***
Первое, что сделала Роза, вернувшись в школу, рассказала Мэри и Саманте, что рассталась с Дилом. Мэри сочувственно улыбнулась ей, а вот Сэм фыркнула и, вздернув нос, молча прошла мимо. - Она перестанет злиться, - виновато произнесла Мэри. Роза лишь вздохнула. Она не сердилась на Саманту, понимая, что та права. И она, наверное, заслужила такое отношение. И за свою ложь, и за неуверенность. Рядом с Дилом ей теперь было жутко неловко и неуютно, так что она решила какое-то время избегать его, пока им обоим не станет легче. Все каникулы она хандрила из-за того, что обидела Дила, и из-за того, что Оливер не соизволил ответить ни на одно ее письмо. Хотя, кажется, она вела себя как глупая фанатка, засыпая его посланиями. Дурочка. Розе даже было немного стыдно за такое навязчивое поведение, но она ничего не могла с собой поделать. От желания видеть Оливера, поговорить с ним у неё скручивало живот. Покусывая ногти от волнения, Роза вошла в Большой зал вечером, зная, что увидит Оливера за столом Слизерина. Но ошиблась. Сноу здесь не было. Зато она разглядела Альбуса, помахала ему рукой и заторопилась к подругам. Взгляд ее машинально скользнул к своему привычному месту. Ни Джеймса, ни Мии еще не было. Зато Дил сидел здесь и грустил. Словно почувствовав, что она смотрит на него, юноша поднял голову, и взгляды их встретились. С печалью Роза вспомнила, как еще недавно эти глаза были для неё всем. И кто же знал, что первая любовь далеко не всегда то же самое, что главная. И уж точно не единственная. И ей было жаль, что она поняла это раньше Дила. Но однажды он еще скажет ей спасибо. Когда его сердце перестанет болеть. Не остановившись около бывшего парня, Роза прошла к Мэри и Саманте и села с ними. Сэм тихонько хмыкнула, но ничего не сказала. Да, видимо, чтобы вновь заслужить ее доверие, придется потрудиться. Но Роза была к этому готова. Она и так потеряла Дила. Если еще и Сэм – это будет уже слишком. На следующий день Роза проснулась рано, задолго до подруг. Лежать в постели не хотелось, словно что-то подгоняло ее, тащило из кровати в холодные коридоры. Роза собрала сумку, оделась в школьную форму и в одиночестве отправилась на завтрак. В Большом зале горели огни, и даже раздавались тихие звуки голосов таких же ранних пташек, что и она. Уже по привычке Роза бросила взгляд на стол Слизерина. Но сейчас там не было ни одного ученика. Видимо, студенты с этого факультета предпочитали сон. Находясь в каком-то апатичном состоянии, Роза сжевала свою порцию омлета и печенья, и только тогда в Большом зале, наконец, начали появляться заспанные ученики. Сидеть просто так под их шум Розе совсем не хотелось. Она подумала, что успеет перед уроком почитать что-нибудь о красных колпаках в пустом тихом коридоре, подхватила сумку и пошла прочь. Уже поднимаясь по лестнице, Роза услышала звук открывающихся входных дверей. Удивленная, кто бы это мог возвращаться с улицы в такой ранний час, девушка оглянулась. И сердце ее, подпрыгнув, забилось чаще. Отряхивая снег с головы и плеч одной рукой и таща небольшой чемодан второй, в холл вошел Оливер. И больше Роза не могла ни о чем думать. Ей стало всё равно, что она не получила ни одного письма, что после выписки Сноу оттолкнул ее. Все обиды забылись. Развернувшись, девушка заспешила к нему. - Оливер! – голос ее прозвенел в холле и унесся вверх, под самый купол высокого свода. Такой радостный, такой живой. Оливер остановился и молча уставился на нее. Даже не ухмыльнулся. Но Роза не обратила на этого внимания – слишком сильно она мечтала об этой встрече. И сейчас ничто другое не было важно. Не для неё. Потому что тот, кто занимал все ее мысли, был здесь. Так близко. Наконец-то. - Привет, - Роза подбежала к парню, желая кинуться ему на шею, но остановила себя прежде, чем сделала это. В конце концов, Оливера сложно назвать любителем дружеских объятий, так что такое приветствие может его ошеломить. Да и, честно говоря, объятья были бы совсем не дружескими. Но если сейчас они поговорят, то потом у них будет всё время на свете, чтобы прижиматься друг к другу. - Уизли, - медленно протянул Оливер. Снежинки медленно таяли в его волосах, превращаясь в блестящие капельки воды. И только глаза оставались замерзшими. И энтузиазм Розы сразу же угас. От одного только слова. Ей словно почву выбили из-под ног. Но все-таки огонек надежды упрямо продолжал гореть. - Ты приехал позже, - заметила она, неловко теребя пальцами лямку своей сумки. Оливер поджал губы и равнодушно ответил: - Да. Позже. И Роза совершенно перестала понимать, что происходит. Оливер никогда не вел себя так, даже когда они только познакомились. Он был язвительным, нахальным, бесцеремонным, дерзким, злым – любым. Но не таким. - Эм... – разговор явно не клеился, но Роза была бы не Розой, если бы это ее остановило. Не тогда, когда она бросила Дила ради Оливера. – Так... как ты себя чувствуешь? Взгляд Оливера чуть смягчился, но не настолько, чтобы вернуть в глаза искорки звезд. - Всё хорошо, Уизли, спасибо. Ничего подобного больше не было. Это всё? Его учтивость, его показанная любезность – всё это выбивало из колеи. Совсем не так представляла себе Роза их новую встречу. Она думала, что это будет начало их отношений, момент, когда они смогут обнять и поцеловать друг друга, сказать что-то важное... Или не говорить ничего, без разницы. Но быть вместе. По-настоящему. - Но... – внутри разрасталась паника и острое желание разреветься от непонимания того, что происходит. Но Роза ведь не маленькая, она не будет хныкать и лить слёзы. В голове закрутились мысли – «Надо что-то сказать, надо что-то сказать». Оливер, чуть выставив вперед подбородок, смотрел на нее сверху вниз. Хотя разница в росте между ними и не была велика, сейчас она ощущалась как нечто значительное. - Дж... Джеймс сказал, ты не помнишь, что было в коме, - наконец, выпалила Роза первое, что пришло на ум. Ни одна эмоция не отразилась на лице Оливера, но в глубине глаз на мгновенье промелькнула тень. - Не помню, - подтвердил он. - Но то, как ты очнулся, помнишь? Когда я была с тобой в больничном крыле. Помнишь, о чем мы говорили? Роза даже сделала шаг вперед, и Оливер вдруг отодвинулся. Это задело. - Нет, - холодно произнес он. – Чего ты хочешь, Уизли? Сейчас или уже никогда. Не время обижаться. Роза набрала в грудь воздуха и выпалила: - Ты целовал меня. Ты сам первым поцеловал меня. Там, в больничном блоке. И вот теперь Оливер вдруг дернулся, как от удара. И на миг на лице его показался испуг. Но он сразу же взял себя в руки. - Тебя? – выдохнул он. – Когда? Джеймс не говорил мне. - Потому что я ему не рассказала, - произнесла Роза. – Никому. Я хотела, чтобы это осталось между нами. Ты пришел в себя, попросил связаться с твоим дедушкой, а потом поцеловал меня. Ты смотрел на меня так... Оливер свел брови и с подозрением уставился на неё. - Как? - Так, словно я тебе нравлюсь. Роза сделала еще один шаг вперед, и в этот раз Оливер не предпринял попытки уклониться и сбежать. - Помнишь, в тот день в библиотеке. Ты ждал меня. А я хотела вернуться. Правда, - мягко произнесла она, не отводя от юноши глаз. – Потому что ты тоже мне нравишься. Наконец-то она призналась. И словно гора упала с плеч, как бы банально это ни звучало. Губы задрожали, желая осветиться улыбкой. Но Роза не могла позволить ей вырваться, пока не будет уверена, что ее чувства взаимны. Но она не сомневалась в этом. Потому что помнила, как Оливер смотрел на нее, как целовал. Будто никого в целом свете нет и не было важнее. И даже то, что сейчас в его глазах больше недоумения и недоверия, чем нежных чувств, не могло переубедить её. - Хэй, смотрите-ка, кто вернулся! – громкий радостный возглас раздался за спиной. Роза вздрогнула, а Оливер моментально поднял взгляд, и девушке показалось, что он негромко выдохнул. А затем улыбнулся. Не ей. В ту же минуту Роза ощутила грубый толчок в бок, а чужие руки схватили Оливера за локоть и потащили прочь. - Чертов Сноу, ты поставил своей целью свести нас с ума! – с каким-то радостным возмущением продолжила Камила. – Или ты нарочно являешься позже всех, чтобы никто точно не пропустил твое эпичное возвращение? - Как всегда, Ками, всё ради славы, - в тон ей ответил Оливер. Их обоих уже окружила толпа шестискурсников в серебристо-зеленых галстуках. И под звуки собственных голосов и смеха они уходили в сторону подземелий. А Роза так и осталась стоять на месте, чувствуя, что еще немного и она разрыдается. И ей будет совсем не стыдно.***
- Бабушке стало еще хуже, - тихий голос Дила звучал совсем подавленно. Джеймс похлопал его спине, проходя мимо, и плюхнулся на свое место за партой. - Друг, мне, правда, жаль, - произнес он. Дил лишь вздохнул. И действительно, что ему от слов? Легче не станет. Джеймс это понимал. Он принялся вытаскивать из сумки учебник по зельеварению, тетрадку и перья. - Значит, у вас с Розой окончательно все? Навсегда? Бесповоротно? – спросил он негромко, чтобы не привлекать постороннего внимания. Дил снова вздохнул. - Она бросила меня перед самым Рождеством. На вокзале, представляешь? Даже десять минут пожалела, чтобы нормально поговорить. Просто хотела поскорее отделаться от меня, вот и всё. Джеймс стиснул зубы. Он сочувствовал другу и не представлял, как тому сейчас плохо. Зато он помнил, каким счастливым Дилан был с Розой. И жалел, что больше этому не бывать. И, вот ведь ирония, у всей их компании было дерьмовое Рождество. Черт, да они могли бы устроить конкурс на самые отвратительные праздники. И собрали бы там все призы. Роза, утопающая в чувстве вины из-за Дила и тоскующая по Сноу. Дилан, одинокий и несчастный, с больной бабушкой, только что брошенный своей девушкой, как когда-то родителями. Мия, в одиночестве встречающая Рождество в большом замке, где творилось нечто страшное. Оливер, только вышедший из комы и готовящийся к встрече с дедом, который, быть может, убийца. Ну и, наконец, сам Джеймс, которому едва не вырвали сердце. Просто чудесно. Джеймс снова посмотрел на Дила, понурого и несчастного. - Всё наладится, - зачем-то пообещал он. – Ты ведь знаешь это. Она только девчонка и не больше того. Дил поднял на него глаза и медленно покачал головой. - Но для меня больше. Она не просто девчонка. Джеймс улыбнулся. Это звучало так сопливо и по-девчачьи, что его чуть не стошнило. Даже теперь, когда у него самого появилась девушка, он все равно не понимал всех этих чрезмерных нежностей и восторженных эпитетов. И в упор не понимал, как Роза может быть не просто девчонкой. - Зато у тебя всё ещё есть я, - попытался пошутить Джеймс. Дил кисло улыбнулся, явно не оценив. - Но ты мой друг. - Слава Богу, - фыркнул Джеймс. – Я не об этом. Он хотел бы сказать, что рядом, что Дил всегда может жаловаться ему, как и прежде, и он хоть и без восторгов, но ведь всегда слушал, не жаловался и не убегал. Что кроме Розы его ждет куча девчонок, а Уизли не такая уж уникальная, чтобы убиваться из-за неё. Ну, случилось так, что она влюбилась в Оливера, бывает. Это жизнь. Вечной любви не существует, и глупо в это верить. Но ведь это и не самое главное на свете. Потому что Джеймс свято верил, что дружба важнее любви. И пока твои друзья рядом и смеются вместе с тобой, ничто не потеряно. И когда он раздумывал, как бы выразить свои мысли правильно, чтобы это не было слишком грубо или, напротив, изнеженно, за спиной хлопнула дверь, раздались голоса и смех. Даже не оборачиваясь, Джеймс понял, кто там. Позабыв о Диле, он оглянулся. Оливер в компании двух парней зашел в класс, даже не посмотрел в сторону гриффиндорцев и прошествовал к своему месту. А сразу за ними закрыл дверь профессор Льюис. - Доброе утро, класс, - полным позитива голосом поздоровался он, шествуя к учительскому месту. – Приятно видеть вас в полном составе, здоровыми и отдохнувшими. Надеюсь, вы набрались сил, потому что сегодня мы с вами попробуем сварить довольно сложное зелье, приготовление которого требует значительной концентрации внимания и точного соблюдения всех инструкций. Парень слева от Джеймса не удержался и широко зевнул. А вот Дил сразу вытянулся, демонстрируя всё своё внимание. Джеймс тоже старался слушать, но мысли его то и дело утекали куда-то в сторону. А еще ему безумно хотелось обернуться. Но почему-то он этого не делал. И за это сердился на себя, ерзал, его спина словно горела. Зато когда Льюис с улыбкой хлопнул в ладоши и объявил, что можно приступать к приготовлению зелья, Джеймс соскочил со стула, чтобы разжечь огонь под своим котлом и с чистой совестью смог посмотреть назад. Оливер склонился над учебником, вчитываясь в инструкцию, и весь его вид излучал ледяное спокойствие. Прежде Джеймс бы окликнул его по имени, улыбнулся и подмигнул. Еще раньше вовсе не обратил бы на него внимания. Но сейчас он не был уверен, что происходит, поэтому и не знал, как следует себя вести. И это раздражало. Весь урок Джеймс всё ждал чего-то, и, видимо, его внимания оказалось недостаточно, так как его зелье вместо положенного молочно-белого вышло каким-то кислотно-розовым. Мерзкий цвет. Льюис, видимо, считал так же, так как удостоил его суровым взглядом и тяжелым вздохом и прошел дальше. Джеймс оглянулся и успел увидеть подобное выражение на лице профессора, когда тот остановился у котла Оливера. Зато зелье Дила удостоилось высшей оценки. Джеймс заглянул в котел друга – бурлящая в нем на медленном огне жидкость была белой, как молоко. - Идешь? – в коридоре поторопил его Дил. Настроение Джексона после похвалы учителя стало немного лучше. Джеймс несколько напряженно улыбнулся ему, радуясь, что друг теперь не так грустит, и ответил: - Я тебя догоню. - А. Дил покачал головой, всё понял и пошел с однокурсниками на следующий урок. Оливер выходил одним из последних. Он не оглядывался по сторонам, уткнувшись глазами в раскрытую книгу в руках, и не заметил Джеймса. Догнать его не составило никакого труда. - Оливер! Оливер остановился, словно наткнулся на невидимое препятствие, и поднял голову. Джеймс несколько неуверенно улыбнулся, пытаясь понять, злится ли на него слизеринец. - Поттер, - произнес Оливер без эмоций. И громко захлопнул книгу. Мимо прошел профессор Льюис и улыбнулся им. И пока его шаги не стихли, Джеймс и Оливер в молчании смотрели друг на друга. Но когда больше никто не мог подслушать их разговор, Джеймс выпалил: - Ты поговорил с дедушкой? Ты даже не представляешь, Оливер, что случилось со мной на каникулах! Ему хотелось столько узнать, спросить, услышать. И ничуть не меньше рассказать самому. Поделиться. Обсудить. Не с остальными, а именно с Оливером. Сноу демонстративно медленно затолкал учебник в сумку, чтобы скрестить руки на груди. Спокойствия и равнодушия как и не бывало. Теперь от Оливера так и источались злость и раздражение. Глаза его буквально горели. - Я не ясно выразился, Поттер? – приподняв одну бровь, процедил он зло. - Что? – только и нашелся, что пробормотать Джеймс. Что-то происходило, явно, но он не понимал, что. Какова вероятность того, что он пропустил пару действий в разворачивающемся сейчас спекткакле? - Я же сказал, теперь каждый сам по себе, - выплюнул Оливер агрессивно. – Мне не нужна помощь сопливых гриффиндорцев. И не надо смотреть на меня так, будто я предал твое доверие. Мы ведь не друзья, никогда ими не были и не будем. Всё это – только соглашение. Мы работали вместе. Теперь хватит. Джеймс даже отступил назад. И не мог оторвать от Оливера округлившихся в непонимании глаз. - Что ты несешь? – воскликнул он. И в нем самом в ответ тоже вспыхивала злость. – Что за бред?! - О, святая невинность, - саркастически фыркнул Оливер. – Прекрати. Ты и сам знал, что всё это был лишь глупый эксперимент. Он провалился. Мы не можем расследовать ничего вместе. И не будем. - Это из-за той истории? – выплюнул Джеймс, даже не пытаясь скрыть в голосе обиду. – Из-за того, что другие решили, что ты Тьма? Да? - Нет, - Оливер отвел глаза. И Джеймс зашипел: - Конечно, да! Но я так никогда не считал! - Думаешь, мне важно, что считаешь ты? Правда? По-твоему, мне есть дело до твоего мнения? Джеймсу казалось, что еще немного, и он сам вспыхнет. Тогда как Оливер в своей злости оставался настоящим льдом. Поттер кричал и срывался, а Сноу даже говорил, не повышая голос, холодно и ядовито. - Да! – теперь Джеймс шагнул вперед, мечтая уметь убивать взглядом. Потому что желание прибить слизеринца сейчас было почти невыносимым. – Да, есть! Поэтому ты ведешь себя сейчас как истеричка. - Хм? – Оливер вскинул брови. Голос его стал еще тише, но и еще злее. – Это у тебя истерика, Поттер. А мне плевать. Просто держись от меня подальше. И ты, и твои гриффиндорские друзья. Оливер высокомерно задрал голову, сжал губы и, больше не сказав ни слова, медленно и гордо пошел прочь. Джеймс кипел от злости. Ему хотелось развернуться и пальнуть в спину уходящему слизеринцу каким-нибудь особо чувствительным заклинанием. На самом деле, так бы он и сделал, но когда обернулся, то увидел, что Сноу пробирается через толпу выползших из-за угла второкурсников. А рисковать попасть в кого-то из них Джеймс не стал. Значит, вот как. Каждый сам по себе. Не друзья и не были. Что ж. Прекрасно. Просто чудесно. Не очень-то и хотелось. Тупой слизеринец. Мысленно ругая Оливера, Джеймс потопал на следующий урок. Он убеждал себя, что всё, что чувствует, это только праведный гнев, но на самом деле была еще и обида. Да, он сморозил какую-то глупость до каникул, но ведь это не повод для Оливера сейчас вести себя как свинья. «Ну и катись», - зло решил Джеймс. Жил он раньше без Сноу, проживет и сейчас. Чтоб еще хоть раз он попытался подружиться с кем-то со Слизерина. Все они одинаковые, хитрые, злобные, агрессивные, замкнутые психопаты. Дил, видимо, каким-то шестым чувством понял, что Джеймс не в духе и сейчас его лучше не дергать. Зато двое маленьких первокурсников явно были лишены такого дара, так как столкнулись с Поттером, когда тот возвращался из спальни с новой баночкой чернил. В итоге чернила он пролил на себя и разразился такой гневной тирадой, что малыши заплакали. Прибежавшая на шум Бетти увела первокурсников и даже успела смерить Джеймса осуждающим взглядом. Но сейчас ему было плевать. Мия, заметившая его настроение, держалась в стороне. Она не любила чужую злость, ее вообще напрягали чьи-то яркие эмоции. И Джеймс не был на нее в обиде. Он понимал. Ничего не хотелось, и Джеймс решил лечь спать, надеясь, что завтра его злость пройдет. Уже переодевшись, он вдруг остановился над кроватью. У изголовья над подушкой висел ловец снов. Значит, все-таки Оливер просто забыл отменить отправку. И этого подарка здесь быть не должно. Рассердившись, Джеймс схватил ловец снов, сорвал его и бросил в угол. - К черту! - Джеймс? – на крик по лестнице прибежал Дил. – Что случилось? - Ничего. Джеймс забрался в кровать и задернул полог, тем самым показывая, что сегодня общаться больше не хочет. Он слышал, как Дил постоял еще несколько минут в дверях, а после ушел. Перевернувшись на спину, Джеймс принялся вспоминать разные способы пыток, о которых читал не мало и в магической, и в маггловской литературе, и не заметил, как уснул. Вначале ему снилось, что он находится в замке. Только это был не Хогвартс. В высоких узких окнах вместо стекол стояли зеркала. И в каждом из них Джеймс видел себя. Но он почему-то точно знал, что сразу за ними не стены, а проемы. Он шел по длинному коридору мимо этих окон, пока в конце не появилась дверь. Внутри оказалась комната с черными стенами, полом и потолком. И среди всей этой темноты стояла прекрасная девушка со светлыми волосами, в белом платья и светилась, словно солнце. Увидев Джеймса, она рассмеялась и протянула к нему руку. - Джеймс, - позвала она. – Пойдем со мной, Джеймс. - Куда? – тихо спросил он. Девушка снова рассмеялась, и в ее светло-зеленых глазах играли в лапту солнечные зайчики. И когда Джеймс уже собирался пойти за ней, потому что это было тем, что он хотел, всё вдруг исчезло. И он сам тоже. Не было ни его, ни замка, ни девушки. Только тьма. А затем во тьме возникли ступени. Они уходили вниз. И Джеймс, бестелесный, безголосый, несуществующий, спустился по ним. И увидел. Свет от брошенной на землю волшебной палочки выхватывал из темноты высокую фигуру в черной мантии с наброшенным на голову капюшоном. Едва видимые из рукавов руки держали лопату и снова и снова погружали ее в твердую землю. Джеймс присмотрелся, но на древке не было ни одного символа. Только красное гладкое дерево. И биение сердца, громкое, нереально, разрывающее мир, идущее из-под земли. А затем раздался голос, который Джеймс уже слышал. И от этого голоса сердце его в груди ныло и болело. - Ты уже близко, - лед и холод, злость и ненависть, жажда смерти – всё это сочеталось в голосе. – Ты рядом. Ты почти у цели. Еще немного, и ты освободишь меня. Фигура в мантии что-то пробормотала в ответ, но слова ее заглушил внезапно возникший ветер. И вдруг голос, идущий из-под земли, заглушающий биение сердца, снова зашипел: - Подглядываешь, Джеймс Поттер? И душа Джеймса рухнула в пятки. А сердце пронзила такая боль, словно кинжал воткнули в грудь со всей силы. И Джеймс закричал.