До чего же теперешние молодые люди все странные. Прошлое вы ненавидите, настоящее презираете, а будущее вам безразлично. Вряд ли это приведет к хорошему концу.
Когда образ брата окончательно растворился перед моими глазами, я открываю их. Первая, кого я вижу перед собой — это Реджина, Лидер Эрудитов, сидящая в своем черном кресле. — Воспоминания и сны стали болезненней, — она что-то отмечает в своём планшете. — Они никогда не утихали, — я одергиваю куртку и встаю. — Что ж, а кто сказал, что будет легко? — она тоже встаёт, откладывая планшет и снимая очки, — тебе нужен сильный рывок, чтобы мы могли двигаться дальше. Твоя психика сейчас очень нестабильна. Нужно построить некую защиту у себя в голове. А сделать это можно только одним способом — восстановить прежние связи. Ты не пробовала помириться с братом?***
Яркая вспышка слева мгновенно ослепляет меня, заставляя отступить за ближайшее строение. Спустя несколько секунд зрение возвращается, и я могу видеть, как неофиты отчаянно ведут свой первый в жизни бой. Не игру, а реальный бой с небольшой группой афракционеров, которых подыскала, специально для них, разведка. Силы неравны — пятьдесят человек против пятнадцати. Только вот, изгои сражаются отчаянно и умело. А неофиты, следует признать, оправдывают худший прогноз Эрика — уже десяток раненных, хорошо хоть, пока никого не потеряли. — Плохо дело, — Лорен появляется в моём укрытии, вся покрытая пылью, — ещё немного, и нам некого будет тренировать. — Ну, приказа отступать не поступило, а потому, пора снова в пекло, — зрение полностью восстановилось и мы, короткими перебежками, переместились ближе к линии огня. Это первый, со времён застенья, и диктатуры Эвелин, бой. Но, убивать я так и не научилась. Только вот незадача — изгоям на это наплевать. Любой член любой фракции для них — враг, а уж убить Бесстрашного вообще — дело чести. Моя группа пока стойко держала оборону, хотя двое уже были ранены и выбыли из строя. Раненых сразу оттаскивали с линии огня в относительно безопасное место. Остальные группы рассредоточились по периметру, по одному устраняя изгоев. Да, приказ был стрелять именно на поражение. Увидев в ста метрах от себя окровавленного Эда, я кидаюсь к нему. Яркая вспышка прямо передо мной оглушает и ослепляет меня, живот разрывает дикая боль. Затем, наступает темнота и тишина.***
— Как она? — незнакомый женский голос звучит, словно сквозь какую-то преграду. — Медленно приходит в сознание, — ей отвечает мягкий баритон. Я с трудом открываю глаза и, мгновенно зажмуриваюсь от беспощадно хлынувшего в глаза белого света. Когда они перестают болеть, приоткрываю веки снова, осторожно привыкая к освещению. Где я? Только что была в школе и вот, очнулась неизвестно где. Белый…как же тут много белого: стены, дверь, шкаф, кровать, на которой я лежу. Даже одежда на мне-больничная сорочка, кипельно-белого цвета. А почему моим рукам так некомфортно? Понятно, на моих руках огромное количество игл, трубок и датчиков. Надо попытаться сесть. Не успеваю я приподняться, как прибор возле кровати надрывно запищал. Дверь бесшумно открывается и в комнату входят невысокий мужчина в белом халате и худенькая, рыжеволосая женщина с большими глазами. — Мира? — мужчина склоняется надо мной. — Вы ошиблись, меня зовут Миранда. Где я? Где мои родители? — женщина тихо охает и прижимает руки ко рту, а доктор бросает быстрый взгляд на мониторы. — Что последнее ты помнишь? — странный вопрос. — Я шла на тестирование на определение фракции, и все, дальше темнота. Проснулась здесь. Черт, тест!!! Мне стало плохо, и я его не прошла? — от этой страшной мысли я подскакиваю с кровати, едва не опрокидывая стол с приборами, и, не обращая внимания на их истошный писк. — Тихо, не волнуйся, — он ловит меня и, едва ли не насильно укладывает обратно, — тебе нужно отдыхать, я зайду позже и все тебе объясню, обещаю. Согласна? Или, мне зафиксировать твои руки и ноги? — Нет, не надо, пожалуйста! — я торопливо заворачиваюсь в одеяло. — Договорились! — он улыбается уголком губ и встаёт, кивая этой странной женщине. Вдвоём они покидают палату.***
Прошло несколько недель. Я теперь могу вставать, ходить, и передвигаться без всех этих приспособлений на руках. Из больницы меня пока не выпускают, каждый день проводят различные исследования и тесты. Информацию выдают дозировано, зато, каждый день. Я записываю её в блокнот и, каждый вечер, перед сном, пытаюсь систематизировать. Сейчас пора снова провести этот, ставший ежедневным, ритуал. Итак, моё последнее воспоминание, оказывается, годичной давности. Я прошла тест и выбрала фракцию Дружелюбие. Там я и жила. Потом порядок в городе стал меняться, произошло восстание Эрудитов, затем, Изгоев, и вот, благодаря Бесстрашию, сейчас в городе воцарился мир. Отречение уничтожено. Наш Лидер теперь — наша Джоанна. Я видела её ещё в Отречении, и, один раз она наблюдала за моим тестом здесь. Мои родители пропали, или, скрылись и смешались с какой-либо фракцией, после распада нашей. Я их не видела с момента Церемонии Выбора. А ещё, я не завела семьи, у меня нет мужа и детей. Но, судя по осмотру женского врача, мужчина, у меня, в физическом смысле, когда-то был. А может, есть и сейчас, не знаю. Как-то, во время сбора трав и ягод в нашем лесу, я упала в яму, получив тяжелейшую травму головы и множество ушибов, а также, перелом. Как напоминание об этом осталось множество мелких шрамов на теле, и один, самый уродливый, проходящий через весь живот. Странное ощущение, когда ты потеряла память: я, словно учу чью-то роль. Я всегда хотела покинуть Отречение и этот кошмар, который нормальные люди называют домом. Да, Дружелюбие для меня — самый оптимальный вариант. Правда, у меня были робкие мысли по поводу Бесстрашия, но, там бы я точно не выжила. Отложив блокнот, я ложусь на кровать и укрываюсь с головой. Я очень хочу вернуть потерянный пласт воспоминаний, но, надо ли? Ведь, судя по всему, в ней не происходило ничего интересного.***
Вот уже которую ночь, после возвращения в Дружелюбие, я не могу уснуть. Странно, в больнице я спала, как убитая, в четырёх стенах, а тут красиво, просторно, свежий воздух…и сон просто не идёт. Я живу с чудесной женщиной — Софи. Она повар, готовит еду для всей фракции. Я не помню её, но она такая милая и добрая, что это даже не важно. Она все подробно рассказала мне о моей работе. Так как мои травмы пока не позволяют выполнять тяжелую работу, я пока просто помогаю Софи на кухне: чищу и режу овощи, мою посуду, протираю столы. Но, в город меня, к сожалению не выпускают. Врачи считают, что это будет слишком сильным потрясением для моей, пока не окрепшей психики. А я и не особо туда стремлюсь. Здесь так хорошо и спокойно. Но, иногда, я ощущаю странную пустоту внутри, словно, чего-то сильно не хватает. Надеюсь, со временем, я пойму, чего именно. А пока, знакомлюсь с членами фракции. У меня даже появились друзья: Эд и Найла — брат и сестра, дети земледельцев, которым вечно не сидится на месте. Розовый свет освещает правую щеку. Надо же, так увлеклась блокнотом, что не заметила, как наступило утро.***
— Привет! Как насчет поразвлечься? — не успела я, закончив работу на кухне после завтра, дойти до дома, как меня нагнали друзья. — - Например? — я по-туже затягиваю оранжевую косынку. Вернувшись из больницы, я, по настоянию Джоанны, покрасила волосы в темно-рыжий цвет, как символ возврата к жизни. Как-то это странно, но зачем спорить по пустякам? — Сгонять на поезде в город, — он заговорщицки понижает голос. — Мне пока нельзя туда, — я говорю правду, — да и не особо хочу. — - Да ты хуже старой Нед, — Найла захихикала, — но у неё парализованы ноги, а ты-то здоровее многих, а уже такая скучная. Брось, никто не узнает. Мы знаем тайных ход, и время прохода поезда. Сто раз так делали! — Ладно, — в конце-концов, может, мне это поможет вернуть хоть какие-нибудь воспоминания, — но, только нам нужно вернуться до обеда, иначе, Софи и Джоанна будут меня искать.***
Стук колес вводит меня в состояние гипноза. Мы, вжавшись в мешки с провизией, быстро приближаемся к городу. Кажется, раньше, я много раз ездила на поезде в город. Вероятнее всего, из фракции в город и обратно. Внезапно, поезд резко тормозит. — Быстрее, спрыгиваем, — Найла хватает меня за руку и вытаскивает за собой из вагона. Быстро идя за ней, я оглядываюсь по сторонам. Мы находимся среди обломков домов, но, впереди виднеется дорога. — Это же обломки Отречения, — я узнаю грубый бетон, из которого строились дома нашей фракции. — Да, тайный вход в город именно через них, — Эд ловко пробирается между камнями и блоками. — - Как жаль, что всё так случилось, — Найла сочувствующие касается моей руки, — пойдём, негативные эмоции тебе ни к чему. Пройдя через лабиринт обломков, мы выходим на людную улицу. Разноцветные одежды фракций мелькают и там и тут. Периодически промелькивают грубые куртки Бесстрашных, но, это явно не патрульные. А Чикаго очень изменился с тех пор, как я его помню. Разрушенные войной дома вовсю восстанавливаются, построено несколько новых, красивых и сияющих. И стало как-то по-другому, чище, что ли. — Как тебе? — Эд оборачивается и подмигивает мне. — Тут так…красиво, я едва узнаю прежний Чикаго, — в косынке жарко, и я просто стягиваю её с головы. — Ну вот, а ты идти не хотела…гляди, очередь на тест, — он останавливается, и я едва не влетаю ему в спину. — Ну надо же, а я его совсем не помню, — я невольно улыбаюсь. Помню, что стояла в очереди парней и девушек в серых одеждах. Сейчас очереди три: в цветных, черно-белых и синих одеждах. Видимо, Бесстрашные ещё не подошли. Но патрульные стоят возле дверей. В этих очередях иногда вспыхивали драки, помнится мне, поэтому, охрана порядка совсем не лишняя. Дружный топот и крики отвлекают меня от созерцания толпы. Мимо нас, словно проносится черное торнадо. Бесстрашные. Какие же они классные и, пугающие одновременно. Однако, дисциплина у них на уровне — они быстро выстроились в очередь. Внезапно, я отчетливо ощущаю чей-то взгляд — да, так и есть, один из патрульных внимательно смотрит на меня, и, переводит взгляд на напарника. Мы что, привлекли лишнее внимание? Так вроде, нам в городе находится законами не запрещено. — Эд, — я осторожно трогаю его руку и указываю взглядом на патрульных. — Не к добру это, да и время уже к обеду. Уходим, спокойно, не бежим, мы же не преступники, — мы разворачиваемся и, идём в противоположную сторону. Обернувшись на патрульных, я вижу, что они стоят на месте, не делая попыток нас преследовать. Но, один из них разворачивается и уходит внутрь здания.***
Весь остаток вечера я пишу в блокнот впечатления дня. Надо выбираться в город по-чаще, попросить, чтобы мне разрешили. Мне ведь так понравился новый Чикаго. И никаких ухудшений здоровья не наступило, наоборот, с меня, словно стряхнули пыль. Утро врывается во фракцию ревом моторов и грохотом колёс. Я вскакиваю с постели и бегу на крыльцо дома. Увиденное заставляет меня замереть от ужаса — две огромные машины Бесстрашия бесцеремонно вторгаются в красоту и тишину утренней природы и покой нашей фракции. — Рада! Быстро в дом! — Софи, с несвойственной ей резкостью хватает меня за плечи и, развернув, буквально затаскивает в дом. — Что им здесь нужно? — я спешно ищу косынку и кофту. Я напугана так, что моя голова просто раскалывается от боли. — Я не знаю, но тебе с ними видеться совсем не нужно! — она спешно надевает чепец, — оставайся здесь, я пошла на кухню. Если увидишь Бесстрашных, ходящих по поселению — беги в лес, спрячься и жди там! — Эй! Общий сбор фракции! — грубый окрик прерывает её сбивчивую речь. В доме появляется женщина, с оружием наперевес. Я испуганно прижимаюсь к Софи. Боль в голове уже такая, что перед глазами периодически вспыхивают яркие вспышки, — просьба Джоанны, — ядовито усмехается Лихачка, пропуская нас вперёд. Под таким конвоем мы подходим к дому Джоанны. Софи натянула мне косынку почти по брови, завязав её так, что моих волос теперь не видно. Что происходит? — в моём воспаленном мозгу, от страха, уже не рождается никаких разумных мыслей. Мы доходим до небольшой площадки возле дома Джоанны, на которой уже собралась вся фракция. Мужчины стояли отдельно, женщины — отдельно. Джоанна негодующе высилась в дверях дома. От неё волнами исходило величие. Лидер нашего мира, что уж тут говорить. Я нахожу в толпе Найлу и, встав рядом, касаюсь её руки. Такое простое действие даёт нужный эффект — я успокаиваюсь, хотя, ноги и руки дрожат, но боль в голове начинает утихать. — Господа! Потрудитесь пояснить, чем мы обязаны вам, столь ранним и бесцеремонным вторжением во фракцию? — она сохраняет спокойный тон, так, словно, перед ней член фракции, а не опасные Лихачи. — Джоанна! Ты знаешь, зачем мы здесь. Видишь ли, вы, кое-что у нас забрали, потрудитесь вернуть, — раздается спокойный, б сказала даже, издевательски-спокойный, мужской голос. Но, я бы не обманывалась насчет этого спокойного тона. Только сейчас я замечаю, что перед нашим Лидером стоят двое Бесстрашных. Один, словно сделан из камня — высокий, мускулистый и невозмутимый, а второй пониже, сухощавый, но, тоже накачанный. Мне сложно рассмотреть детали внешности, так как передо мной много народу, но, даже отсюда меня накрывает холодной волной, которая исходит от светлого мужчины. — В чём вы меня обвиняете? — она склоняет голову чуть вправо. — Дай нам просканировать фракцию, и мы уйдём, — брюнет вступает в разговор, делая шаг вперед. — Господа, а вы ничего не забыли? Времена войны и насилия давно прошли, и я не обязана… — начинает она негодующую речь. — Джоанна, ты же добрячка, верно? А что будет, если остальные фракции узнают о твоём поступке? — блондин усмехается, но, в его усмешке мне чудится угроза. — Хорошо, — я с удивлением замечаю, как её лицо искажает гримаса сожаления, — но, если вы ничего не найдёте, вы ответите за это. Я лично подниму вопрос перед Советом, как Лидер! И, никакой грубой силы, а то пожалеете, — она разворачивается к нам, — член фракции! Эти джентльмены сейчас осмотрят вас. Простим им их грубость и бесцеремонность. Не бойтесь, вам не причинят вреда. Мужчины перекидываются парой слов, а солдаты Бесстрашия дают команду нам выстроиться в две очереди: мужскую и женскую. Переглянувшись, мы выполняем, хотелось бы верить, что их просьбу. Начался странный отбор: мужчины по-очереди отсеивались и их отправляли обратно во фракцию, а вот уже две девушки с темными волосами были выведены к этим двум странным мужчинам. Очередь доходит и до меня, и мне снова становится жутко. Не знаю, что они ищут, но, горе тому, у кого это найдут. Я опускаю голову, чтобы не встретиться со взглядом Бесстрашной, но, она делает пригласительный жест в центр, и, ноги меня уже почти не держат. Не поднимая головы я, ещё сильнее закутавшись в мешковатую кофту, встаю рядом с двумя своими. — Они могли изменить ей имя, — негромко говорит брюнет. Но, ответа ему не последовало. Блондин крутит в руках странный прибор, похожий на ручную мельницу. — Эрик, мы закончили! — наша проверяющая кивает блондину. Эрик…это же Лидер Бесстрашных. Об этом мне тоже рассказывали в больнице, поэтому, имена нынешних лидеров фракций мне хорошо известны. Неудивительно, что он такой… — Хорошо. Привет, — я поднимаю голову, а он подходит к первой девушке и поднимает странный прибор, на котором зажигаются значки фракций. «Дружелюбие, восемьдесят процентов», — звучит в тишине. — Это не ты, беги! — он скалится и подходит к моей соседке, «Дружелюбие, сто процентов», — и не ты. Так, кто следующий? — я снова опускаю голову и, буквально сжимаюсь в комок, делая шаг назад. Мне так страшно от присутствия этого человека, что ноги подкашиваются, а руки, кажется, заледенели, — не бойся, — он хватает меня за плечо железной хваткой, в голове снова вспыхивает белая вспышка. «Афракционер, девяносто девять процентов», звучит бесстрастный механический голос, а я, от удивления, забываю о страхе. Это мой результат? Так почему же я в Дружелюбии, а не среди Изгоев? — Фор, иди-ка сюда! — продолжая удерживать меня за плечо, он насильно приподнимает мою голову за подбородок. Он смотрит мне прямо в глаза, и я вижу, что они у него серо-голубые, но холодные, даже, ледяные. — Как тебя зовут? — Фор подходит к нам. В отличие от Эрика, от него исходит спокойная энергетика, он теплый, даже, горячий. — Рада, — я стараюсь не смотреть на Эрика. — Сними-ка косынку и это тряпьё, — Лидер Бесстрашных презрительно дергает меня за рукав кофты. Я покорно стягиваю косынку, от чего волосы рассыпаются по плечам, и снимаю кофты, обнажая шрамы на руках. В одной майке и юбке холодно, но, сейчас не подходящий момент для жалоб. — Рада? — повторяет Фор, — а как тебя звали до инициации? — он мне очень нравится, он меня успокаивает. — Миранда, — я перевожу взгляд на Джоанну, которая тяжело вздыхает. На её лице какая-то странная обреченность. — Покажи живот! — от резкого приказа Эрика я вздрагиваю, но, не хочу выполнять этот приказ. Там уродующий меня шрам. Видя, что я замешкалась, он бесцеремонно задирает мою майку, по животу пробегает холод. — Пойдём! — Фор протягивает мне руку, за которую я хватаюсь, как за спасительную соломинку, лишь бы освободиться от плена этого ледяного взгляда. — Тебе придётся многое нам объяснить, Джоанна, — роняет Эрик, направляясь в дом Лидера. Что ж, видимо, ей придётся многое объяснить и мне.