Boston Werewolf

      Хэйтем и сам не мог понять, зачем и для чего он начал поиск неуловимого ассасина, которого в народе прозвали "Бостонским Волком" - ему нужно было, как он сам думал, узнать правду о его происхождении и либо подтвердить свои догадки по поводу своего отцовства, либо их опровергнуть. Однако его одолевало любопытство вкупе с тем, что тяжёлая верёвка вины на шее сдавливала с самого дня неудавшейся казни его шею, не давая ему нормально спать, от чего начали появляться характерные тёмные круги под глазами.       Как можно быстрее он покинул Бостон и отправился в его пригородные леса, где чаще всего и видели солдаты и мирные жители. Кенуэй даже не знал, с чего начать поиски - вокруг были одни деревья, кусты, трава....в лесной местности он явно ориентировался куда хуже, нежели дитя природы, на которое он устроил негласную охоту без собак и без оружия. Ну, как без: при себе были пистолет и патроны из серебра, которое для оборотней равносильно яду, также серебряное покрытие имел его скрытый клинок, доставшийся ему от отца в наследство, и который он неимоверными усилиями нашёл в жилище своего ныне покойного приёмного отца. Меч, конечно, был довольно прочным и мог пробить даже металлическую, по описанию некоторых особо шокированных солдат, шкуру ассасина, но против его клыков это всё равно что кусок фарфора. Однако "лунный металл", как называют могавки серебро - самое эффективное оружие против их шкуры. Также оковы, отлитые или же покрытые серебром, оборотень разорвать не в состоянии, так как даже прикосновение серебра довольно болезненно. Даже страшно себе представить, что будет при попадании серебряной пули...       Наткнувшись на отряд солдат около форта и расспросив их о том, что происходило в последнее время в лесу, все как один говорили о неком смельчаке из их гарнизона, который умудрился единственной в его арсенале серебряной пулей ранить огромного чёрного волка с янтарно-золотыми глазами. Тот напал на форт пару дней назад и, скорее всего, до сих пор скрывается где-то в лесах. Поблагодарив их за предоставленную информацию, британец смог сузить круг поиска на пару километров. К форту он не вернётся, а рана, хоть могла быть и не смертельной, но могла причинять неудобства, в особенности если пуля так в нём и осталась. Надо было найти мальчишку раньше его мучительной кончины и, возможно, самому прекратить его страдания.       Следы в лесу были путаными и в них нельзя было разобраться, не имея опыта - так что идею с поиском оборотня по его следам сразу же отпала на неопределённый срок. Выследить же по следам крови казалось более простым вариантом, и именно с этого решил начать Хэйтем, идя от форта, где ранили могавка. Кровь была ещё вполне видна на сухой из-за нечастых дождей в это время года земле, и её было много. Слишком много, как показалось тамплиеру. Хотя это ему облегчило задачу - пятна были довольно заметные, так что идти по ним не составило особого труда. Лес становился местами гуще, а местами появлялись полянки, на одной из которых отдыхал индеец - примятая трава и следы крови на ней говорили об этом. Почему-то перед внутренним взором Кенуэя предстала слишком чёткая картина: волк, после долгого бега решил отдохнуть на пару мгновений, но не лёг, а скорее упал на землю на бок, не двигаясь, чтобы не привлекать лишнего внимания других лесных существ и чтобы не беспокоить рану. Следы крови теперь мешались с следами лап действительно большого волка и они, как мог только предполагать мужчина, были оставлены совсем недавно. "Он не мог далеко уйти"- пробежала мысль в голове грандмастера, пока он, тихо чертыхаясь и поминая всё на свете недобрым словом, лез по отвесной скале наверх - следы вели именно сюда, да и кровавые отпечатки ладоней на выступах не только показывали, что всё это время ассасин старался закрыть рану, но и как лучше будет ухватиться британцу, чтобы не упасть. С горем пополам взобравшись наверх и поняв, что уже почти стемнело, он решил не останавливаться и идти дальше, теперь прислушиваясь к звукам за деревьями. То тут, то там бегала обычная лесная живность в виде зайцев, енотов...и тут на глаза Кенуэю попался рогатый заяц, который, заметив немного шокированного таким зрелищем человека, тут же убежал. - Ну и дела...- сам себе, нежели кому-то ещё сказал тамплиер и, поправив треуголку, служащую ему верой и правдой не один десяток лет, пошёл дальше, даже не думая хоть ненадолго отдохнуть - волнующая погоня за одним из самых опасных хищников бостонских лесов кипятила кровь и давала такой нужный адреналин, поддерживающий его в бодром расположении духа и не давая уставать телу. И только сейчас до Хэйтема дошла мысль, что шёл он до скал по волчьим следам, а теперь на земле были следы человеческие, да и на деревьях то тут, то там были следы рук - могавк за них держался, будто искал опору и поддержку. Он смог превратиться обратно в человека, хотя провернуть такое, когда разум отвлекается на боль или какое другое чувство нелегко, как рассказывала ему Дзио. Такая стойкость вызывала лишь тихое восхищение и невольное уважение. Более-менее существенную улику он нашёл у каких-то кустов, а точнее на одной из веток - кусок белой материи, не похожей на форму солдат. Да и какой солдат зайдёт в такую глушь, в какую завёл себя на пути к сыну британец.       Пройдя через кусты, мужчина понял, что настала ночь, несущая с собой множество проблем, готовых разодрать его на мелкие кусочки из-за...чего угодно, в общем-то. И как только довольно внимательный к деталям и всем нюансам мужчина мог пропустить такую мелочь, как наступление другого времени суток. Но ничего - сейчас ночи довольно короткие и можно было идти дальше...погодите. Следов ведь теперь не видно в темноте.       Просто прекрасно. Целый день активных и вполне успешных поисков мог пройти напрасно, если сейчас Хэйтем не придумает, как бы продолжить выслеживать особо не скрывающегося ассасина. Присев на камень, Кенуэй единственный раз за весь день тяжело вздохнул, понимая, что ноги сковала тупая ноющая боль от такой долгой ходьбы (а иногда и беготни) по лесу. "Зачем я это делаю ? Зачем мне нужен этот мальчишка ? Я хотел его убить ещё пару часов назад, но сейчас, почему-то, мне чудится уже другая причина. Что со мной, чёрт возьми, не так ?! Это всего лишь ассасин, всего лишь мальчишка, всего лишь мой сын....Я ведь этого не знаю точно !" - британец вскочил с места и сжимал пальцы в кулак, чувствуя биение сердца где-то в глотке. Успокоив себя и разбушевавшиеся эмоции он решил зачем-то продолжить размышления, -"А может я просто не хочу признавать того факта, что узнал в нём себя и Дзио...ох, Дзио, знала бы ты как я сейчас страдаю от мысли, что ты так мне и не сказала о существовании ребёнка. А я ведь его скорее всего видел - позади тебя 22 года назад. Может и больше - я не помню уже точно. Как же я старался объясниться, хоть как-то заслужить твоё доверие обратно - но тщетно. И тут позади появляется мальчик - его карие глаза смотрели будто в душу, а сам он отличался уже тогда от соплеменников другими чертами лица, больше подходящим европейцам, и более светлой кожей...Как же ты его назвала...имя ещё боле путаное, чем у тебя"- тамплиер приподнял уголки губ, вспоминая, как он днями и ночами пытался выговаривать хоть пару слов на путаном и таком жутком языке геньягэха. Как же это было сложно - только Отец Понимания знал это. "Жаль, что я больше не смог видеться ни с тобой, ни с этим парнем - я так ждал встречи с сестрой, что не мог ждать ещё хоть пару дней. А, может, стоило подождать и попробовать снова прийти в вашу деревню. Может стоило подождать, чтобы услышать о факте своего отцовства, чтобы потом это осознание не ударило больно мне по голове" - мужчина опустил голову вниз, смотрел себе куда-то под ноги, будто пытался снова увидеть следы оборотня, лишь бы продолжить путь и отвлечься от раздумий, вызывающих противоречивые чувства. Лишь бы встретиться с ним лицом к лицу. Может, даже выйдет поговорить. А может он даже согласится на сотрудничество - кто знает. Всё ведь зависит от того, смогут ли они понять друг друга.       Только Кенуэю повезло чуток больше, чем он ожидал - луна, скрытая за густыми облаками, вместе с звёздами решила выйти из-за своего убежища, чтобы осветить негустой лес вместе с следами. Как же он был рад такому раскладу - свет, хоть и не очень яркий, но всё-таки был, так что ориентироваться в пространстве стало куда легче, и мужчина продолжил свой нелёгкий путь, поправляя сумку на своём плече, которую совсем не замечал, погружённый в поиски оборотня.       Создавалось впечатление, что он пират и ищет сундук, полный золота и различных драгоценностей. Почему именно эта ассоциация вылезла - он не знает. Возможно он всё-таки что-то помнил о своём отце, который какое-то время своей жизни посвятил всего себя пиратству, а может просто это было хоть как-то приближено к действительности.       Сколько часов прошло было трудно сказать - часы были каким-то образом забыты в таверне на столе (благо, в комнате, ключ от которого был у Хэйтема), а окружение не давало никаких подсказок на скорое начало нового дня, и мужчине оставалось только идти вперёд, пробираясь через чащу по следам неуловимого существа, вышедшего со страниц сказок, которые кое-как помнил только из-за голоса отца. Он был низким, немного хриплым, и чем-то напоминал ему, тогда ещё мальчишке, шум морских волн. Да и сам Эдвард ассоциировался с морем, кораблями, долгими путешествиями, приключениями, заставляющими кровь кипеть и вызывать чувство восторга. Вернуться бы в то время и запомнить его получше, запомнить его более детально, чтобы хоть изредка вспоминать о этом странном, но в тоже время удивительном человеке и давать себе момент скупо, но по-настоящему улыбаться. А может даже что-то рассказать своему сыну. Довольно странные мысли, но Хэйтем не хотел обращать на их странность внимания хотя бы сейчас, когда он один и ни одна живая душа не видит ни его, ни его эмоций. Лес дал ему короткий миг свободы, близкий к ненавистному ему хаосу, что он утонул в нём, и пока выплывать из водоворота эмоций не собирался. С зарождением таких безумных мыслей зарождался и новый день где-то за горами, окрашивая небо в белый, жёлтый и красные цвета, перемешивая их между собой и выливая этот цвет на верхушки деревьев.       Рассвет всё ярче освещал лес, и его окутывала таинственная магическая дымка, придавая сказочности этому удивительному месту. Лес хоть и не был близок Хэйтему, как многие аспекты жизни в этих краях, но он не мог не восхищаться тем что природа создала. Хотя человек почти и не ценит этой красоты и рушит её, создавая свою природу, в которой чувствует себя комфортно. Однако полностью уничтожать то, что создавалось веками, было просто глупо, как считал грандмастер тамплиеров. Реку тем временем стало слышно более отчётливо, и британец наконец-то вышел на берег, глубоко вдохнув свежий прохладный воздух утреннего леса. Красота да и только. Следов здесь было немного, и они ушли куда-то влево - туда же направился и сам мужчина, уже без проблем ступая по усыпанному мелкими камнями берегу, иногда пробираясь через камыши, в которых было довольно легко прятаться.       И вот он, спустя целый день и ночь активных поисков, нашёл мальчишку стоящим на одном из камней над рекой, смотрящим куда-то на другой конец берега немного туманным взглядом янтарных глаз. Руки были опущены, плечи расправлены, осанка прямая, гордая, голову могавк держал также прямо, немного выше подняв подбородок, лишь бы увидеть что-то из-за капюшона. Костюм ассасина никак не подходил волку - в нём индеец больше походил не на грозного и опасного лесного хищника, а на гордого и не менее смертоносного белоголового орла, которых в этой местности довольно-таки немного. Одеяние напоминало всем о старом обычаи брать в ряды ассасинов только существ, каким-либо образом связанных с птицами. Только оборотень по имени Альтаир, превращавшийся как раз в орла, отменил это правило, и в орден вступали существа способные дать отпор людям, способные становиться людьми и "прятаться на виду" по правилу их кредо.       Мальчишка тяжело вздохнул, сделав шаг назад и плавно опустив руку на левый бок, который Кенуэй не мог увидеть с своего ракурса. Скорее всего именно там и находилась его рана. В груди кольнуло чувство жалости к явному врагу, пусть и являющимся ему сыном. Со скрипом и с большой натяжкой, Кенуэй мог признать этого наглого, своенравного и упрямого (как думает сам Хэйтем) мальчишку своим сыном. Только вот он его имени не знает - не удосужился спросить перед тем, как отправить на виселицу. Придётся торопливо исправлять ошибку. И ему представляется такой шанс - индеец сходит с камня и шатается так, будто находится на корабле пьяный в шторм, и только чудом не падает на бренную землю. Тамплиер выходит из своего укрытия и подходит на пару метров ближе к сразу же напрягшемуся ассасину, готовому порвать его на части одним своим взглядом. Или томагавком, что был в опасной близости от свободной руки оборотня. -И зачем ты сюда пришёл ?- на языке геньягэха спросил он, явно не соображая, что мужчина может его либо знать отчасти, либо не знать вовсе. - Я пришёл помочь.- на английском изъяснился магистр, держа почтительное расстояние между ними. Напряжение, которое появилось на этом берегу реки никак не вписывалось в спокойствие утра. - Не очень верю в это, отец.- так же на языке племени ответил не без смешка мальчишка, приподняв уголок губ. Эту фразу Кенуэй понял, и сам усмехнулся. -Попробуй поверить.- с слышимым, но не режущим ухо акцентом сказал британец, изрядно удивив дитя природы вполне внятной речью.- И всё же я бы хотел для начала нашего вполне мирного знакомства узнать твоё имя. - Мог его и в тюрьме спросить.- на чистом английском ответил могавк, убирая руку от оружия, но не убирая другой руки в раненого бока, будто боясь, что сейчас отец воткнёт в него ещё посеребрённый нож, окончательно добивая итак ослабшего от долгого бега парня.- Коннор. Своё настоящее имя я тебе не скажу - ты даже написать его правильно не сможешь с первого раза. - Я и не собирался разбираться в вашей грамматике. Эти дебри для меня закрыты уже двадцать лет.- согласился с сыном Хэйтем, проговорив в голове его имя. Коннор...довольно хорошее имя, и вполне подходило метису по своему значению.       Кивнув ему в ответ, будто удовлетворённый услышанным, Коннор исподлобья глядел на тамплиера перед собой тем взглядом, каким одарил его в тюрьме. Кенуэю сразу стало не по себе от того, как же больно этот взгляд кольнул, и сразу перед его взором был не упрямый индеец, а его упрямая мать, с тёмными, почти чёрными глазами, и точно таким же взглядом. Но вот прямая спина и расправленные плечи выдавали в нём воспитанного человека. Интересно, с кем он жил всё это время ? С племенем ? Или с своим наставником ? И кем был этот человек ? На ум лез лишь один ассасин, который мог научить всему могавка, но почему-то разум постоянно отторгал эту мысль, будто она не была возможна. Мужчина, конечно, ему самолично прострелил колено, но ведь не убил, да и он всегда славился своей живучестью и способностью выпутаться из любой ситуации. Так что мысль о том, что старик Ахилес всё же был учителем Коннора, была более менее логичной. - Плохо выглядишь,- подметил парень, глядя на бледноватое лицо с мешками под глазами. Бессонница была и ему знакома, но чтобы до такой степени нельзя было заснуть, что ты становился больше похожим на призрака...не, до такого даже ассасин не доходил. - На себя посмотри сначала.- тактично (или не очень) заметил британец, держа руки за спиной и теперь видел, что пуля и в самом деле ранила мальчишку, пусть и не задела важных органов. Но было видно, что ему плохо от отравления серебром, которое, по словам его матери много лет назад, по ощущениям схоже с тем, будто ты горишь изнутри, и всё тело сковывают спазмы боли, не зависимо от места попадания серебра в организм.- Тебе нужна помощь, Коннор. И не упрямься - ты не сможешь сам вытащить пулю, при этом не повредив себе что-нибудь ещё. Метис минуту или больше молчал, нахмурив брови и не сводя глаз с тамплиера, будто что-то про себя обдумывал и, похоже, у него был сложный выбор - довериться своему отцу, пусть и являющимся ему формально врагом, или доползти до поместья, хотя он скорее умрёт по дороге.       Вместо ответа Кенуэй получил лишь то, что Коннор, простонав от боли, начал падать лицом вниз, и он в мгновение ока (что аж сам удивился от скорости своей реакции) оказался рядом с сыном, подхватив его, дабы тот не прополол покрытый камнями берег носом. Только вот держать долго на себе Коннора он не смог - слишком уж тяжёлым он оказался. Не волк, а настоящий медведь ей богу! Пришлось положить его аккуратно на бренную землю, так как иначе мужчина упал бы вместе с своим грузом. Хэйтем попытался привести "Бостонского Волка" в чувства, но тот никак не реагировал. Чувствуя внутри себя панику, британец приложил ухо к широкой груди Коннора, стараясь услышать сердцебиение. Пульс, благо, был, пусть и довольно слабый. Дыхание также было в норме, так что это была просто потеря сознания от слабости и недостатка крови - обе вещи легко исправить с медиком, до которого теперь надо было добраться вместе с сыном.