом проклятии было крайне мало. А уж спастись ей было теперь невозможно. Это вселяло в его сердце радость. И её лицо… О, это было великолепное зрелище! Видеть гамму эмоций, которую та испытала, осознав, что много лет знала человека, пустившего в неё проклятие. Грязнокровка явно не ожидала такого поворота событий!
Оставалось лишь подождать немного. И тогда, наконец, он увидит эту выскочку в гробу. Лишь бы улик никаких не осталось… Но триумф от боли и ужаса, отразившихся в карих глазах, стоил того, чтобы сейчас немного понервничать.
