Страж разума.

— Летом, перед вторым курсом, — начал я, поняв, что Томас не собирается менять тему, — я спросил местного библиотекаря, контролирует ли правительство школы-интернаты. Я плохо понимаю, как работает Министерство магии, но у магглов есть национальные минимальные стандарты для школ-интернатов. Хогвартс выглядит на их фоне плачевно. В нем даже не предоставляют сбалансированное питание, если только вы лично не попросите об этом. И уж точно не следят за графиками тренировок по квиддичу и не предоставляют отдельную комнату для старшекурсников. Посещение Хогсмида вообще не контролируется. Я ожидал, что условия в Хогвартсе отвечают хотя бы минимальным стандартам. Ее нос все время морщился, словно она ощущала что-то неприятное каждый раз, когда я произносил слово «маггл». Поразительно.  — Хогвартс является нашим основным учебным институтом. Он должен быть выше маггловских минимальных стандартов, а не падать так низко, чтобы отставать по уровню развития даже от магловских школ. Если посмотреть на это с другой точки зрения, в прошлом году я заплатил четыре тысячи пятьсот галеонов за обучение в Хогвартсе. На сто галеонов меньше, чем в Салеме, где у меня был бы двухместный номер с личным письменным столом, комодом, книжным шкафом, кроватью, с обеспечением неприкосновенности частной жизни и заглушающими чарами. Ко всему этому в Салеме прилагаются доступ к курируемым студенческим зельеварческим лабораториям, личная лаборатория с минимальным набором необходимых инструментов и ингредиентов, обязательные ежемесячные встречи с деканом факультета и индивидуальная программа обучения. Они также предлагают более широкий спектр предметов, лучших по рейтингу профессоров и классы меньших размеров. Если будет нужно, я также могу связаться с несколькими студентами из Бобатона и Дурмстранга. — Собственно, как Барти и настаивал, но ей не нужно знать об этом. — Может быть, вы спросите у них о том, что они видели в Хогвартсе. Томас преподавал в Паране в течение многих лет. Я уверен, что он знает больше о школьной политике и всем остальном, чем я. Щека Томаса дернулась. Мне стало смешно. Амбридж удержала непроницаемую маску на лице, но я же не слепой. Я заметил, как она коровьими глазами смотрела на Томаса во время представления друг другу и взгляды, которые она украдкой бросала на него. Я бы хорошо заплатил, чтобы его заперли где-нибудь с этой жабой. Ну, да ладно! И так вышло неплохо. После того, как Томас согласился встретиться с ней за обедом на следующей неделе, разговор зашел о Визенгамоте и последней выходке Дамблдора перед МКМ (п.п. Международная Конфедерация Колдунов). Я напряженно слушал, как Фадж описывал речь Дамблдора, объявившего о возвращении Волдеморта. Его речь не была санкционирована Визенгамотом, который назначил Дамблдора в качестве своего представителя перед МАК. Разговор затянулся. Кожаный наруч на моем запястье, контролирующий состояние здоровья, нагрелся. Десять часов, ровно. Томас покопался в полах своей мантии и достал три флакона с зельями, которые передал мне. Я быстро и последовательно выпил все, каждый раз борясь с рвотным рефлексом. До недавнего времени я даже не подозревал, что какое-то иное зелье может быть хуже на вкус, чем костерост. Может, поверьте. Костерост, смешанный с зельем для сердца, получается на вкус и запах как грязные портки тролля. Я следил за разговором как мог. Но большая его часть уже проходила мимо моего сознания. Когда они начали подсчитывать количество возможных голосов в Визенгамоте для предстоящего импичмента Дамблдора, я понял, что некоторых членов Визенгамота я знаю недостаточно хорошо, чтобы с уверенностью предсказать, как они будут голосовать. Кроме Огдена. Он голосовал против импичмента. Домашний эльф появился бесшумно, очистил стол и так же исчез. Томас поменялся местами с Нортоном и тот начал расскладывать пергаменты перед собой. С каждым отмеченным членом Визенгамота, с кем он лично связывался, список кандидатов, поддерживающих импичмент, рос, но мы все еще оставались в меньшинстве. Слишком много оппозиционеров. Разочарованный результатом подсчетов, Фадж хлопнул ладонью по столу.  — Это ни к чему не приведет. Мы должны начать судебный процесс к концу следующей недели. Первое, что команда Дамблдора сделает, это вызовет мистера Поттера в суд для дачи показания. Они потребуют использовать Веритасерум, который он недостаточно хорошо переносит. Неважно, что это была халатность Дамблдора, которая привела к тому, что парень не в состоянии принять Веритасерум, его показания можно не брать в расчет, потому что даже с вашего согласия Визенгамот не позволит пятнадцатилетнему давать Непреложный обет вместо Сыворотки правды. Без гарантии они никогда не примут его показания, а значит, все это не имеет смысла. Вместо импичмента, мы должны объявить вотум недоверия, что позволит достаточно снизить его власть, чтобы перенести суд на более поздний срок. У меня перехватило дыхание. Мне хотелось кричать. Нет, не может быть. Вотум недоверия просто снимет Дамблдора с поста Верховного чародея, но оставит его в качестве члена Визенгамота. Это позволит ему восстановиться, собрать необходимые голоса и вернуть себе прежнюю позицию. А вот импичмент отстранит его от Визенгамота. Если правильно преподнести все, это может даже помешать ему, в будущем занять еще одну государственную должность. Я наклонился и тронул Нортона за локоть.  — А разве лжесвидетельствования не достаточно для импичмента? В комнате воцарилась тишина.  — Вы имеете в виду его утверждение, что Волдеморт вернулся? — спросил Нортон. Я кивнул.  — К сожалению, выступающие перед Визенгамотом и МКМ не клянутся перед заявлениями во время судебного разбирательства. Если бы он был обычным волшебником, Визенгамот мог бы обвинить его в неуважении к суду, но это все, что можно сделать.  — Я не имел в виду его речь в 1981. Я имел в виду его показания на суде Северуса Снейпа в январе 1982 года. В Хогвартсе нет полной стенограммы, но в Ежедневном Пророке был напечатан отрывок. Если не ошибаюсь, Дамблдор использовал фразу «смерть Волдеморта» во время дачи показаний. — На всякий случай, я пересмотрел отрывок заново вчера вечером. — Если он сейчас кричит на каждом углу, что всегда знал, что Волдеморт, — двое вздрогнули, а двое фальшиво передернулись секундой позже, — выжил, тогда он давал под присягой в ходе судебного разбирательства Снейпа ложные показания.  — Что опять возвращает нас к теме Сами-Знаете-Кого, — проворчал Фадж. Амбридж покрутила перо между пальцами. — Может быть, а может, и нет. Авроры и Невыразимцы исследовали место преступления, и пришли к тому же выводу. У нас достаточно доказательств, что Сами-Знаете-Кто умер. Пожалуй, организую собрание в Атриуме с последующей пресс-конференцией. Я знаю, это омерзительно, но демонстрация наших улик наряду с несколькими заявлениями экспертов должно быть достаточным доводом, чтобы убедить всех. Возможно еще одно заявление от вас, — сказала она мне. — Хотя я сомневаюсь, что вы в состоянии выступать на публике, своевременного интервью должно быть достаточно. Томас посмотрел на меня задумчиво. Я знал, что он хотел спросить: как далеко я был готов зайти, чтобы отстранить Дамблдора от власти? Я ответил на этот вопрос во время третьего тура. Назад пути нет. — Конечно, если Томас разрешит, — утвердительно кивнул я.  — Я сегодня же свяжусь с Ритой Скитер, — сказал он. Ухмылка на лице Амбридж на секунду напомнила мне об Арагоге, прежде чем он сообщил своим детям, что они могут съесть нас.  — Замечательно. Лорд Уичвуд, мистер Поттер, было приятно встретиться с вами обоими. Надеюсь, вы будете на связи. Не забывайте, мистер Поттер, я свяжусь с Вами в течение следующих нескольких месяцев по поводу Ваших исследований. Выздоравливайте и учитесь. Если вы вспомните что-нибудь еще о Хогвартсе, что, по вашему мнению, я должна знать, пожалуйста, пришлите мне сову. Лорд Уичвуд, увидимся на следующей неделе. Корнелиус, могу ли я позаимствовать у вас Уэзерби? Я планирую покопаться во всех старых стенограммах. Если Дамблдор сказал что-то обличительное в одном деле, возможно, он допустил такую же ошибку где-то еще.  — Ну, хорошо, но начни с суда над Снейпом. Я, конечно, не сомневаюсь в словах мистера Поттера, но нам нужен лучший источник, чем «Ежедневный Пророк». После обмена улыбками и взаимных расшаркиваний, Амбридж вышла из кабинета. Фадж повернулся к Томасу. — Прошу прощения, что мы прерываем встречу, но я действительно должен получить ответ на этот вопрос как можно быстрее. Мы никогда не проводили расследование в этом направлении! Мистер Поттер, если вы когда-нибудь будете заинтересованы стать членом Визенгамота или войти в круг прокуроров министерства, я буду более чем счастлив, написать рекомендательное письмо.  — Я буду иметь это в виду, — сказал я, сохраняя нейтральный тон. На самом деле, меня это не интересовало, но я знал, что лучше промолчать, чем бросить отказ ему в лицо. — Спасибо, министр. Он показал Нортону выход из своего кабинета, но не сделал никаких намеков, что нам тоже пора уходить. Странно. Фадж закрыл дверь и поднял палочку. Пропев слова заклинания под нос, он воздвиг столько анти-подслушивающих чар и чар защиты, что впечатлило даже Томаса, тоже накинувшего несколько заклинаний поверх них, прежде чем тихо присвистнуть.  — Прошу прощения, господа. Я обычно не столь параноидален, но отчаянные времена требуют отчаянных мер. Честно говоря, я почти не хочу задавать эти вопросы, но боюсь, что должен. Мой пульс ускорился. Дерьмо. Похоже, он все понял. Теперь вопрос лишь в том, собирается ли Фадж держать язык за зубами и не бросит ли меня в тюрьму.  — Независимо от вашего ответа, мистер Поттер, у вас не будет проблем. Невыразимцы закончили анализ Кубка Трех Волшебников несколько дней назад. Они не могли определить, кто превратил его в портключ, но нашли следы тех же заклинаний, которыми наши старшие Авроры обычно стирают магические подписи. Основываясь на нашем расследовании и ваших действиях в последнем туре, я предполагаю, что вы знали, что Кубок был портключом. Кроме того, я выяснил, что он был создан Аластором Моуди. Я правильно предполагаю, что он перенес вас к Уичвуду? Я взглянул на Томаса. Интересно, что я должен ответить.  — Да, — ответил за меня Томас. — Гарри принес непреложный обет, прежде чем я взял над ним опеку.  — Понятно, учитывая то, что Скримджер узнал о тех маггловских свиньях, с которыми его оставил Дамблдор, — дружелюбно сказал Фадж.  — Верно. Как его колено кстати?  — Прекрасно. Мунго исцелил его в течение часа. Он немного смущен, что был ранен магглом.  — Ранен? — спросил я.  — Подстрелен коротким ружьем, — Фадж тщательно проговорил магловское слово, как будто только недавно узнал о нем, но, по крайней мере, произносил его правильно, — любезным Верноном Дурслем, который в настоящее время содержится в маггловской тюремной камере. Я предполагаю, что Дамблдор запретил вам двоим встречаться в нормальных условиях, так что вы просто нашли еще один способ освободиться от опеки маглов. Томас кивнул. Я быстро повторил за ним, не желая чувствовать себя виноватым.  — Так как у Моуди была лицензия на создание чрезвычайных портключей, его действия не считаются преступлением. Если бы мистер Поттер вернулся в Хогвартс, к нему могли быть применены дисциплинарные меры из-за исчезновения со школьной территории таким экстравагантным образом. Насколько министерству известно, когда Хогвартс не смог обеспечить безопасность чемпионов на должном уровне, во время третьего тура, Аластор Моуди вмешался и создал портключ для третьей стороны — для вас, милорд. Этим объясняется стандартное противоядие в организме мистера Поттера. Мне стало любопытно. Разве Аластор не предоставлял вам полный список существ, которыми населили лабиринт?  — Список он предоставил, включая недавно вылупившихся акромантулов. Ничего подобного, что укусило Гарри, там не было. Эти огненные мантикрабы не упоминались вообще. Откашлявшись, Фадж взмахнул палочкой и призвал свернутый пергамент со стола. — Это ваша официальная копия нашего расследования. Она обеляет вас и Аластора. Насколько министерству известно, вы просто делали то, что было необходимо для защиты студентов, в том числе вашего наследника, после того, как узнали, что Дамблдор не предпринимает необходимых мер предосторожности. Тем не менее, мы все знаем, что это не вся правда. Могу я называть вас Гарри? — спросил он меня. Я кивнул.  — Да, конечно, сэр.  — В приватных беседах, Корнелиус. Я настаиваю, — сказал Томас с улыбкой. — В третьем туре, Аластор превратил Кубок в портключ, а затем лично поместил его в центр лабиринта. Все это было ради одной цели — вывести Гарри из-под надзора Дамблдора на достаточно долгий промежуток времени, чтобы обезопасить его Нерушимую клятву. Противоядие было просто неожиданным бонусом. Я взглянул на Томаса, тот утвердительно кивнул.  — Да, сэр, — подтердил его слова я.  — Это значит, вы были уверены, что придете первым. Поскольку Аластор стоял рядом со мной на протяжении всего задания, я знаю, он не помогал вам в состязании. Но с его глазом, ему и не надо было. Я предполагаю, что вы просто запомнили карту. Я снова кивнул.  — Уверен, что в Св. Мунго оценят анонимное пожертвование Гарри на, скажем, — он взглянул на Томаса, — девятьсот галеонов. Ну, Фадж оставил мне сто галеонов из приза за турнир Трех Волшебников, все-таки. Не то, чтобы я нуждался в них, учитывая обстоятельства. Кроме того, потеря денежного приза за Турнир окупается пятьюдесятью тысячами** галеонов с интервью Ежедневному Пророку.  — Я понимаю, сэр.  — Отлично. — Он повернулся к Томасу. Улыбка увяла на его лице. Глаза Фаджа закрылись. Он глубоко вздохнул, как будто собираясь с силами для следующего вопроса. Фадж оказался гораздо умнее, чем я предполагал. Теперь я задавался вопросом, действительно ли он поверил в мою ложь или понял, что Дамблдор говорит правду о Волдеморте? Если нет — почему решил придерживаться нашей позиции? — Сэр Уичвуд, после нашей первой встречи, я немного покопался в семейных архивах. Еще мальчиком, я был очарован историей. Вильгельм Завоеватель был моим фаворитом. Простите, что спрашиваю, но вы действительно «тот» граф Уичвуд или ваш титул просто фикция? Есть несколько пробелов в наших записях. Томас ухватился пальцами за подбородок и задумался на несколько минут. Затем он склонил голову. — Пусть это остается между нами и не выходит за пределы этой комнаты. Вопреки тому, что некоторые утверждают, я не желаю кровавой гражданской войны. - Слово «Кровавой» он подчеркнул интонацией. - Несколько смертей еще приемлемы, но не половина волшебного населения.  — Значит не фикция, — прошептал Фадж. Он сжал пальцы на подлокотниках кресла и явно заставил себя ровно задышать. — Знает ли Дамблдор?  — Учитывая то, что он лично выступал против моей просьбы о формальном признании Визенгамота в 1948, уверен, что да.  — А королевская власть? — спросил он.  — Я был первым претендентом в списке на Кольцо Лорда в 1948 году, как в магическом, так и в маггловском мирах. Риддл уронил голову на руки.  — Да поможет нам всем Мерлин. --------------------------------------------------------------------------------------------------------------------- * Мехен был богом-защитником и изображался в виде змеи, извивающейся вокруг бога солнца Ра, во время его ночного путешествия по Дуату. В немецко-египетском словаре Р.Ханнинга говорится, что Мехен или Мехенет — это змея, представляющая собой аналог Уробороса. ** ОМГ! За победу в Турнире — только тысяча! — зам. перев.