***
Персиваль устремился за бладжером, крепко держа биту в правой руке, чтобы отбить шар, который летел прямо в их нападающую. Они забили уже три мяча соперникам, сократив разрыв до десяти очков. Зрители на трибунах улюлюкали и кричали, поддерживая обе команды, тем самым подзадоривая игроков. Он уже и забыл, как это прекрасно - оказаться в воздухе на метле, так как последние два года пользовался исключительно трансгрессией и порталами. Не то чтобы это вызывало сожаления, но сейчас ему было так хорошо, словно кто-то подлил ему в чай Феликс Фелицис. Он догнал зловредный мяч и отбил его в сторону противников, а потом поднял голову вверх, так как прямо над ним кто-то промчался. Его глаза скользнули по волшебнице в черном обтягивающем костюме - когда-то форму их Департамента шутя назвали слишком откровенной и сексуальной - и мужчина залюбовался Иллирией, которая пыталась поймать снитч. Ее темно-русые волосы сверкали золотом в лучах солнца, и, хоть ему не удалось увидеть лицо, Персиваль прекрасно знал, какое выражение увидит на нем: крайняя сосредоточенность и целеустремленность, граничащая едва ли не с яростью. Его как-то пригласили на матч в Ильверморни, когда девушка как раз проходила обучение на мракоборца, потому он запомнил это еще тогда. Сильная и решительная - такой она была в тот миг, когда ее пальцы тогда сомкнулись на маленьком золотистом мяче. Чарли окликнул его, пролетая мимо, и весело засмеялся, размахивая битой. Персиваль ответил ему широкой улыбкой и устремился вперед, продолжая игру, когда услышал рев трибун: они сравняли счет. Пусть их Департамент не был лучшим в квиддиче на последнем турнире, задних они никогда не пасли, по крайней мере на его памяти, а это было уже пятое состязание, в котором ему удалось принять участие. Но сегодня было тяжелее, чем раньше: жара стояла такая, что пот катился градом, не спасали даже специальные заклинания. "Это все влажность", - с видом эксперта заявила Мора перед матчем, устав бороться с высокой температурой и просто выливая на себя воду из кувшина. В ту секунду его взгляд внимательно следил, как капли живительной влаги стекают по ее лицу и шее, скрываясь за воротником простой черной рубашки, из-за чего в его голову закрались весьма странные мысли. Он вдруг представил, что было бы, если бы они оказались в этот момент вдвоем. Персиваль бы прижал девушку к стене, провел пальцами по мокрым дорожкам, оставленным водой на ее коже, а потом впился в ее губы так отчаянно, чтобы Иллирия поняла, какой голод и злость вперемешку с обидой душат его еще с той ночи, когда она убежала из его квартиры без объяснений. Его поцелуи становились бы все напористей, пока девушка не ответила бы ему с такой же жаждой, наконец-то признавая, что случившееся тогда не было случайностью. Мужчина почти ощущал на своих пальцах ткань рубашки, которую с радостью сорвал бы с ее тела, чтобы проследить за тем, куда убежали капли. Ну а после... после он бы напомнил ей, что они пережили тогда вместе, когда Мора хрипло шептала его имя в перерывах между стонами... Персиваль облизал губы и снова включился в игру, выбивая бладжером одного из игроков Департамента контроля магических популяций, который успел забить им два квоффла, поэтому заслужил не совсем приятный удар мячом по голове. Он благодарно кивнул Чарли, который сделал ему пас, позволивший совершить этот шаг, а потом прошелся глазами по полю, выискивая уязвимые места их команды. Он не был капитаном, но все равно чувствовал ответственность за каждого из своих игроков сейчас, так как не хотел, чтобы они пострадали, хотя квиддич всегда отличался жесткостью. Из-за скорости полета ветер развевал его волосы, которые норовили упасть на глаза, но все равно эйфория переполняла его. Спокойная жизнь была ему не по вкусу, но отсутствие неприятностей сейчас радовало его не хуже, чем высота, дурманом ударившая в голову. Пусть их соперники уступают им, пусть победа над ними - не такое уж сложное дело, но даже это еще больше окрылит его. А всеобщая атмосфера фривольности и равнодушие к последствиям этой недели толкали на глупые поступки. К примеру, как тот, когда он не ушел от Иллирии позавчера, а лишь крепче прижал к себе, пока она спала. Все голоса зрителей внезапно умолкли. Грейвс слегка замедлился и стал искать причину этого, пока не увидел, как Мора, отпихивая локтем тонкокостного паренька, хватает снитч. Момент - и трибуны взрываются криком, и Персиваль не понимает как, но его крик присоединяется к сотням остальных, а внутри нарастает гордость за свою подопечную, которая не подвела его. Он снижается, пока его ноги не ударяются о землю, перехватывает свою метлу, а потом бежит к Иллирии, которая не успевает полностью спуститься, как он ловит ее в объятья и радостно сжимает, пока к нему не присоединяется множество других рук, боготворящих удачливого ловца. Громкий свисток оглашает поимку снитча: игра окончена, их команда проходит дальше. В общей раздевалке кто-то наливает всем вина, потом Чарли откуда-то притаскивает свой самогон, который Персиваль отпихивает и забирает стакан у Мора, глаза которой восторженно блестят, заставляя его вспоминать о своих мыслях перед игрой. Когда буря возгласов и радости слегка утихает, Грейвс тащит девушку за руку, а та почему-то совсем не упирается, а наоборот перебирает инициативу на себя, толкает его в первую попавшуюся комнату, которая оказывается складом метел и прочего приспособления для квиддича, и замирает. Мужчина притягивает ее к себе, впиваясь в губы поцелуем, а потом медленно шагает к стене, пока Иллирия не упирается в нее спиной. Ее руки обнимают его, бродят где-то в его волосах, путешествуют по плечам, скользят под рубашку, пока он судорожно хватает глотки воздухе в перерывах между поцелуями, которые намного горячее, чем ему помнилось. Ее губы хранят вкус сладкого вина, он слизывает его языком, опускается к шее, касаясь нежной кожи, а потом вновь возвращается к ее рту, шепчущему: "Да, мистер Грейвс", от чего все внутри вскипает, а голова просто перестает работать. Весь вчерашний день, начиная с утра, когда они проснулись в обнимку на полу, Персиваль и Иллирия провели вместе, наблюдая за играми, работая над бумагами и прогуливаясь с друзьями. Их глаза постоянно встречались, часто на большее время, чем то было нужно, руки соприкасались, пусть и невольно, а вечером, когда после тренировки они вместе возвращались, Грейвс и Мора долго стояли возле ее двери, не решаясь сделать шаг вперёд. Напряжение постоянно электризовало пространство между ними, но черта не была пересечена. Зато теперь они оба сорвались. Персивалю хотелось бы все спихнуть на алкоголь, атмосферу и магию, летающую в воздухе, но он был далеко не столь наивен, как Иллирия, для которой это было первое подобное мероприятие, когда все пускаются во все тяжкие. Конечно, по возвращению можно делать вид, что это было мимолетным безумием, такая отговорка действовала негласным правилом в МАКУСА, но вот только самообман - не лучшее, чем можно успокоить свои мысли. Впрочем, если Мора будет проще думать, что они оба просто на время отдались чарам, пусть все идет своим чередом. Лишь бы потом она снова не избегала его общества, как после той ночи на Рождество. Грейвс отступил на полшага, рассматривая лицо девушки: приоткрытые губы, затуманенный взгляд, раскрасневшиеся щеки. Сколько бы не старались женщины напудриться, приодеться и уложить волосы, но именно в такие моменты они и были прекраснее всего. Как можно устоять, когда на тебя смотрят именно так? Словно ты - самое желанное на этом свете, словно в этом мире нет больше никого, кроме тебя. Мужчина слегка приподнял голову Иллирии и провел пальцами по ее шее, чувствуя, как жадно она глотает воздух, тогда как сама девушка не шелохнулась, покорно ожидая его следующее действие. Он спустился к ключицам, почувствовал холод серебряной звездочки, покоившейся чуть ниже яремной ямки, а потом мягко прикоснулся губами к солоноватой коже, пахнувшей лавандой. Персиваль осыпал ее шею легкими поцелуями, едва сдерживая улыбку, когда девушка сжала его плечо, сминая ткань рубашки. Он удивился, когда эти маленькие ручки вдруг требовательно потянули его к себе, и Иллирия сама оголодало коснулась его губ своими, прошлась языком по его зубам, словно пересчитывая. Грейвс оперся руками в стену по обе стороны от нее, позволяя девушке самой решать, что будет дальше. Мора отпрянула, жадно глотая воздух, а потом, глядя прямо ему в глаза, стала по одной расстегивать пуговицы на его черной свободной рубашке. Она потащила ее края вверх, выправляя из штанов, а потом легкими касаниями стала рисовать одной ей понятные узоры на его теле, взглядом приказывая ему не двигаться. Но Персиваль лишь ухмыльнулся и очертил указательным пальцем контур ее рта, слегка оттягивая нижнюю губу. Девушка вздрогнула и задержала дыхание, а потом, подавшись вперед, скользнула руками дальше под рубашку, пока ее короткие ногти не коснулись его спины. Приподняв одну бровь, она вдруг провела языком по пальцу, поглаживающему ее губы, тем самым отвлекая его от того, как ее ладони легли ему на шею. Грейвс рыкнул и резко притянул ее к себе, пока их тела не соприкоснулись. Он провел рукой по ее бедру, но Иллирия поняла его намерения раньше него и, придерживаясь за его плечи, подпрыгнула так, чтобы обхватить его ногами. - Ты хочешь меня, Иллирия? - прошептал Персиваль ей на ухо, устраиваясь поудобнее. - Да, мистер Грейвс, - ее горячие губы обжигали его щеку, подбородок, шею, целовали плечо, оголившееся из-за расстегнутой рубашки. То, как она произнесла "мистер Грейвс", отличалось от привычного обращения. Хрипота в ее голосе так явно говорили о ее желании, что мужчине едва удалось сдержать себя в руках, чтобы не усадить ее сейчас на высокий ящик, стоявший у другой стены, а потом стащить с девушки и себя штаны и... - Мерлина мне в прадеды, вот это сцена! - Чарли, чертов ублюдок, мать твою, я тебя прикончу! - вскричал Грейвс, отпуская Иллирию и злобно вглядываясь в лицо хохочущего друга, который заглянул в комнату, наверное, ища их. Он поспешно вытолкал Данэна и захлопнул дверь прямо у того перед носом, а потом прислонился лбом к деревянной поверхности, переводя дух. Даже если бы хотел, сейчас мужчина не мог бы выйти, уж точно не в таком виде, когда так возбужден. - Иллирия, - облизывая губы, Персиваль повернулся к девушке, боясь, что та сейчас опомниться и будет сгорать от стыда. - Я... - Потом, - девушка пальцами попыталась расчесать волосы и поправила одежду. Она деловито подошла к нему, а потом, поднявшись на носочки, поцеловала в губы. - Потом. Я сейчас пойду, мне нужно в душ и поесть, а вам лучше немного... поостыть, - Иллирия многозначительно посмотрела вниз, а потом потянулась к дверной ручке, оставляя его одного. Однако спустя несколько секунд милое личико появилось в проеме и Мора пропела сладким голоском: - Я сегодня занята, поэтому продолжим как-то в следующий раз, мистер Грейвс. Если Иллирия думала, что подобный дешевый номер, взятый ею из бульварного дамского романа, сработает, то явно не ожидала, что ее поймают за руку и затащат обратно в каморку. Она успела только пискнуть, когда ее лицо попало в плен больших ладоней, длинные пальцы которых прочертили линии от лба до подбородка. - Мне отпустить тебя? - широко улыбаясь, спросил Персиваль, а потом нахмурил густые брови. - Ты правда хочешь этого? Или ты сейчас играешь со мной? - Я обещала сегодня провести вечер с Хей Няо, поэтому мне правда нужно идти, - девушка виновато опустила глаза. - Простите, я не играю с вами. - Если ты еще раз обратишься ко мне уважительно не во время работы, я тебя поцелую. Хоть это даже будет перед всем МАКУСА, - Персиваль сам не понимал, почему его бестолковый язык произносит это. Ему ведь не нужны отношения, да и к самой Иллирии у него нет глубоких чувств. Впрочем, голова всегда отказывается работать, когда речь идет о сексуальном притяжении. - Я поняла, мистер Грейвс, извините. Мужчина закрыл глаза и покачал головой. Специально это она сейчас сделала или нет, нужно отвечать за свои слова. Он наклонился и страстно поцеловал девушку, поглаживая ее затылок, а потом почувствовал внезапную боль: чертовка укусила его за губу и, воспользовавшись его секундным замешательством, выбежала из комнаты.***
Она забыла, что летать - так замечательно. Даже лучше секса - хотя, конечно, с этим можно еще поспорить, так как Иллирия отказалась бы от всех лучших метел мира за то, что она переживала последние дни в эти интимные моменты с Персивалем Грейвсом. Но сейчас, когда ее руки крепко сжимали отполированное древко, ей кажется, что все на свете ей под силу. Волшебник, придумавший квиддич, достоин всех наград мира, ведь полет... полет - это просто божественно, это настоящая свобода. Мора устремилась ввысь, выписывая пируэты и любуясь своей всесильностью, словно и не было этого перерыва после школы, когда она все время находилась на земле. Они играли с командой Администрации Президента, где ловцом был Тезей Рош - огромный высокий темнокожий бог полетов, на две головы выше нее и шире в плечах, может, даже в три раза. Сначала ей казалось, что соперники прогадали, выбрав его на позицию, где нужна ловкость, которой этот большущий шкаф просто не должен обладать, но этот мужчина был просто ас своего дела. Он подрезал ее на поворотах, легко уворачивался от бладжеров и чувствовал себя в небе, как птица, в то время как Иллирии приходилось сильно напрягаться, чтобы не уступать ему. Один раз ему почти удалось поймать снитч, но Чарли вовремя направил на него мяч-вышибалу, поэтому золотистый шарик, мелькнув крыльями, ускользнул от Тезея. Можно было сказать, что девушке давали некоторую поблажку: Артур Хейли, который был защитником в своей команде, отправлял бладжер в кого угодно, только не в ее сторону, а Чарли с Грейвсом страховали ее, поэтому жаловаться можно было только на себя. Иллирия не понимала, почему бывший возлюбленный так поступал, но она была благодарна ему, так как когда-то ей пришлось на своей шкуре почувствовать, как неприятно лежать на больничной койке с проломанной ключицей. Жара стояла просто невозможная, от нее едва спасал ветер, который подымался из-за четырнадцати человек, на большой скорости летающих по всему полю. Пот стекал по ее лбу, от чего Мора невольно задумалась, спасают ли начальника его широкие густые брови, которые должны сдерживать водопады, не то что одинокие капли влаги. Она подняла голову вверх, пытаясь глазами разыскать снитч, но солнце светило слишком ярко, чтобы вообще можно было долго смотреть на небо. Девушка не завидовала зрителям и судье, которым приходилось задирать голову, чтобы наблюдать за ходом игры. Мимо пролетел Чарли, который свободной рукой отдал ей честь, подбадривая. Если честно, девушка не думала, что окажется довольно неплоха на поле, так как в школе были игроки и получше нее. Она услышала протяжный свист и скользнула вниз, избегая бладжера, который, вильнув, полетел за чужим игроком. Их команда проигрывала на двадцать очков, тогда как соперники уже довели счет до сотни. Все знали, что поимка снитча решит весь исход матча, поэтому взгляды многих были прикованы к ней и Тезею Рошу, чья золотистая форма делала его Аполлоном во плоти. Иллирия была знакома с его женой, но вряд ли это поможет ей обыграть мужчину, поэтому нужно полагаться только на метлу и свои силы. Волшебница пригнулась вперед, увидев золотистый отблеск внизу, и устремилась к нему, пытаясь потеряться среди других игроков, чтобы соперник не понял, куда именно она устремилась. Она недовольно нахмурила брови, увидев возле себя светлую шевелюру Артура, но сделала вид, что не заметила его. Мора услышала вой трибун, но решила не отвлекаться на то, кто именно забил, чтобы не потерять из виду снитч. Сделав обманный выпад влево, чтобы сбить с толку Тезея, Иллирия летела почти параллельно с золотистым шариком, пока ее ушей не достиг неприятный хруст. Она ошарашенно посмотрела вправо и отпустила метлу, прикрывая рот рукой: тяжелым камнем Хейли стремительно падал вниз, прижимая к себе бладжер, а его светлая форма была забрызгана кровью. - Нет, продолжай играть! - перекрикивая ветер скомандовал Грейвс, который внезапно оказался рядом, и Мора, моргая от внезапно нахлынувших слез жалости, кивнула, слушаясь приказа. Она поискала глазами снитч, но тот скрылся, а потом попыталась разглядеть ловца соперников, надеясь упасть ему на хвост, если тот пасет мячик. Иллирия ошарашенно раскрыла глаза, увидев, как тот несется прямо на нее, а потом почувствовала резкие прикосновения чего-то тонкого к своей щеке. Она подняла руку и нащупала снитч, крылья которого запутались в ее волосах. Снова бешеные крики трибун: отчаянные и победные, недовольное улюлюканье и радостные возгласы. Ее ноги касаются земли, она бросает метлу, отпускает мяч и бежит к выходу из поля, куда унесли носилки к Артуром. Колдомедики отстраняют ее, прося не беспокоить, но ее глаза различают только окровавленную руку Хейли, из которой торчит раздробленная кость, пугающая своей белизной на фоне красного месива. - Иллирия! - холодные тонкие ладони успокаивающе ложатся ей на плечи: это Хей Няо первой догнала ее и прижала к себе, успокаивая. После того, как их вчерашнее чаепитие плавно перешло в несколько бутылок апельсинового вина - странного и сладковатого, а сдержанная беседа переросла в разговор по душам, между ними появилось некое доверие друг к другу. - Успокойся, ты ведь знаешь, что его быстро вылечат. Это тот твой бывший возлюбленный? - Да, - Мора кивает головой и позволяет китаянке - подруге? - увести себя в раздевалку, где ее снова встречают радостные крики. Но ведь эта победа была чистой случайностью, что праздновать? Снитч просто застрял у нее в волосах, иначе Тезей запросто обыграл бы ее. Алкоголь, кажется, не успевает выветриваться из ее организма, но она все равно берет свой стакан и широко улыбается, заряжаясь общим весельем. Да, они выиграли матч, да, они проходят дальше, но ведь не может ей так везти постоянно? - Ты хорошо сыграла, - низкий голос ловца соперников звучит где-то сверху и ей приходиться высоко задирать подбородок, чтобы посмотреть ему в глаза. Тот, словно в этом нет ничего странного, берет ее под руки и поднимает, ставя на скамейку, чтобы их лица хоть немного поравнялись. - Приходи к нам как-то на чай, хочу похвастаться моей жене, что такая мелкая, как ты, смогла победить меня. - Мне просто повезло, - Мора широко улыбается и пожимает плечами. - Ты должен был поймать снитч. И я говорю это не из-за вежливости, а потому, что ты действительно один из лучших игроков. А, - Иллирия притягивает к себе на скамейку Няо и приобнимает ту за плечи, - Это Хей Няо. Вдруг в другом конце комнаты взрываются хлопушки и звучит громкий смех, к которому присоединяются еще несколько голосов. Иллирия смотрит в ту сторону и встречается со слегка прищуренными из-за хохота глазами начальника: из его волшебной палочки вылетают снопы разноцветных искр, которые яркими огоньками оседают на волосах, одежду, лицах окружающих, не угасая. Это внезапное ребячество Грейвса вызывает внутри нее непонятные эмоции, которые греют душу, наполняя ее пониманием, что она действительно любит этого странного чопорного аристократа, который за закрытыми дверьми своего кабинета может соревноваться в забрасывании бумажных мячей в урну вместе с Чарли. Когда все расходятся, чтобы привести себя в порядок после матча, Мора вместе с Хей Няо идут к своим комнатам, рассуждая о том, что можно одеть на вечерние танцы. От выпитого на душе так легко, что Иллирия не сдерживается и обнимает азиатку, которая вскрикивает от внезапного наплыва нежностей, но потом берет себя в руки и широко улыбается. Когда госпожа Няо уходит в свою комнату, Мора, наплевав на то, что ее одежда пропахла потом из-за жары и игры, спускается по ступеням и переходит по длинному коридору к больничному коридору. Кажется, колдомедики уже поработали над Хейли, так как возле его койки нет никого. Девушка осторожно подходит к его кровати и садится на край, молча рассматривая его красивое лицо. - Не глазей на меня, словно впервые видишь, - от его тихого голоса становится не по себе. Они давно не говорили без обвинений, обид и неприязни, а сейчас парень, кажется, полностью спокоен. Его ресницы вздрагивают, а потом Артур смотрит на нее своими зелеными глазами. - Спасибо. - Что? - Мора удивленно нахмуривает брови. - Это я должна тебя благодарить, за то, что ты спас меня от того бладжера. Не нужно было этого делать, Артур. Зачем ты так? - Потому что не хотел, чтобы на моем месте сейчас была ты. Да и этот перелом руки - не столь страшен, на самом деле, это только выглядит ужасно, - его голос звучит приглушенно и медленно из-за обезболивающего. - Это меньшее, что я могу сделать, чтобы ты не ненавидела меня. - Хейли, - волшебница чувствует, как на глаза вдруг набегают слезы, и со злостью шмыгает носом. - Я не ненавижу тебя. Просто... мы любили друг друга, а потом все прошло. Так ведь бывает? И, знаешь, я не хотела стрелять в тебя, я ведь даже не извинилась толком, просто ты тогда был под заклятием и делал... непотребные вещи. К тому же, я тоже была не в себе из-за того приступа боли. Прости меня, пожалуйста. Тебе очень больно? - Оставь, все в порядке, - светлые волосы парня прилипли ко лбу и Мора осторожно убирает их пальцами, пытаясь зачесать их в привычную прическу Хейли. - Ты узнала, что это было тогда? - Артур касается ее лба здоровой рукой, но потом вяло опускает ее. - Извини, меня накачали снотворным и обезболивающим, они начинают действовать, я просто овощ какой-то, нормально не могу ни говорить, ни двигаться. Зато через пару часов буду как новенький. - Я до сих пор не знаю, было ли что-то в том вине или кто-то наложил заклинание. В любом случае, - Иллирия поднялась и легко провела ладонью по щеке парня, как это часто делала в детстве, - это не должно тебя волновать. Скорейшего выздоровления, Артур. И еще раз спасибо. Может, все дело было в алкоголе или победе, но почему-то этот разговор дался ей без особого труда. Даже Хейли казался не мерзким и неприятным, как в последние их встречи, а вполне адекватным и нормальным. Она бы уже не смогла снова в него влюбиться, но время от времени беседовать о прошлом кажется уже не такой плохой идеей.***
Народные африканские мотивы смешались с современной музыкой, наполняя теплый вечер зажигательными ритмами. Множество ног смешались в танце, отплясывая на выжженной солнцем траве, объединяя все департаменты и отделы, все возраста и должности. А некоторые и вовсе сняли обувь и сверкали босыми пятками, словно это не они ходят по МАКУСА в обычные дни в строгих костюмах и отутюженных рубашках. На одного из таких сейчас смотрела Иллирия, едва сдерживая смех и дергая за рукав обалдевшего Чарльза, поедающего утиную ножку, который не мог поверить, что практически трезвый Персиваль способен совершить нечто подобное. А Грейвс себе абсолютно преспокойно водил хороводы, пару раз постукивал по барабанах и кружил в танцах всех подряд, умудряясь выглядеть при этом органично, но все так же франтовато, как и всегда. - Я не могу понять, что с ним такое? – полулежа от хохота на стуле спросила Мора, обмакивая клубнику в растопленный шоколад. – Чарли, это твой друг, ты можешь объяснить? - А это твой начальник, поэтому ты должна лучше знать, какая муха его укусила. Эй, ты куда, птичка? – ехидно намекая на подсмотренную сцену, Данэн выпустил из рук утиную ножку и проследил за волшебницей, которая вдруг вернулась и потащила за собой госпожу Няо. Они вдвоем о чем-то пошушукались, посмеялись, а потом скрылись в толпе. Мужчина пожал плечами и принялся снова за аппетитное мясо, поняв, что сегодня этот праздник жизни обходит его стороной. К тому же, наблюдать за танцующим другом было намного веселее, чем гадать, куда пропала эта внезапно образовавшаяся парочка подруг. Тем временем Иллирия спустя несколько минут нашла то, что искала. Вместе с Няо они привели к их столу парня с огромной фотокамерой, которую тот едва тащил за собой, явно доверяя рукам больше левитации, и Мора весьма прямо указала пальцем на своего начальника, объясняя, как должен выглядеть кадр. Она прекрасно понимала, что Грейвс ее за подобную выходку по голове не погладит, но не могла не запечатлеть этот момент. Омут памяти, конечно, вещь хорошая, но колдография намного проще в использовании. - Мне кажется, Персиваль не будет рад тому, что ты задумала, - широко улыбаясь, произнесла Няо, с интересом наблюдая за тем, как фотограф настраивает камеру. – Что ты будешь делать с этим снимком? - Положу под подушку и буду целовать перед сном, - серьезным тоном ответила Иллирия и кивнула парню. Тот нажал на одному ему понятные кнопочки, присмотрелся к небольшому окошечку в фотокамере и сделал колдографию. – Я собираюсь каждый раз, когда сей напыщенный джентльмен будет распускать перья и напоминать окружающим, кто тут чистокровный воспитанный волшебник, просто смотреть на это изображение и вспоминать день, когда он позволил себе немного побыть собой. - Ты думаешь, что знаешь, какой Персиваль в моменты, когда бывает собой? - китаянка вопросительно приподняла темную бровь. - Нет, - Мора покачала головой, широко улыбаясь из-за того, как смеялся танцующий начальник. - Я точно не знаю, какой он. Но мне нравится смотреть на него такого. Все вокруг веселились и отдыхали: кто-то распивал вино, кто-то принимал ставки перед финалом, кто-то забавлялся с волшебными трубками, из которых вылетали всевозможные фигурки из дыма. Какой-то парень в костюме дракона пытался очаровать стайку девушек, радостно хохочущих от его шуток. Казалось, что этот турнир - как большая деревенская ярмарка со своими циркачами, музыкантами и вкусной едой, запахи которой манили к себе пряными ароматами. Иллирия, словно ребенок, крутнулась на месте, чтобы осмотреть все в который раз, но ее остановила теплая рука, схватившая ее за талию. Девушка подняла глаза и наткнулась на широкую улыбку Грейвса, который сжал ее ладонь и потянул в круг с танцами. Он был таким красивым в огне сотен фонариков, мигающих вокруг разноцветными бликами, что она даже не стала вредничать, делая вид, что не хочет плясать. Вместе с ним волшебница была готова делать все, стоило ему всего лишь попросить, а не отталкивать своей холодностью и безразличием. Из-за того, что происходило последнее время, в ней опять начала разгораться надежда, что ее чувства не останутся без ответа. Может, это было лишь девичьим максимализмом, но ей казалось, что она любит Персиваля так сильно, что отношения с Артуром были лишь детской симпатией. Впрочем, как бы приятно ей не было сейчас танцевать с этим мужчиной, прижимающим ее к себе, Иллирия не позволит себе признаться ему. Музыка сменилась и все начали собираться в круг; вот уже одну ее ладонь сжимает Грейвс, а другая покоится в руке недавнего соперника по квиддичу Тезея, который старательно объясняет движения, пока барабаны не заглушают все вокруг, заставляя подстраиваться под свои правила и ритм. Сменяется эта мелодия, за ней другая, вот ее уже усаживает себе на плечи темнокожий ловец и она намного выше окружающих, особенно начальника, о чем Иллирия тут же сообщает ему. Они пререкаются несколько минут под смех Тезея, а потом ей обещают доказать свою правоту и стягивают вниз. Персиваль держит ее за руку и уводит от танцующих, явно собираясь напомнить, что ей не пристало спорить с начальником, но они почему-то не останавливаются, а идут дальше - к невысоким домам, потом заходят в тот, где живет их департамент, поднимаются по лестнице, не прекращая доказывать друг другу какие-то глупости, для подтверждения которых нужны документы, лежащие в комнате Грейвса. Конечно же, нужно немедленно все проверить, чтобы не было никаких сомнений в том, кто именно прав. При этом, оба ведь - даже не пьяны, чтобы оправдать свое глупое поведение утром, разве что во всем виноват этот воздух, наполненный увеселительными чарами или чем-то другим? Сумасшествие затихает, когда Персиваль закрывает дверь за ними и отходит к противоположной стене, рассматривая ее. Иллирия чувствует, как ей мало легких, чтобы справиться со своим дыханием, ее грудь вздымается вверх-вниз, а температура в комнате становится еще выше, чем была до того. Почему-то теперь уже не до веселья, по крайней мере, все слова вылетают у нее из головы, единственное, что еще остается отчетливым: темные глаза стоящего напротив мужчины, его губы, бьющаяся на шее жилка, расстегнутые верхние пуговицы льняной рубашки, крепкие руки с закатанными до локтей рукавами. Ах, зачем только он это сделал? Неужели нельзя было не выставлять свои предплечья с четко выступающими венами? Кому он этим сделал лучше? - Вы... обещали показать документы, - Мора едва выдушивает из себя эти слова, заново вспоминая, как нужно говорить. - Документы? - Персиваль легко отталкивается от стены и начинает медленно, мучительно медленно приближаться к ней. - Ах да, точно, мы ведь спорили о том, какие меры наказания сулят нарушителю своих полномочий, - одна его рука упирается в шкаф у нее за спиной, его глаза встречаются с ее. - Конечно, нужно сначала поймать человека на подобном и не дать ему убежать, - вторая рука отказывается рядом с ее головой, из-за чего Мора оказывается в ловушке. - К тому же, очень важно, раскаивается ли нарушитель. - А если не раскаивается? - Иллирия сглатывает комок, застрявший в горле, чувствуя, как ускоряется ее пульс. Ей слишком жарко в этой одежде, нужно поскорее уйти отсюда, раздеться и принять душ. Почему он всегда так нависает над ней, словно охотник? - Ну, а если не раскаивается, - мужчина растягивает слова и облизывает пересохшие губы, - Тогда нужно немедленно предпринять меры. Можно начать с предупреждения, - он наклоняется так низко, что они дышат, наверное, одним воздухом. Грейвс сокращает несколько последних сантиметров между ними мягким поцелуем, сладким и тягучим, нарочито медленным, дразнящим. Мора пытается действовать более жестко и напористо, но Персиваль не дает ей сделать это, заставляя играть по своим правилам. Он заводит ее руки за спину и держит их своими сильными пальцами, продолжая распалять ее своими губами и языком. - Нарушитель все еще не раскаивается? - Шепчет мужчина ей на ухо, щекоча своим дыханием кожу, которая тут же покрывается мурашками. - А если подозреваемый на самом деле не нарушал ничего? - Иллирия закрывает глаза, надеясь, что тогда этот сон - а чем это еще может быть? - не закончится слишком быстро. Грейвс все еще держит ее запястья одной рукой, пока другая касается завязок на ее блузе. Он ждет разрешения и, получив кивок, начинает медленно раздевать ее, пока девушка не оказывается в одном белье. - Мистер Грейвс, - шепчет волшебница, когда его губы очерчивают линию от подбородка до пупка. Она открывает глаза и встречается с его абсолютно ясным взглядом. Мужчина вдруг резко поднимается, усаживает ее на тумбочку, как нельзя кстати поставленную в прихожей, и горячо целует. Иллирия стягивает с него рубашку, обнажая подтянутое тело - пусть не такое идеальное, как у Данэна, но приятное на ощупь, знакомое ей, желанное. - Повтори еще раз, как меня зовут, - просит начальник, помогая ей справиться с ремнем. Их пальцы мешаются, поглаживают друг друга, пока цель не достигнута и штаны падают на пол, отброшенные в сторону. - Мистер Грейвс... Персиваль, - выполняет просьбу Мора, думая о том, что порой прелюдии сильно переоценивают. Она с радостью произнесла бы это еще сотни раз, но из ее рта вырывается только стон, ведь мужчина уже справился с бра и теперь целует ее грудь. Он устраивается у нее между ногами и подтягивает ее ближе к краю тумбы, чтобы девушка могла не тянуться так сильно вперед к нему. Волшебница откидывается назад, пока не упирается спиной в стену, невольно прикрывает рукой грудь, но при этом бесцеремонно пожирает его взглядом. Тщательно уложенные волосы сейчас в полном беспорядке, на широких плечах красные отметины от ее пальцев, а она ведь даже не помнит, что сжимала их, ну а если опустить взгляд ниже... - Иллирия, - мужчина проводит тыльной стороной ладони по ее щеке, пытаясь поймать ее взгляд. - Ты еще можешь уйти. - А вы разве предоставите мне такой шанс, мистер Грейвс? - она пробегает подушечками пальцев по его рукам, поднимается к плечам и застывает, лишь слегка поглаживая его ключицы. Она ждет ответ и, услышав его отказ, притягивает его за шею к себе, ближе, еще ближе, чтобы ее губы могли касаться его губ, щек, кончика острого носа, подбородка, опускаться по шее к яремной ямке, а затем снова повторять все то же в обратном порядке, пока его дыхание не станет таким хриплым, как и ее, пока его пальцы почти до боли сожмут ее ноги, притягивающие его к ней за пояс. Иллирия больше не стесняется своей наготы, ей даже не мешает мягкий свет, заполняющий прихожую, единственный раздражающий ее фактор - те жалкие остатки одежды, которые еще на них. С Артуром все было не так, с Артуром все было... проще? Впрочем, какая разница, каким был Хейли в постели, когда ее тело без какого-либо стыда исследуют жадные длинные пальцы, изучая каждый сантиметр? Мора удивленно вскрикивает, когда Персиваль вдруг поднимает ее с тумбочки, забрасывает на плечо и, поглаживая ее обнаженную заднюю часть ноги, несет к кровати под ее смех и жалкие попытки освободиться. Грейвс легко опускает ее на мягкое покрывало, нависает над ней, а потом, ускользая от ее рук, осторожно снимает ее короткие ("вопиюще короткие!" по определению матери) панталоны, оставляя ее абсолютно голой и беззащитной. - Сейчас, Иллирия, я буду целовать тебя везде, - своим привычным тоном произносит мужчина, точно таким же, как просит ее принести документы из архива или сделать ему чашечку чая, когда будет готовить напиток себе. Девушка из-за этого пытается сдержать смех, но, претерпев неудачу, начинает хихикать, невольно прикрывая глаза рукой. Грейвса это, похоже, немного выводит из себя, так как он с рыком склоняется над ней и впивается в ее губы, закрывая таким способом ей рот. Мора, ненавидящая, когда кто-то пытается ее заткнуть, отвлекает внимание мужчины, проводя руками по его спине, пока ее ладони не оказываются на его ягодицах, на которые она надавливает, прижимая Персиваля ближе к себе. Тот теряет бдительность, потому обиженно поднимается на руках над ней, когда она кусает до крови его нижнюю губу, совершая маленькую месть. В этот момент Иллирия вспоминает их с Чарли тренировки, поэтому пользуется моментом, резко толкает волшебника в грудь, из-за чего он падает бок, позволяя ей перебросить через него ногу и сесть сверху. Грейвс приподнимает одну бровь, явно ожидая продолжения, которое следует незамедлительно: девушка наклоняется над ним, слизывает каплю крови, оставленную ее зубами, целует мужчину жадно и горячо, ощущая солоноватый металлический привкус на его и своем языках. Ее распущенные волосы падают ей на щеки и его лицо, но она все равно упорно сохраняет свое главенство в этой ситуации, оттягивая тот момент, когда они оба наконец перейдут к желаемому. - Вы в моей власти, мистер Грейвс, - хитро произносит Иллирия, поверившая, что начальник так просто сдастся. Она знала, что ей вовсе необязательно обращаться к нему сейчас уважительно, но почему-то это заводило еще больше. - Что же, Иллирия, ты все так же наивна, - наигранно вздыхает Персиваль и без какого-либо труда подминает ее под себя так быстро, что она не успевает даже пикнуть. Он широко улыбается, когда благодаря его невербальным чарам, отлично действующим без палочки, запястья девушки оказываются скованными невидимыми путами. - Это наказание за твой маленький бунт. А сейчас я наконец приступлю к обещанному. Мора тяжело дышит, чувствуя, как его губы мягко целуют ее кожу, уделяя внимание каждому сантиметру. Она вздрагивает, когда мужчина касается ее груди, ей остается только обвить его спину своими ногами, так как освободить руки не удается. Спустя какое-то время и не одну дюжину ее стонов Грейвс сжимает ее талию, целуя живот, а потом опускается ниже, от чего все внутри девушки загорается огнем, она мечется на кровати, удерживаемая в плену его ладоней. О том, что сейчас проделывал Глава Департамента защиты магического правопорядка, она уж точно постесняется рассказать любой из ее немногочисленных подруг, к тому же, вряд ли ей вообще удастся что-то вспомнить, ведь мысли в голове мечутся с такой бешеной скоростью, что скоро просто вылетают оттуда, уступая все место желанию. Иллирия чувствует, что ее запястья больше ничего не сдерживает, ее руки скользят к голове мужчины, покоящейся между ее ног, пальцы в отчаянии хватаются за его волосы, словно она тонет, тонет, и он - единственная твердая опора, за которую можно зацепиться. Она извивается на покрывале, думая о невозможности происходящего, ее глаза то закрываются, то отчаянно закатываются, а легче становится только когда Персиваль переходит к ее коленям, целуя даже их. Потом Грейвс поднимается с кровати, отступает назад и под ее внимательным взглядом снимает свои трусы, оказываясь теперь таким же голым, как и она. Они смотрят друг другу в глаза, пока мужчина снова наклоняется над ней, устраиваясь между ее ногами. Он нежно гладит ее лицо, пока произносит нужные заклинания, потом его пальцы скользят вниз, помогая им, но в последний момент Грейвс застывает. - Сейчас я собираюсь продолжить то, что мы начали в рождественскую ночь, - хрипло шепчет он, явно считая, что это очень возбуждает. - Ох, мистер Грейвс, вы собираетесь комментировать каждый свой шаг? Просто заткнитесь, - последний слог сливается с ее стоном, когда Персиваль начинает весьма доходчиво приводить свои слова в действия.***
Иллирия сидела смущенная и отвратительно сонная. Они не попали в финал турнира, поэтому ей повезло, что в таком состоянии она хотя бы просидела весь матч на трибуне, а не летала на метле. Сейчас на общем празднестве в честь победителей, где все сидели вперемешку и активно общались друг с другом, обсуждая игру той или иной команды, смеясь над шутками и делая комплименты работе того или иного департамента. Одни тайком сжимали руку новообретенного партнера под столом, думая, что никто не увидит, а другие наоборот открыто заявляли права друг на друга, игнорируя тот факт, что уже завтра все возвратятся домой, где нет магии этого места. Мора не сожалела о том, что произошло ночью. Персиваль был таким нежным, что она без какого-либо страха за утреннюю реакцию позволила себе уснуть в его объятьях, чувствуя себя абсолютно спокойной и счастливой. Ее разбудил его легкий поцелуй в лоб, на который она ответила легким ворчанием, будто недовольная, что ей мешают спать. Девушка приоткрыла глаза и потянулась к его лицу, чтобы провести пальцами по его небритой щеке и почувствовать реальность происходящего. Грейвс смотрел на нее как-то странно, словно... словно он был уязвимым перед ней, но потом его глаза прищурились, а губы растянулись в ехидной улыбке, и он резко поднялся, перехватывая ее за талию. Иллирия едва успела намотать на себя простыню, не желая, чтобы ее сейчас тянули куда-то полностью голой, но вот Главу Департамента собственная нагота, похоже, вообще нисколько не смущала. - Ааа, может, хватить меня везде таскать? У меня есть ноги! - укорила мужчину девушка, когда ее наконец-то опустили на пол. - Конечно, и ты ночью ими весьма умело пользовалась, - довольно ответил Грейвс, напоминая ей о том, как она прижимала его к себе как можно ближе и руками, и ногами. - Брось это, - он кивнул на простыню, которую Мора все еще прижимала к себе. Когда девушка покачала головой, отказываясь выполнить приказ, он просто пожал плечами и потянулся к кранам у нее за спиной. - Ладно, тогда принимай душ так. Иллирия помахала ладошкой перед собой, разгоняя застоявшийся горячий воздух и воспоминания, от которых, наверное, покраснело все ее лицо и кончики ушей. Сидевшая рядом Няо хитро поглядывала на нее, прекрасно понимая, о чем думает подруга, так как ее врожденная способность читать мысли делала чужое сознание открытой книгой. Мора отчаянно хотелось повернуться к ней и спросить, чем же таким занималась сама госпожа Хей, не ночевавшая позапрошлую ночь в своем номере, но говорить сейчас о подобном просто язык не поворачивался, так ее язык и так достаточно... - Кхм, - волшебница потянулась к стакану с охлажденным соком, который пару минут назад поставили перед ней. Она откинулась на спинку стула, пытаясь незаметно осмотреть присутствующих в поисках Персиваля и Чарли, которые все еще не пришли или сидели где-то отдельно от них. - Няо, а ты не можешь найти Грейвса с Данэном с помощью своих способностей? - Иллирия с интересом взглянула на китаянку, полностью облаченную во все белое. На ее темных волосах покоился тонкий венок из живых ярко-голубых цветов, название которых Мора было неизвестно, и они источали такой приятный аромат, что волшебнице захотелось переселить Няо к себе домой, чтобы та заполнила все вокруг этим запахом. - Это немного не так работает, - волшебница пожала плечами, а потом широко улыбнулась. - А что, ты теперь переживаешь за Персиваля после того, что произошло между вами? - Няо! - Иллирия испуганно оглянулась по сторонах, словно боясь, что их кто-то услышит. Приглашенные музыканты начали играть современную музыку, которая тут же еще больше оживила окружающих. Иллирию несколько раз приглашали на танец, она успела переброситься парочкой фраз с бывшим Президентом, который пошутил о том, что ей бы уже замуж, пообщалась с Артуром о его зажившей руке, которой он умело управлял ею во время танго, выпила не меньше шести больших чашек пунша за два часа, успела растерять почти все заколки, посидела за пятью разными столиками, пока не наткнулась на сверкающие от смеха карие глаза в паре шагов от себя. И тогда ей показалось, что произошедшее между ними обязательно будет иметь продолжение.