Невесты для вампиров

Тут в дверь постучали. На пороге стоял Канато и с улыбкой смотрел на девушек. - Тут к нам кое-кто пришёл, - сказал он. – Признаться честно, я не ожидал увидеть у нас в гостях этого вампира, более того: мне кажется очень странным и оттого ещё более интригующим, что пришёл он не к кому-то из нас, братьев, а к вам, девчонки. Если быть точным – то к Аспазии лично. Мелисса и Аспазия с удивлением переглянулись. Обеим казалось странным то, что Ко, с которым у Мелиссы были связаны неприятные воспоминания, решил поближе познакомится с младшей сестрой так быстро, почти не наводя справок и мостов. Впрочем, справки-то недавний похититель Мелиссы, возможно, навёл и быстро, но уже на следующий день заявиться к Сакамаки, которые после определённых событий не особо его жаловали, было чем-то из ряда вон выходящим. Должно было произойти что-то очень неординарное, чтобы Ко рискнул своим покоем и безопасностью и пустился в такую авантюру. - Интересно, зачем он пришёл? – вслух произнесла Мелисса, выразив то, что вертелось на языке у всех троих. - Вот спустимся – и узнаем, - Аспазия оживилась и перед выходом покрутилась у зеркала, поправляя макияж и платье, так, что Мелисса вскоре стала терять терпение: ей не хотелось задерживать ни Ко, ни вампиров, которым, как ей думалось, хотелось избавиться от посетителя в самом скорейшем времени – сразу после того, как будет обозначена тема его присутствия и разрешены интересующие его вопросы. Младшая же сестра, пока все шли на первый этаж, расспрашивала у Канато о Ко, как если бы её интересовала любая мелочь, благо что лестница в гостиную внизу располагалась на достаточном расстоянии от комнаты девушек, и можно было в свою очередь навести справки о Ко за долгий путь к спуску вниз. К радости Мелиссы, её жених дал весьма сдержанную оценку личности Ко, не переходя на обмусоливание всего того неприятного, что Ко недавно наворотил для всего семейства Сакамаки. Канато просто заметил, после того, как сообщил пару-тройку фактов, которые прояснили для Аспазии ряд интересующих её моментов, что Ко – человек, который не заслуживает доверия, во всяком случае, доверия самого Канато. Мелисса поддержала его выразительным восклицанием. Когда все спустились вниз, они имели удивление созерцать Субару, который так непринуждённо разговаривал с Ко, как если бы их связывала старая дружба и ничего не произошло. По-видимому, обоих занимал этот разговор: чашки с разбавленным смородиновым соком саке стояли нетронутыми. Субару что-то увлеченно объяснял недавнему неприятелю, а Ко то и дело вставлял свои ремарки в поток его размышлений. Разговаривающие даже не обратили внимания на спускающихся – попросту не замечали их до тех пор, пока жених с невестой и её сестрой не уселись на обитый красным бархатом диванчик эпохи Луи XIV, и Канато не приказал слугам принести всем клюквенного сока. Знакомый голос заставил Ко и Субару оторваться от своих словопрений и переключиться на говорящего. Ко немного покраснел и сдержанно поздоровался с женихом Мелиссы, а затем – и с самой невестой. Аспазии же он молча поцеловал руку. Было видно, что Аспазии этот жест понравился – и стоило ли удивляться огорчению Мелиссы, которая не без тревоги увидела, как её сестра отвечает на это приветствие одной из самых своих очаровательных улыбок. После того, как избитые светские темы, которыми обычно начиналось любое салонное собрание в гостиной, были исчерпаны (Ко сам заметил, что особого желания разглагольствовать у Сакамаки с ним не имеется), гость довольно изящно перевёл разговор на интересующую его тему. Вскоре Субару стало ясно, что лучше оставить остальных из уважения к их личному пространству, ибо сказанное Ко относилось только к Мелиссе и Аспазии, и отчасти лишь – к Канато, поэтому жених Кристины, сославшись на занятость, покинул гостиную и оправился наверх, напоследок выразительно подмигнув младшей сестре Мелиссы и сделав какой-то одному ему понятный изящный жест кистью руки. Мелисса была рада, что этот разговор больше никто не слышит, поскольку она уже начала догадываться – по тону и манере разговора Ко, – о чём последний хочет говорить. Когда вампир намекнул, что хотел бы остаться с Аспазией наедине, все сомнения Мелиссы рассеялись, как дым, и её тревога усилилась стократ. Однако Канато, который тоже прекрасно понял, о чём будет разговор, поспешил утешить невесту, когда оба вышли в соседнюю комнату, хотя аргументы его были не самые удовлетворяющие. Несмотря на это, Мелисса, которая дожидалась конца личного разговора, сидя на мягком кресле из домика мадам де Помпадур, всё-таки сумела взять себя в руки и к некоторому своему удивлению даже обрела подобие умиротворения, когда разговор затянулся. Невеста Канато прекрасно знала свою сестру и то, что та не любила обиняков: в случае, если бы разговор не устроил Аспазию, она быстренько бы нашла повод, чтобы его прекратить. Но, по-видимому, девочке понравилось то, что говорил Ко, и неудивительно: несмотря на то, что достаточно проницательные люди и вампиры понимали, с какой целью этот ловкий бессмертный пускает в ход своё красноречие, внимать ему было всегда в диковинку, и мало кто из столкнувшихся с этим вампиром на жизненном пути отказывал себе в удовольствии послушать его вдохновенные, а то и откровенно пафосные, но из-за этого не лишенные очарования речи. Между тем Аспазия сообразила, какой ценный кадр сидел перед ней и, казалось, от души изливал ей свою душу словами признания в любви. Девочка, конечно, слабо верила в то, что в первого взгляда можно влюбиться: жизненный опыт подсказывал ей, что это не более, чем юношеские бредни, однако другая часть души настойчиво подсказывала своей обладательнице каким-то неясным чувством, что юношескую любовь тоже надо уважать, несмотря на то что она кажется поначалу немного наивной, ибо мы все проходим через этот опыт, порой более ценный, чем многое другое в нашей жизни. Возможно, что Аспазия просто не осознавала того факта, что Ко влюблялся всякий раз так, как если бы это было впервые, а, возможно, и не заметила, как сама прониклась к вампиру симпатией – просто потому, что он был её типом мужчины, - симпатией даже большей, чем той, которую у неё в душе вызвала их первая встреча за сценой на бале-маскараде. Странные чувства, более, надо сказать, богатые, чем у многих девушек её возраста проснулись в душе младшенькой, и она решилась на один из тех шагов, которые определяют нашу судьбу. Как Хуану из Толкиновского «Сильмариллиона» было дозволено говорить лишь трижды в жизни, так и Аспазия имела возможность воспользоваться одним очень ценным даром, который она осознала в себе, изучая редкую литературу, к исследованию которой её побудил тот факт, что она стала ощущать себя не так, как ощущают себя девушки её круга, и когда стала понимать, что этот дар, возможно, достался ей по наследству от очень необычного предка. Этот дар был даром обольщения, вроде того, что имела Мелисса, но если последняя действовала бессознательно, а, точнее, магия чаровницы не была подконтрольна своей обладательнице, то в случае с Аспазией наследие Мелиссы Воланс (правда, до понимания того факта, что последняя была настоящим вампиром, Аспазия в своих разысканиях не добралась) проявило себя ещё более странным образом. После долгих и тайных трудов на поприще выявления качеств и свойств этой своей особенности, Аспазия поняла, что разумнее всего было бы приберечь использование её на тот день, когда она встретит кого-то очень близкого ей по духу, а в том, что Ко был именно таким существом, у девочки, по мере того, как разговор всё более затягивался, не оставалось никаких сомнений. В итоге, глубоко вздохнув, что побудило сипатягу-вамприра протянуть ей бокал шампанского, Аспазия рискнула и призвала к проявлению свой дар, который не замедлил повлиять на душевную склонность Ко, который и без того почувствовал по отношению к девочке что-то большее, чем простое чувство увлечения, вроде того, какое он испытывал всякий раз, когда соблазнял очередную смертную или бессмертную красотку. Именно поэтому он не побоялся заявиться в «змеиное гнездо», как он называл втайне особняк Сакамаки, чтобы на свой страх и риск встретиться лично с девчонкой, которая вскружила ему голову сильнее, чем кто-либо до этого, а ведь Ко так не любил, когда его чувства делали его их рабом!.. В результате после манипуляций с обеих сторон, когда силы любви и обольщения соединились, чтобы создать непроницаемый для посторонних воздействий любовный кокон (эти двое не заметили бы, если бы в комнату кто-то вошёл и даже заговорил бы с ними, подобно тому, как безразличны ко всему внешнепроисходящему были Субару и Ко во время их высокоучёной беседы), оба – смертная девушка и вампир – поняли, что предназначены только друг для друга. Решимости Ко было не занимать, поэтому он сразу же предложил Аспазии стать его невестой, а та согласилась, не раздумывая. Этот факт привёл всех присутствующих на тот момент в поместье в некоторое смятение, а Мелиссу, которая, не дождавшись конца воркования влюблённой парочки, всё же решилась расшевелить её, он вообще несколько неприятно шокировал, хотя невеста Канато из уважения к сестре попыталась скрыть это своё чувство. Мелисса ожидала чего угодно, но только не столь скороспелой помолвки своей сестры, тем более, что жених был далеко не тем идеалом, который лелеяла для младшей жертвенная невеста. Однако мудрость Канато, который вслед за Мелиссой вошёл в гостиную, чтобы справиться, как идут там дела, возымело действие, и первоначальное несколько сумбурное волнение стихло, уступив место рассудительным переговорам касательно обустройства будущей жизни Аспазии. Необходимо было за короткое время уладить множество проблем – от необходимости убедить родителей младшей в том, что Аспазии будет хорошо со своим избранником в Японии до той, что девочке необходимо было срочно подобрать подходящее место я школе для вампиров. Мелисса взяла на себя – хотя и не с лёгким сердцем – роль Иерофанта, посвящающего Аспазию в основные таинства вампирского мира. От первой и самой сложной проблемы девушку и вампиров избавил Кархайнц, который сам лично отправился в Англию и после недолгих переговоров с родителями сестёр Дин сообщил, что дело в шляпе. Позже, размышляя вместе с Аспазией на тему того, как главе семейства Сакамаки удалось так быстро склонить родичей сестёр на свою сторону, Мелисса пришла к выводу, что дело не обошлось без гипноза, который вампиры пускали в ход всякий раз, когда не хотели тратить силы и энергию для достижения цели, которое вполне можно было ускорить, применив свои скрытые необычные способности. В общем, для Аспазии началась новая жизнь, и, судя по первым дням её пребывания в поместье Сакамаки, девочка была очень довольна ей. Вскоре были улажены формальности и со школой, и в конце недели младшая готовилась к тому, чтобы посетить свой первый урок латыни. Мелисса снабдила сестру всеми необходимыми материалами, чтобы той не было так же неудобно перед строгими очами Кэори-сэнсей, как когда-то всем невестам, не подозревавшим о требовательности этой грозной наставницы молодых душ.