Прошлое подобно разбитому зеркалу. Пытаясь собрать осколки воедино, можно порезаться
Сегодня новички занимались уже немного бодрее. Вот, этот рыжий парень, Мэтт, кажется, уже уверенно колотит «грушу», словно, она виновник всех его жизненных неприятностей. Остальные тоже не отстают. Что ж, они адаптируются намного быстрее, чем я думала. Вчерашние школьники, они, тем не менее, помнят недавние трагические события. Им пришлось повзрослеть раньше, чем нам когда-то. И к выбору фракции они подошли намного осознанней. Мы же мечтали сбежать подальше от родителей. Сейчас Бесстрашие просто-таки переполнено неофитами. Пять групп — такого наплыва фракция не знала никогда. — Их бросят в бой задолго до инициации, — Захария подходит ко мне, — и это пойдёт на пользу их подготовке. — Лидерам виднее, — я пожимаю плечами. На самом деле, это для меня новость. Может, стоит хоть раз сходить на еженедельные совещания? Но, я не могу себя заставить снова посмотреть в эти ледяные глаза. Испытания в реальных условиях, безусловно, лучше, чем бесконечная муштра в зале. Но, учитывая нынешнюю политику фракции, можно предположить, что без жертв точно не обойдётся. — Смотри, кто к нам пожаловал! — легкий толчок в плечо приводит меня в себя. Проследив за его взглядом, я вижу, что в зал заходят несколько мужчин, по мере того, как они подходили всё ближе, моё сердце медленно опускалось в пятки. Это был Фор с несколькими разведчиками — их я иногда вижу здесь, а вот брата, с тех пор, вижу впервые. Забыв о том, что он может заметить мой взгляд, я пристально рассматриваю его. Он совсем не изменился, разве что, черты лица стали жестче, а взгляд, словно у машины смерти — холодный, не выражающий абсолютно ничего. Но, даже в полутьме зала, я замечаю глубоко затаившуюся в его глазах боль. Пересекая зал, они проходят в метре от нас, я отвожу взгляд, но явственно ощущаю, как он посмотрел на меня. Господи, я бы сейчас отдала всё, лишь бы наши отношения стали хоть на немного такими же, как раньше. — На крышу, — напоминает мне о тренировке по стрельбе Зак, и удаляется к своей группе. Я делаю глубокий вдох, пытаясь прийти в себя. Когда Фор и остальные вышли из зала, кажется, мне стало легче дышать.***
— …бОльшая часть изгоев распределилась по фракциям, однако, оставшиеся, организуют активное сопротивление, привлекая в свои ряды недовольных властью… — маленький, смешной Эрудит в очках, бегает по огромному кабинету, размахивая руками. Я уже начинаю жалеть, что пришла на это совещание. Но, Сэм, старший инструктор, буквально пинками загнал меня сюда, клятвенно пообещав, что еще один пропуск — и я буду отчитываться о своих неофитах лично Эрику. Такая перспектива меня не прельщала, по ряду причин, и потому, сейчас, подперев холодную каменную стену, я наблюдаю за окружающими. Кабинет заполнен младшими лидерами, инструкторами и командирами. Эрик, с непроницаемым лицом, вольготно развалился в своём кресле, разве что, не положив ноги на стол. Уверена, ему этот суетящийся эрудит надоел не меньше, чем мне. Инструктора неофитов, так же, как и я, привалились к стенам, остальные распределились по кабинету, образовав вокруг выступающего своеобразный круг. Среди всех я замечаю брата, который, за всё время, ни разу не посмотрел в мою сторону. — Мы и так усилили патрули везде, где только можно, — воспользовавшись тем, что эрудит на секунду запнулся, чеканит Тесс — единственная женщина среди младших лидеров. Впрочем, я понимаю, почему Эрик, для которого женщина — даже и не совсем человек, назначил её себе в помощники — она, словно вырублена из камня: грубые черты лица, накаченное тело и низкий голос. — Разумеется, Бесстрашие — наша защита, и делает многое для наведения порядка, — мягко возражает представитель дружелюбия, насколько я понимаю, правая рука Джоанны, — но, до тех пор, пока изгои бесконтрольны, мы не можем гарантировать покой жителей. — Оставь свои сопли для Дружелюбов, — голос Эрика заставляет меня вздрогнуть, — и говори прямо. — Они никогда не скажут прямо, — подает голос один из лидеров, — что хотят полного уничтожения несогласных. — Вы слишком прямолинейны, — качает головой дружелюб. — Он бывший искренний, — выкрикивает кто-то, заставляя окружающих улыбнуться. — Полного уничтожения? — холодный взгляд Лидера которым он обводит окружающих, останавливается на Дружелюбном, который боязливо поежился. Разумеется, он слабонервный, и посмотреть в глаза Эрику не в состоянии. Уровень двухдневного неофита, не более. — Никто этого не говорит, и не скажет. Такие радикальные методы решения проблемы не для нашего возрождающего общества, — он одергивает смешной желтый пиджак и выпрямляется, — но мы вынуждены настаивать на более эффективных методах решения проблемы.***
— Чертовы дружелюбные интриганы. Хуже убогих! — выплёвывает вслед, покинувшим кабинет мужчинам, Трой — старший Лидер. — Данные разведки! — требует Эрик, поворачивая голову в сторону моего брата. — Одно можно сказать точно — у них есть какая-то цель, куда бОльшая, чем просто беспорядки или сопротивление системе. На серьезное сопротивление они пока не способны. По крайней мере, не в таком количестве. У них нет достаточно оружия, припасов… — Им нужна Эвелин, — я сама не поняла, как мысль, пришедшая мне в голову, оказалась у меня на языке и пронеслась по кабинету, эхом оттолкнувшись от каменных стен. Мгновенно наступает тишина. Взгляды всех присутствующих устремляются на меня. А мне захотелось слиться со стеной. — Повтори-ка! — такой знакомый тон, от которого у меня внутри всё переворачивается. — У них нет такого лидера, каким была она. И, мне кажется, сейчас их главная цель — освободить её, — я пытаюсь говорить четко, но, ввиду напряженной атмосферы, мысли путаются. — Её место заключения не так хорошо охраняется. Что же им мешало освободить её раньше? — следует чей-то вопрос. — Там же надежная система защиты, которую, даже если отрубить от сети, не сломать никогда. Чертова туча дверей, электроники и еще хрен знает, чего, — за меня отвечает Трой. — Можно проверить эти данные, — подает голос Фор, — мы займемся этим.***
Очередная утренняя тренировка проходит почти идеально. Довольно быстро закончив разминку, неофиты самостоятельно распределяются на пары и рассыпаются по рингам — отрабатывать удары. Мне остаётся только следить, чтобы они не отлынивали и всё делали правильно. Впрочем, в бою нет универсальных решений, но, отработанные до автоматизма навыки очень сильно помогают. Тем более, если Зак прав, и их действительно поведут в бой раньше инициации. Погрузившись в размышления, я, как-то упускаю момент, когда весёлый гул в зале затихает. Шаги нашего лидера эхом разносятся по залу. Редко, но он бывает на тренировках. Сама, правда, не видела его здесь ни разу. Он идёт неторопливо, иногда бросая презрительные взгляды на новичков. Полностью черная форма Бесстрашия смотрится на нем просто идеально. Идеально для устрашения. Лично я не знаю никого в Бесстрашии, кроме, разумеется, Фора, кто бы его так или иначе не боялся и не уважал. Вот и сейчас, новички и инструктора заметно напряглись. Кинув беглый взгляд на меня, он останавливается возле возвышения, которое считается главным рингом. — Первый прыгун, на ринг! — разносится по залу, — последний прыгун, пора в бой! Первый прыгун — из группы Лорен, довольно мускулистый парень, с каким-то детским выражением лица, а вот последний прыгун — та самая пухлая девушка из моей группы. Ава, кажется. Я поднимаюсь с бетонных блоков и встаю около ринга, в нескольких метрах от Эрика. Если бы не необходимость смотреть бой своего неофита, я бы ни за что так не сделала. Между тем, ребята сцепились не на шутку. Вес девушки давал ей серьёзное преимущество, да и парень, похоже, не горел желанием причинять ей увечья. Еще не прошло столько времени, чтобы они остервенело бросались друг на друга. — Жалкое зрелище! — резюмирует Лидер. — Они просто еще не до конца поняли, где находятся, — озвучивает мою мысль Лорен. — Если завтра я увижу то же самое, — отправишься присматривать за всяким отребьем, — равнодушно роняет Эрик, неожиданно хватая меня за плечо, — а ты, за мной!***
Весь путь по коридорам фракции и пустынной улице мы проделываем молча. Хотя он давно отпустил моё плечо, следы цепких пальцев жгло, словно огнём. Впервые за долгое время, мы остались с ним наедине. Но, эта прогулка даётся мне, на удивление, легко. Может, потому, что я слегка отстаю и вижу только его спину? Недоумение о том, куда мы идём, испарилось, как только я увидела вдалеке до боли знакомое здание городской тюрьмы. Охранники на входе молча расступаются, при виде Лидера, как и все двери, по замкам которых он проводит специальной картой. Когда последняя металлическая дверь открывается, там, за прозрачной перегородкой я вижу того, к кому прорывалась два с половиной месяца — свою мать. При виде нас она поднимается с кушетки и медленно подходит к прозрачной стене. — Привет, Эвелин, — Эрик издевательски усмехается, — надеюсь, тебе оказывают достаточное количество почестей. — Мира… — но она, словно не слышит его, неотрывно смотря на меня. Я непроизвольно делаю шаг вперёд, но Эрик хватает меня под руку и возвращает обратно. — Не так быстро, — почти шипит он, — моё предложение скоро утратит силу. Эвелин, у тебя нет выбора. Будешь сотрудничать — будешь видеть дочь чаще. Нет — продолжишь гнить здесь. На лице матери застывает каменное выражение, а я, не смотря на шок, совсем не удивляюсь. Уж не знаю, о чём конкретно идёт речь, но он быстро нашёл идеальный рычаг давления на бывшего лидера сопротивления.***
Трис всё больше времени проводила с этим странным человеком. Возможность узнать, наконец, подробности эксперимента в Чикаго и о других поселениях настолько захватила её, что она перестала общаться даже с Фором, что ему активно не нравилось. — Она теперь доверяет только ему, — в очередной раз, зайдя ко мне в комнату, он садится рядом. — Поверь, я тоже очень хочу понять, что происходит, но, раз она взяла на себя роль переговорщика… — А что, если он нам не союзник, а наоборот — враг? — брат озвучивает давно повисший у меня в голове вопрос, на который, я пока не могу дать ответа. — Что будет с Эвелин, если у нас всё получится? — я провожу рукой по его лицу, пытаясь разгладить, мгновенно возникшие от сердитого выражения, морщинки. — Её ждет суд, если выживет, конечно, — он пытается оставаться серьёзным, но, не выдерживает, и приподнимает левый уголок губ, — когда ты поймешь, наконец, что наша мать давно мертва. Эта женщина, — он кладёт руки на мои щеки, — беспощадная и жестокая. — Ты злишься, я понимаю. Но, наверное, я не испытала по её вине того, что испытал ты, и потому, не могу не воспринимать её, как свою мать. — Это твоё право и я не буду больше тебя переубеждать, — он встает и подходит к лежащей на столе карте. — Какие новости? — все три дня, что мы находимся в этом поселении, я изнываю от безделья. Конкретных приказов не поступало, только и остаётся шататься по окрестностям, исследуя обстановку. — Похоже, наш новый знакомый здесь Лидер. Хоть и не показывает этого. Если Трис удастся убедить его, то дело в шляпе. — Времени мало, — в окне я вижу Кристину и Эрика, о чём-то беседующих. Они одеты в новенькую форму местного силового Отряда. Нам тоже предлагали туда вступить, но мы с братом отказались. В конце концов, мы здесь не для этого. Помогать наводить порядок в поселении и за его пределами — явно не моё, — мы не знаем, что сейчас происходит в Чикаго, и насколько далеко зашли афракционеры. Может, пока мы здесь, они уничтожают дружелюбие, или, что похуже. — Думаешь, я не понимаю? — его взгляд останавливается на Чикаго, тёмным пятном отмеченным на карте, — я поговорю с Трис. И, на этот раз, ей придётся меня выслушать.