Конец, друзья

В его жизни было две страсти: служение Богу и чернявый демон. Персиваль Грейвз понимал, что наблюдение за танцующим и хохочущим подростком было не просто работой. Он проводил в молитвах ночи, прося Бога наставить сына своего грешного на путь истинный для кого он это просил, а потом окунался в эту страсть с головой. Мальчишка был неграмотен, красив, соблазнителен Боже за что Ты послал мне искушение неужели я не выдержу и смеялся в лицо даже со сломанными пальцами. Грейвз пил этот смех как вино. Криденс танцевал на площадях, пел в трактирах и привык ловить страстные жаждущие взгляды охочих до юных тел моряков. Он всегда смеялся этим взглядам и не отказывал в наслаждении. Юноша любил веселье, таких же портовых шлюх и тесные базары, из которых уходил с чужими кошельками. Его не волновали власти и инквизиторы, зато он волновал их. И видя жаждущий взгляд в сочетании с крестом, он смеялся и убегал крышами. Это тоже было весельем, которое закончилось, когда статная фигура не дала закончить рондель и приговорила к сырому подземелью. Инквизитор приходил один, смотрел привычным жадным взглядом, задавал вопросы, вырезал ответы. Криденс смеялся и вспоминал эпидемию, горящий сеновал, базар с его стремлением растоптать упавших, пьяные воды Сены, трактирные драки. Ах, что угодно было лучше допросов на ночь, танцев на дыбе, поцелуев в шею и пьяно-трезвого инквизитора. Быть бы ему моряком, с этой страстью в глазах, жить, любить, петь, но статный человек заковал себя в веру и читает доносы, будто сказки на ночь. Криденс дарит последний смех инквизитору с тоскливым взглядом и упокоевается в морских волнах. Персиваль думает, что Бог упас его от великого соблазна, желанного искушения. Он снова молится ночами о спасении души чьей? и спускается в подземелья. и совсем не думает о пареньке в вишнёвых одеждах