- Итак, - Камила опустилась на ручку кресла, в котором сидел Оливер, и без особого интереса заглянула в книгу, которую он держал в руках. – Ничего не хочешь рассказать?
Оливер медленно поднял глаза. За последний час он не прочитал ни строчки, но это не означало, что он хочет общаться. Однако Камиле было на это плевать. Как и всегда. Она смотрела яркими карими глазами и требовала ответа.
У Джеймса тоже карие глаза. И он убил бы Оливера только за то, что тот посмел сравнить его с Диаз.
Хотя, после того, что Оливер наговорил, Джеймс обеспечил бы ему смерть и просто так. Едва завидев. Наверное, вполне заслуженно.
- Не хочу, - отрезал Оливер. Камила выразительно изогнула губы и щелкнула пальцами у юноши перед носом.
- В чем дело? – вновь спросила она. – В раю буря?
- Брось, Ками, - хмыкнул Оливер. – Нам с тобой рай не светит.
- Это точно, - нисколько не расстроилась этому факту девушка. – Зато в аду мы будем королями. Зачем нам рай, если там все такие зануды и праведники? Скучно.
- Разве в аду не кровь, боль и жар?
- Я слышала, там чертовски холодно.
- Это всё меняет.
Камила усмехнулась и медленно накрутила на палец прядку волос.
- Всегда знала, что ты фанат зимы. Такой же холодный, как льдинка. Летом, наверное, растаешь?
Оливер поднял голову и с любопытством посмотрел на девушку.
- Если немного подождешь, увидишь.
Камила коротко рассмеялась и растопыренными пальцами провела по колючим волосам юноши. Это не было неприятно или неожиданно, но Оливер все равно вздрогнул. Слишком давно его никто не касался. Родители никогда не выражали свои чувства объятиями, как и дедушка. Девушки у него не было, так что...
- Как твои котята? – тихо спросила Ками, и Оливер знал, что речь сейчас не о домашних животных. Тем более что реальных питомцев у него все равно не было.
Сглотнув, он ответил как можно проще:
- В прошлом.
Это слово неприятно обожгло горло, но Оливер заставил себя даже немного улыбнуться. Натянуто и фальшиво, но успешно. Камила ответила ему пристальным взглядом. И Оливер вдруг так некстати вспомнил, как Джеймс однажды назвал девушку диктатором в юбке. Наверное, в чем-то гриффиндорец был прав.
Тень воспоминаний, вызвавшая легкую, но уже настоящую улыбку, стремительно исчезла. Джеймса больше не осталось в его жизни, и пора двигаться дальше. Всё вернулось на круги своя. Гриффиндорцы с гриффиндорцами, а он сам по себе. Ведь разве не этого он добивался своим поведением? Смотри, как идеально у тебя это получилось. Радуйся.
Только радоваться не получалось. Хотя будь у Оливера возможность вернуться в прошлое и забрать все свои обидные слова, брошенные Джеймсу и Розе, он бы все равно не сделал этого. Только вот сглупил и кое-чего не учел. Второй символ, найденный Поттером, так у него и остался. Да и чертова книга с черной магией тоже. А подойти сейчас к Джеймсу, чтобы попросить отдать их, равнялось самоубийству. Потому что гриффиндорец сразу же прибьет Оливера, и суд его потом оправдает. Лучшим вариантом было дать ему немного времени. Может, спустя несколько дней, гнев Джеймса стихнет.
Но за всю неделю Оливер так и не решился подойти к Поттеру и потребовать книгу назад. Может, он и был уродом, но не настолько. Да и нарываться на спор не хотелось. Потому что Оливер боялся, что не сможет так хорошо держаться в очередной раз, что скажет что-то лишнее, выдаст себя взглядом. Ведь упрямец Поттер каким-то образом оказался тем единственным человеком, кто умел его читать. И чем дольше они общались, тем лучше у него получалось. Это пугало Оливера, потому что прежде никто так не хорошо не мог его понимать. И, на самом деле, прежде ему самому не было ни с кем так комфортно и просто. Но всё это больше не важно, ведь их дружбе конец.
Иногда он замечал за собой, что бросает короткие взгляды на Розу. Ее признание было укрыто в укромном уголке его сердца. На память. Навсегда. Не то, чтобы Оливер не знал прежде, что Уизли влюблена в него, это сложно было не заметить, но услышать это от неё всё равно было чем-то особенным. Приятно. Маленький рыжий Огонёк. Ему стоило сказать одно слово, и она была бы с ним. Разве не об этом он думал всю осень? Но когда представился шанс, отвернулся от него.
В последние дни Роза ходила со страшно занятым выражением лица. И, наверное, печальным? Чтобы понять, нужно было рассмотреть поближе. Но Оливер ведь сам ее оттолкнул. Так что не мог просто подойди и спросить, всё ли в порядке.
Да и, на самом деле, у него самого было много проблем, связанных с учебой. Из-за пропущенных двух недель он не сдал ни одного контрольного задания и теста и не выучил целую кипу материала, чем в спешке занимался сейчас.
В четверг утром в общей гостиной Слизерина появилось большое объявление официального вида, о том, что все, кому уже есть семнадцать или исполнится до конца года, могут записаться на дополнительные занятия по трансгрессии. Оливер, конечно, вписал свою фамилию вместе с однокурсниками, но на самом деле это означало очередную головную боль. А еще – лишний час в одном помещении с Джеймсом, Джексоном и Мией. После того спора они так и не разговаривали. Но ведь это и было конечной целью Оливера, так что всё нормально. Юноша не переставал себе это твердить. И ему даже начинало казаться, что от этого «нормально» его скоро начнет тошнить.
На уроках сосредоточиться было непросто, но Оливер старался. Он очень хотел, чтобы всё стало как прежде. Вернуться в норму. Чтобы доказать себе и дедушке, и всему миру, что это возможно. Назло всем. Что для него еще не всё потеряно, и он может жить и быть собой. Это стало его целью после возвращения из комы. Когда весь его привычный мир изменился. Хотя, наверное, правильно будет сказать, что изменился совсем не мир, а он сам. Да и сложно остаться прежним после того, что случилось
там, после того,
что он
там пережил, через
что прошел. Для всех вокруг он десять дней провел в коме, но для него-то всё было иначе. Правда, которую он не сможет доверить никому.
В пятницу днем Оливер медленно шел с заклинаний на травологию, размышляя, правильно ли он ответил на вопросы своего теста. Профессор Флитвик в самом начале урока посадил его за первую парту и выдал отдельное задание, которое все остальные успели решить еще перед Рождеством.
- Эй, Оливер! – вдруг раздался из-за спины голос. Ужасно знакомый. Голос, который никогда больше не должен был к нему обращаться. - Постой!
Мысленно Оливер призвал себя собраться, стиснул зубы и остановился. Роза шла к нему, и глаза ее решительно блестели. Сейчас она действительно была похожа на настоящее пламя. Протянешь руку и сгоришь.
- Чего тебе, Уизли? – холодно бросил Оливер. И увидел, как его слова ранили девушку. И в его собственной груди что-то кольнуло. Он не желал причинять ей боль. Но всё равно делал это. Снова.
Роза лишь крепче сжала руками книжку и, вздернув подбородок, спросила:
- С каких пор ты называешь меня Уизли?
Оливер лишь фыркнул, прекрасно зная, что именно девушка имеет ввиду – он не называл её никак иначе, кроме «Огонёк» с того дня, когда их заперли в классе.
- Разве это не твоя фамилия? Или, может, ты уже Джексон?
Глаза Розы стали круглыми и большими, но слез пока не было. Только печаль. Непонимания. И вся решимость куда-то пропала.
- Зачем ты так со мной? – тихо спросила она, нуждаясь в ответе. Но Оливер не мог ей его дать.
- Как – так? – только и хмыкнул он. Роза вздохнула. Маленькая, беззащитная. Полная противоположность Мие. Оливер так не хотел ее ранить. Не хотел, чтобы в ее взгляде было столько грусти. Разве она это заслужила?
- Вот так, - пояснила Роза. - Как сейчас. Я не понимаю, Оливер.
- Чего, Уизли? М? В чем твоя проблема?
Он не сердился и не был зол. Просто спокоен и холоден. Каждое слово выжигало что-то в его душе, но он не мог остановиться. Однажды ему удалось обнять Розу, когда он был разбит и потерян из-за своего дедушки, а она встретила его в минуту слабости. Но больше такое не повторится.
Роза, тем временем, не мигая смотрела на него.
- Перестань, - она тяжело покачала головой. - Почему ты ведешь себя так, будто между нами ничего не было?
- А что-то было? – не удержался Оливер. Потому что если «да», то он явно это пропустил. Его заигрывания и ее улыбки – вот и всё. Но это не было важно, потому что у Розы был парень. А Оливер не собирался быть вторым.
- Да, - ответила Роза тем временем. - Ты целовал меня.
- Ах, ты про тот поцелуй, который никто кроме тебя не видел, - съязвил Оливер, хотя внутри него что-то похолодело. - Даже я.
- Оливер... Если дело в Дилане, то мы расстались. Еще перед Рождеством.
Постойте, что?
Расстались?
Оливер моргнул и тотчас мысленно выругался.
Это всё равно не важно. Если прежде это имело смысл, то больше нет. У них всё равно ничего не получится. Просто не судьба. Они не могут быть вместе.
- Зря, - просто сказал он.
Глаза Розы тотчас полезли на лоб.
- Что?
- Если это из-за меня, то зря, - вздохнул Оливер. И добавил своему голосу немного теплоты. Он должен сказать следующее. - Не глупи, Уизли. У нас с тобой ничего не может быть.
- Нет? – вскинула брови Роза.
- Нет, - подтвердил Оливер.
Но этого оказалось мало, потому что Уизли вдруг упрямо надула губы и сделала шаг вперед. А потом совершенно неожиданно схватила юношу за руку, так что он не успел отдернуть ее вовремя. Ладонь Розы оказалась теплой и мягкой. Слишком нежная кожа, не знавшая никаких физических нагрузок.
И Оливер вспомнил, как однажды вместе они открыли заколдованную дверь, используя магия льда и огня одновременно. В тот миг он и понял, что пропал в этой рыжей девушке.
- Я знаю, что нравлюсь тебе, Оливер, - прошептала Роза, заглядывая юноше в лицо. - И это взаимно.
В сердце Оливера вспыхнула нежность. Но он не дал ей свободу, потому что на это чувство не имел права. А потому, сцепив зубы, произнес своим самым холодным тоном:
- Серьезно? Уизли, ты правда думала, что такая маленькая заучка, как ты, может мне понравиться? Ты пытаешься быть умной, как твоя мать, но у тебя не выходит. Иначе ты бы это давно поняла.
Он говорил и смотрел на девушку, обжигая ее взглядом, и ощутил, как мелко задрожала ее рука.
- Хватит, - воскликнула Роза отчаянно. Всё равно не сдаваясь. Продолжая бороться за них. - Это неправда, почему ты так говоришь?
- Вот именно, - Оливер вырвал свою руку. - Хватит, Уизли. Я никогда к тебе ничего не чувствовал. Мне просто нравилось бесить Джексона. А теперь, если позволишь, я все-таки пойду на урок. Ведь мои родители не дружат с профессором Долгопупсом, так что опоздание не сойдет мне с рук, как могло бы тебе. Всего хорошего.
И он ушел, когда так хотелось остаться. Почти ненавидя себя за собственные слова. Но ведь он слизеринец, мерзкий, хитрый, холодный. Никто не должен удивляться, что он вдруг начал вести себя так, как предписывает ему его факультет. Разве не такого поведения от него каждый миг ждали гриффиндорцы? Что ж, получите и распишитесь. Ваше желание исполнено.
Не оглядываясь, Оливер спустился по лестнице в холл, надеясь только, что Роза не пойдет за ним. Он устал, все эти эмоциональные споры сильно выматывали его. Он просто надеялся, что Роза оставит его в покое, как с обидной легкостью это сделал Джеймс.
« - Тебе будет непросто, Оливер, - тихо говорил ему дедушка. – Ты можешь не возвращаться в школу.
- А тебе этого так хочется? – зло прошипел Оливер в ответ. – Превратить меня в
это?
- Оливер!
- Не приближайся!..»
Оливер усиленно потер заболевшие виски. Никаких воспоминаний. Хотя бы не сейчас. Он всё для себя решил. И, чёрт, как же он умудрился так вляпаться?
На улице было бесснежно, холодно и ветрено. Склонив голову, Оливер направился к теплицам, какой-то частью своей души (самой слабой и никчемной, очевидно) мечтая, чтобы этот ветер унес из его головы все мысли и не возвращал их никогда. Слишком многое он бы хотел забыть. Но знал, что это невозможно.
***
Вечером того же дня, когда вымотанный учебой и разговором с Розой, Оливер наивно полагал, что его мучениям на сегодня пришел конец, его снова позвали.
Он бежал от гриффиндорцев, но те не планировали оставлять его в покое, да?
- Привет, Мия, - поздоровался он. Голова снова начала болеть, на лоб и виски давило, и кожа казалась сухой и горячей. Но просто молча удирать он не собирался.
Грейс выглядела как всегда – настороженность во взгляде и движениях.
Эта девушка порой вызывала у Оливера противоречивые чувства. Целую гамму, на самом деле.
Он ощущал, что у них есть нечто общее. «Команда плохишей», так он сказал? Что-то связывало их. Близкое. К тому же Оливер знал немного о прошлом девушки, и потому часто испытывал желание защитить ее, уберечь. Хотя Мия явно не та девушка, которой это действительно нужно. Но в то же время порой его охватывали странные приступы раздражения и недоверия к гриффиндорке, не поддающиеся логическому объяснению. Как тогда, в библиотеке, когда Кут позвал ее на свидание. Правда, их он всегда старался сдерживать, потому что Мия не только была его знакомой, наверное, почти подругой, но еще и девушкой Джеймса.
- Привет, Оливер, - Мия немного скованно улыбнулась и натянула рукава на пальцы. Видимо, нервничала. – Не хочешь пройтись? Пообщаемся. Думаю, есть о чем, не правда ли?
До каникул они часто так делали. Мия находила Оливера и звала прогуляться. И тогда они часами могли бродить по улице. Оба оказались морозоустойчивыми, и потому никакая погода не могла им помешать. Холод, тепло, снегопад – всё это словно существовало вне их мира, где они оказывались, когда шли куда-то вдвоем.
Обычно в такие часы Мия приоткрывала завесу своего прошлого. Рассказывала что-то о детстве, матери, отце. Как сумел понять Оливер, отца Мия искренне обожала, а вот с матерью у нее были сложные отношения.
Она никогда не пыталась выспрашивать что-то у Оливера, но в ответ на ее откровения он был честен и сам. Конечно, воспоминаниям не предавался, но всегда говорил, что думал, давал советы. Первое время даже пытался понять, почему он? А потом решил, что это не так уж и важно. Наверное, дело в том, что Мия тоже ощущала то, как они похожи.
И, нуждаясь в ком-то, кому можно рассказывать всё, она выбрала его.
- Нет, - Оливер не хотел грубить. Он устал. – У тебя теперь есть парень, если хочешь, гуляй с ним. А со мной больше не надо.
Мия нахмурилась и скрестила руки на груди. Оливер буквально видел выползающие колючки.
- Почему? Что я сделала не так?
Оливер шумно втянул воздух через нос, моля небо лишить его подобных разговоров на всю оставшуюся жизнь. Потому что это мучительно.
- Ты ничего не сделала, Мия. Но я больше не хочу с тобой общаться.
Что бы там ни хотела добавить Грейс на такое заявление, Оливер не дал ей возможности высказаться. Он развернулся и пошел прочь. В гостиную своего факультета. Чтобы прижаться лбом к холодному стеклу и утонуть в озере за ним. Хотя бы взглядом.
***
Оливеру не спалось, и он решил, что утренняя прогулка будет как раз кстати. И лишь переодеваясь он понял, что не делал этого с того самого дня, изменившего его жизнь.
Проходя по подземельям, он понял, что его накрывают воспоминания. Прошлое и настоящее словно слились, став чем-то общим, единым. Он вроде все еще оставался здесь и сейчас, но в то же время снова вернулся в то ясное теплое утро. Это было немного странно, но, наверное, к этому уже пора было привыкать, да?
Оливер быстро вбежал в холл, ощущая радостное настроение. За окном светило и грело ослепляющее раннее солнце, умытое росой, теплое, веснушчатое.
Из высоких окон лился ровный серый свет. Холодный и тихий. Оливер лишь проверил замок на своей толстовке – застегнут ли до конца, и открыл дверь.
Сбежав по ступенькам, он потянулся. И ему казалось, что всё впереди будет хорошо. Разве могло быть иначе?
Холодный воздух встретил его вместе с предрассветными сумерками. Выдохнув облачко пара, Оливер ступил на снег и остановился, чтобы взглянуть в небо.
Он вспомнил, как вчера вечером столкнулся с Джеймсом. И Поттер посмотрел на него так зло, так уязвленно, что Оливеру тотчас захотелось забрать каждое из своих слов и объяснить всё, что было на самом деле. Но тут из-за спины Джеймса выползла его неизменная тень в лице Джексона, чтобы утащить своего друга подальше от слизеринца. Ох, Дилан, должно быть, в восторге. Ведь все его предположения сбылись, и Оливер оказался именно тем козлом, о котором он всегда твердил. Сейчас, наверное, мечтает, что Уизли к нему вернется. И если она окажется достаточно умна, то именно так и сделает. Оливеру было грустно от мыслей, что Роза может снова начать встречаться с Джексоном. Но ведь он сам это допустил, так что теперь не может вмешиваться. Да и не станет.
Гриффиндор в прошлом.
Одиночество всегда было его единственным настоящим другом. И это, видимо, никогда не изменится.
Оливер наслаждался одиночеством, солнцем, природой и свежим воздухом. Сердце его мирно стучало, а губы трогала легкая улыбка. Он завернул за угол, и тут это случилось.
Оливер остановился, глядя в то место, где лежал Стивен. Сейчас там был лишь белый снег. Такой же, как везде.
Сначала он не мог понять, что там. Но сердце сжалось, от предчувствия. И медленно, нерешительно, Оливер направился туда. Хотя, наверное, ему стоило бежать прочь. Но это был бы совсем не его стиль.
И несуществующий голос в нечетком бормотанье, не стихавшем со вчерашнего вечера, вдруг завопил так громко, что даже Оливер, научившийся игнорировать подобные звуки, услышал:
- Кто сует нос куда не следует, тот собственной кровью обедает!
Оливер тихо подошел и буквально упал на снег. Он даже не подозревал в то утро, что пути назад для него больше нет. Тогда, одним своим решением, он подписал себе приговор. Подтолкнул себя к тому, что сделает в будущем. Только даже сейчас он не жалел о содеянном, нет. Но сожалел, что всё вышло именно так.
И когда он понял, кто перед ним, то, естественно испугался.
- Стивен? – собственный голос далеким. Он присел на землю перед неподвижным телом. И его собственное сердце билось так быстро, словно хотело делать это за двоих.
Оливер закрыл глаза, позволяя воспоминаниям утопить себя. И, раскинув руки, пошел на самое дно своего темного омута.
Светлые волосы прилипли ко лбу, губы, которые еще вчера так звонко смеялись, застыли в предсмертной гримасе. Раскинутые переломанные руки. И кровь из разбитой головы. Оставшаяся на ладонях Оливера, впитавшаяся в его кожу, в каждую его клеточку.
Они не были настоящими друзьями, но этот парень, Стивен, был добрым и честным, и не заслужил такого.
Дедушка был прав, когда проболтался Джеймсу, что в Оливере теперь откроется новая часть. Оливер чувствовал ее каждый миг, она жила в нем, сильная, настоящая. Желавшая покорить его. И он сопротивлялся ей так, как мог. Но она была с ним. И от этого нельзя убежать. И все те странности, что случались с ним с детства, ставшие родными, ох, Оливер бы отдал так много, чтобы они по-прежнему были самым непонятным в нем. Потому что то, что в нем открылось, то, что жило в нем так долго в спячке, сейчас проснулось, и требовало его себе целиком. Но Оливер не хотел, не мог, не собирался.
Едва осознав, что происходит, он понял, что пропал.
И он бы остался
там, в своей коме, если бы не одно событие, заставившее его вернуться.
Но сейчас он наблюдал, как его жизнь разрушается, и вместо того, чтобы бороться, сам помогал разбивать ее в осколки. Огонёк. Джеймс. Мия. Люди, которых он оттолкнул.
Видимо, не суждено ему иметь друзей. Не было никогда, не стоит и пытаться.
Когтевранец лежал на земле и смотрел на Оливера пустым взглядом. А его глаза, когда-то ясно-карие, отчего-то стали кроваво-красными, словно рубины. И Оливер, протянувший руку, чтобы закрыть их, ощутил идущий от них жар.
И в тот миг он понял, что это было не самоубийство.
И его собственное будущее стало предрешено, хотя он еще об этом не знал.
Зато теперь знает.
