Страж разума.

Однажды утром, через пять дней после того, как я понял, что моя мама покончила жизнь самоубийством, я сидел накрытый через голову одеялом, в обнимку с подушкой и с зеркалом Сириуса в руках. Это положение странным образом напомнило мне о том, как я ухитрялся готовить уроки в доме Дурслей, но их дом с домом Томаса отличались как небо и земля. Дурслей не волновало насколько хорошо я выспался ночью. Они предпочитали держать меня голодным и измученным. Кроме того, они не хотели, чтобы я читал всякие умные книги, особенно волшебные. Правила там существовали лишь для их собственного удобства и чтобы помучить меня. Здесь же, под крышей кузена Томаса, правила существовали только для моего блага. Одно из правил было лечь в постель к 9:30, потому что в десять часов свет выключали. Для пятнадцатилетнего парня ложиться спать так рано было чересчур, но после приема вечерних зелий я отключался уже к девяти часам. Все верно, эти зелья действовали на меня как снотворное. Я закрыл глаза и, глубоко вздохнув, сосчитал до десяти, чтобы успокоить сердцебиение без нужных зелий. Но отказываться от зелий - все равно, что играть в русскую рулетку, особенно когда у меня на запястье этот «браслет крови» для медицинского контроля. Если Томас узнает ... я содрогнулся. Мне придется потом выпить все зелья на тумбочке, лечь спать и надеяться, что утром никто ничего не заметит. - Сириус Блэк, - сказал я, глядя на свое отражение в зеркале. Целая минута прошла, прежде чем по зеркалу прошла рябь и появилось его улыбающееся лицо. - Слава Мерлину! Я как раз собирался позвонить тебе. Послушай, мне нужно твое мнение, - сказал он, а я, глядя на него, пытался понять, что с ним не так. Лицо Сириуса было чистым, гладко выбритым и в целом он выглядел более здоровым, чем прежде. Но не это заставило меня пристально разглядывать его. В его внешности было что-то новое, но я все никак не мог понять, что именно. И вдруг меня озарило. - Что с твоими глазами? - Цветные контактные линзы, - сказал он, затем повернулся так, чтобы я мог видеть его в профиль. - Как ты думаешь, мне идет? Я не был уверен в выборе карих линз, но Гермиона говорит, что с ними я похож на ее мать. Мои волосы немного светлее, но я хочу выглядеть не как брат ее матери, а как ее двоюродный брат. Думаешь, это сработает? - Двоюродный брат? - Спросил я с любопытством. Гермиона давно говорила, что Сириусу нужна новая личность, но тогда я не расспросил ее подробно, так как даже с Лолли, которая постоянно проверяет наши письма, это могло быть опасно. - Малькольм Блейк, - «представился» он, слегка поклонившись, - двоюродный кузен-маггл Гермионы. - Он повернул зеркало, чтобы я мог рассмотреть всю комнату за его спиной. Затем Сириус показал мне крупным планом маггловскую фотографию человека с блестящей улыбкой на лице, которым, как я сразу понял, был сам Сириус в молодости. Он был одет в темносерые джинсы и темно-бордовую рубашку в стиле семидесятых, которая выглядела бы уместно даже в гардеробе Дамблдора. На руках у Сириуса-Малькольма сидел румяный младенец. Сначала я подумал, что этот ребеночек и есть я, но присмотревшись, заметил, что на заднем плане палата в маггловской больнице. Он снова повернул зеркало, чтобы показать мне семейную фотографию с тем же мужчиной, но на этот раз рядом стояла семейная пара постарше него. На коленях у женщины сидел кудрявый малыш. Тогда я понял: это были семейные фотографии Гермионы, и каким-то образом на всех них оказался и молодой Сириус. - Как? - Небольшая склянка «особого» зелья и некий, знающий все о фотографиях дед Гермионы. Человек этот, если спросишь у меня, – самая настоящая темная лошадка, но в фотографии он настоящий гений. Эта затея заняла немного больше времени, чем мы изначально планировали, потому что ей пришлось доставать негативы из семейного архива. Гермиона удостоверилась, что у нас есть все негативы и копии фотографий, после чего пришлось обливиейтить ее деда. Это не по-джентльменски, я знаю, но нам надо думать о тех, кто придет искать меня. Надеюсь, Обливиейта будет достаточно, чтобы обмануть любого сыщика. Я не могу долго колдовать, - сказал он, пожав плечами, - но это небольшая цена за то, чтобы гулять на свободе. Понятно. Я когда-то был готов полностью отказаться от магии, лишь бы сбежать от Дурслей и Дамблдора. - Ты сказал, что тебе нужно мое мнение, - напомнил я ему, прежде чем мы снова отвлеклись на посторонние темы. Задумавшись, он отвернулся от зеркала. Зашуршали бумаги, затем он откинулся назад с журналом в руках. Он открыл его на какой-то странице с изображением собаки в правом верхнем углу и поднес его поближе к зеркалу, указывая мне на фотку кровати. Я моргнул, пытаясь понять, зачем он мне это показывает. Собачья кроватка? Снова посмотрев на указанную фотографию, я попытался проанализировать увиденное: кроватка совсем простая – высокое изголовье, довольно низкая доска в ногах; посередине всего две доски, - достаточно, чтобы удержать матрас и простыню на месте. Все сделано из темной древесины. - Для Гермионы, - сказал он ошарашив меня. Я думал, что он выбирал кровать под себя. – Я арендовал место на пляже ... Ладно, я планирую сказать ей, что это для моей гостевой комнаты, но это действительно для нее. Ей будет нужно куда-то отправиться следующим летом отдыхать. - Он пожал плечами. - Я знаю, что это странно, ведь мы с ней никак не связаны. Я имею в виду, что мы могли бы быть, учитывая то, как моя семья обошлась со мной, но я, вероятней всего, ничего не буду предпринимать. – Он состроил задумчивое выражение на лице. – Пятнадцатилетней девушке не придется снимать себе квартиру. Я не говорю, что она не сможет. Она справилась бы с этим и одна, но это как-то неправильно. И я подумал, почему бы не купить для нее простую кровать и поставить в гостевой комнате, добавить пару книжных полок, может быть, еще письменный стол. Я прочитал закон о домашних животных, прежде чем арендовать то место. Косолапсус ( в ориг. – Крукшанкс) не будет проблемой. У Гермионы будет своя ванная комната. Есть даже частный пляж. Она говорила, что хотела бы следующим летом быть ближе к Кембриджу. - Я старался скрыть свой шок, делая безразличную мину. Гермиона никогда не упоминала, что хочет быть рядом со мной следующим летом. Она говорила Сириусу что-то о том, что планирует следующим летом жить вместе со своей семьей. - Это немного далеко, но есть регулярное железнодорожное сообщение. Лично я не вижу разницы между здешними библиотеками и теми, что в Кембридже, но если она не прочь потратить целый день на поездку, это не так уж далеко. - Звучит здорово, Сириус. – У меня заболело в груди, как будто Хагрид сжал меня в своих объятиях. Я закрыл глаза, пытаясь размеренно дышать и продержаться еще немного без зелья. - Гарри! Я открыл глаза из-за тревожного голоса Сириуса. - Я в порядке. - Нет, ты не в порядке. По правде говоря, ты должен был провести весь последний месяц в Сент-Мунго. Твоего лечения там было недостаточно, чтобы так поспешно покидать больницу. Но и оставаться там было бы большим риском для твоего здоровья, чем альтернатива отправиться к ... твоему кузену. Я слышал также, что ты все еще борешься с лихорадкой. - Это просто побочный эффект от зелий, - сказал я. Сириус поджал губы. - Может быть. - Кто тебе рассказал о лихорадке? Гермиона? - Твой опекун. Кажется, мы с ним, наконец-то, пришли к обоюдному согласию: ты должен выздороветь и остаться здоровым навсегда. Кстати об этом, разве ты не должен уже спать? - Не могу, - пробормотал я, хотя хотел сказать „не хочу”. Не для того я звонил ему. - Не можешь или не хочешь? Раскусил. - И то и другое. - Маска, которую я всегда носил, когда разговаривал с Сириусом, соскользнула с моего лица, раскрыв ему мою внутреннюю суматоху. - Почему ты не сказал мне, что мой отец пытался убить меня? – Смог лишь прошептать я.