Невесты для вампиров

Ночью, после охоты, на которой Аки проявила себя во всей красе, сдержав-таки данное ей слово о том, что она не проявит своей бездушной натуры по отношению к братьям нашим меньшим, Мелисса чувствовала очень усталой. Она ещё размышляла над тем, что, всё-таки, может сотворить бессмертие с теми, кто принимает его как данность, не задумываясь ни о чём: Аки всё же не удержалась и после своего ухода прислала невестам из Токио престарелого жиголо, который прикинулся странствующим комедиантом для того, чтобы его впустил в дом. С ним быстро расправились вампиры, отправив его на тот свет, однако старичок всё же успел скинуть с себя одежды и проявить вовсю отвратительный эксгибиоционизм, так, что Мелисса не могла вспоминать это без отвращения. Скандал, который Рейджи устроил Субару, который уговорил вампиров оставить подружку в поместье, осложнился тем, что последний признался, что это была его идея, а воплотила её вампирша. Размышления Мелиссы прервала музыка, которая как когда-то – игра на скрипке Шу – развеяла её неприязненные впечатления и заставила отдаться её волнующим переливам. Вообще Шу часто играл, и не только на скрипке, поэтому невесты часто просыпались до рассвета под звуки инструментов, которые он коллекционировал в музыкальной комнате, напоминающий тот класс, который недавно посетила Белла в вечерней школе. Этот вампир, несмотря на свою апатичность, очень любил играть и ценил искусство во всех его формах и видах, особенно самое мистическое прикосновение к бытию – музыку. И Мелисса одно время хотела напроситься к нему в ученики, чтобы попытаться изобразить на фортепиано хотя бы подобие тех устрашающе сложных и изощренных, но необыкновенно изящных и приятных для слуха пассажей, которые Шу наигрывал наедине с собой. На этот раз звучало тоже фортепиано. Мелодия была неизменно нежной, очень красивой и, как показалось Мелиссе, не столь уж и трудной для исполнения. Во всяком случае, она была непохожа на те, что играл обычно Шу, и девушке стало интересно, кто бы это мог быть – а это мог быть кто угодно из вампиров, поскольку все они имели музыкальное образование и могли исполнять относительно несложные произведения. Мелисса решила подняться наверх и проследить, кто там играет. Однако, бросив взгляд на часы, она поняла, что времени у неё осталось мало: вскоре должны были начаться уроки в вечерней школе. Девушка торопливо оделась, и, несмотря на то, что ей уже надо было стоять внизу, она всё же поддалась искушению и отправилась наверх, чтобы узнать исполнителя, который не переставал играть и, по-видимому, тоже не особо торопился грызть гранит науки. В музыкальной комнате, затканной гобеленами с изображениями музыкантов всех времён, находилось немало очень красивых музыкальных инструментов, заказанных из Европы и представляющих собой чудо рукотворного искусства эпох, кода создавались шедевры мировой музыки. Здесь были скрипки Страдивари, инструменты Амати, Гварнери и других выдающихся мастеров. В помещении был разлит приятный аромат – не то розового масла, не то кардамона, и Мелисса застыла на мгновение на пороге, силясь распознать его. За фортепиано сидел Райто, который перебирал пальцами клавиши в очередном несложном пассаже. Мелисса загляделась на его руки: они были красивы, и вообще девушке нравилось смотреть на то, как играют на пианино, не только вампиры, но и люди вообще. Было в этом зрелище что-то захватывающее, как сейчас. Мелодия была красивая, негромкая, и настолько необыкновенная, что Мелисса вспомнила отрывок из «Мельмота-Скитальца», где героя поразила песенка пастушка: «Не в силах видеть, как она страдает от раны, которую он ей нанес и которую бессилен излечить, Джон ушел; последние лучи за холмами тут же погасли; как будто солнце обоих миров закатилось, сразу погрузив все окружающее и душу ее во тьму. Она опустилась на землю, и до слуха ее донеслись далекие звуки музыки, словно эхо повторявшие слова: "Нет! Нет! Нет! Никогда!.. Никогда!..". Бесхитростную мелодию эту с ее заунывными повторами наигрывал бродивший по лесу деревенский мальчик. Но человеку несчастному каждая мелочь кажется исполненной некоего тайного смысла; среди густеющего сумрака и под шелест удаляющихся шагов надорванному болью сердцу Элинор печальные звуки эти показались каким-то страшным предзнаменованием». Мелисса вспомнила, как она в детстве воспроизвела этот напев, ноты которого Метьюрин приложил к своему великому произведению, но всё же то, как её заворожили строки книги, не шло ни в какое сравнение с мелодией, которая показалась ей тогда самой обыкновенной. Девушка присела на тафту и просидела там минут десять, пока Райто не очнулся от навеивающих мелодией грёз и не сообразил, что опаздывает на урок. Он весьма удивился, увидев рядом невесту Канато, но всё же улыбнулся и протянул ей ноты мелодии, которую давно уже сам знал наизусть. - Вот тебе, будет время – научишься играть сама, - «благословил» Мелиссу вампир. До школы они добирались на другом авто, и Мелиссе нисколько не было стыдно за опоздание: настроение у неё до странности поднялось, быть может, сказалась музыка, которую играл Райто, быть может, она просто была счастлива от того, что услышала то, как играет кто-то другой, не Шу, и гораздо более простую и близкую сердцу мелодию, нежели те, что обычно оглашали поместье круглые сутки. После уроков, которые тянулись, как пожарный шланг, Мелисса решила подняться на третий этаж и рассмотреть кабинет, изображение которого она видела лишь в библиотеке дома Сакамаки. Она многое слышала про музыкальный класс, и Субару как-то пошутил, что мало у кого возникает желание посещать его хотя бы изредка из-за школьного привидения, однако девушка отбросила ложный страх и решила всё проверить самостоятельно. На деле кабинет оказался гораздо более впечатляющим, чем он представлялся ей на картине и по рассказам. Это было целое царство, и она решила как-нибудь, в другой раз, побыть здесь подольше: сегодня она не собиралась задерживаться. Она выбрала для себя белоснежный рояль – такой она видела лишь в концертном зале «Персеполиса», но этот был несколько более старомоден и оттого казался более величественным на вид. Девушке он внушил доверие. Мелисса развернула ноты и сыграла несколько тактов. Если бы у кресла была спинка, она бы с удовольствием отвалилась бы на неё, чтобы переварить впечатление. Ей до безумия нравилась эта бесхитростная музыка, и она снова, как когда-то в музыкальной школе, стала наигрывать бесконечное число раз подряд эти первые такты, чтобы услышать эту неземную гармонию, заключённую в таких простых вариациях. Спустя полчаса она взяла себя в руки и принялась разбирать произведение дальше. Вскоре ей удалось сыграть его несколько раз почти без ошибок, и девушка осталась довольной собой. Обычно она просиживала за разбором нот большее время, а в этот раз, как ей показалось, музы благоволили к ней, и она жалела немного, что рядом никого нет, кто мог бы по достоинству оценить её игру или суметь указать ей на её ошибки. Впрочем, это чувство скорее рассеялось, и девушка выбранила себя за тщеславие, однако, подумав, сообразила, что здоровая критика – а именно её она и хотела услышать в свой адрес – не повредила ещё никому. «Некоторые её боятся, - подумала она. – Я же до странности приветствую». Она пустила мысль на волю, и вскоре задумалась над тем, что в каждом художнике живет критик, которому порой просто необходимо обратиться к анализу собственного творчества для того, чтобы определить своё место в мире и место своего искусства в мировом художественном процессе*. Так любой романтизм, по сути – это хаос, который необходимо структурировать, чтобы придать ему огранку, подобно бриллианту**. Пока она думала над этим, погружая свой ум в тонкости искусствоведения, в класс незаметно вошёл Канато, который так тихо примостился на стул, стоящий рядом с роялем, что Мелисса и не заметила присутствия вампира. Он, улыбаясь, наблюдал за тем, как Мелисса вновь сосредоточенно, так, что на её лоб легли несколько морщинок, принялась за вставку в музыкальную канву украшений, чтобы добавить блеску своему исполнению. Девушка и не подозревала, какое удовольствие Канато испытывает от того, что она повышает уровень своего мастерства: на уроках музыки у них не было на это достаточно времени. Когда Мелисса сыграла мелодию ещё раз, очень хорошо, почти без запинки, вампир звонко рассмеялся. Мелисса вздрогнула и, переведя взгляд с пюпитра на того, кто сидел рядом, подумала про себя, что, наверное, вот так же был удивлён Райто сегодня утром, заметив, что за ним наблюдают с большим интересом, чем обычно. ____________________________________ * см. статью Поля Валери «Положение Бодлера» ( http://forlit.philol.msu.ru/lib-ru/valery2-ru ): «Классик – это писатель, несущий в себе самом критика и интимно приобщающий его к своим работам». ** см. там же: «Всякий классицизм предполагает предшествующую романтику… Сущность классицизма состоит в том, чтобы прийти позже».