Звезда надежды

Осень снова и снова сменяла зиму, лето - весну. Годы шли, и сердце Чан Ду обрело, наконец, долгожданный покой и тихое, спокойное счастье, которого так желало. Она наблюдала за тем, как Пёль растёт, и временами её окутывал леденящий душу страх: каким он будет? Кто его родные, какие черты мог мальчик взять от них? Хорошие ли, дурные? Постепенно эти страхи отступали. Воспитанник не уставал радовать приёмную мать каждый день, жадно впитывая всё новые и новые знания с большим интересом, рассуждая не по годам здраво и мудро и успевая уловить малейшие движения человеческой души, порой незаметные и взрослому. К тому же, мальчик был необыкновенно красив. "Тот убитый, рядом с которым я его нашла, явно не его отец", - рассуждала мысленно Чан Ду. - Ни единой схожей черты! У Пеля чистая, благородная, редкая красота. Если бы я не знала ситуации, то решила бы, что мой мальчик - королевских кровей, но... Нет, это невозможно!" Монахиня старалась делать для найденыша всё, что могла. Она обожала его и получала такую же любовь в ответ. Пёль называл её не иначе как "матушка" и никогда не спрашивал о том, почему растёт в такой необычной "семье". Неизбежность этого разговора сильно терзала Чан Ду, но все её попытки начать его закончились неудачно. Тогда она плюнула и решила направить энергию в другое русло. Она раздобыла где-то лук и стрелы, чтобы Пёль научился использовать их для своей защиты. За несколько лет он стал первоклассным стрелком, будто у него были большие способности. Он научился подстреливать дичь, и Чан Ду настояла, чтобы он непременно ел мясо. - На монастырском столе оно под запретом, а ты растешь, тебе нужны силы, - строго говорила она. Размеренная жизнь разрушилась в один миг. Тот день был самым обыкновенным и не предвещал ничего плохого, пока сестра Хванг не сообщила Чан Ду, что её ожидает бхикшуни. В сердце монахини шевельнулось нехорошее предчувствие. С большим трудом она заставила себя пойти в келью и сесть на предложенный старшей монахиней стул. - Я читаю в твоих глазах страх и недоверие, - мягко произнесла бхикшуни. - Их диктует тебе материнское сердце. Увы, не зря. Настало время Пелю покинуть нас. Эта новость пронзила Чан Ду насквозь, словно острая сабля, и бедняжка едва не лишилась чувств, поняв, что ей нечем дышать. С трудом придя в себя, она едва слышно прошептала: - Покинуть нас?! Но... Как? Почему? - Не забывай, что Пелю уже пятнадцать лет. Он уже не мальчик, а юноша. Вспомни себя, ты в этом возрасте уже была женой. Пёль молод и красив, а это очень отвлекает приходящих сюда молодых монахинь и послушниц, настраивает на греховные мысли. Я итак нарушила все мыслимые и немыслимые правила, разрешив когда-то оставить его здесь и продолжаю нарушать, чего только стоят эти стрельбища на заднем дворе... Пора остановиться. Пора отпустить его в большой мир, рассказать всё, как есть. Слёзы обильно телки по щекам Чан Ду, она не знала, что ответить, болезненный спазм сдавил горло. - Я не прошу тебя отправлять его прямо сейчас, - продолжала между тем старшая монархия. - Расскажи всё Пелю, дай свыкнуться с новыми мыслями, и через месяц пусть идёт, куда пожелает. Не отвечай ничего, иди. Тебе предстоит серьезный разговор. На негнущихся ногах Чан Ду отправилась в свою келью и несколько часов просидела за небольшим столиком, глядя в одну точку и даже не думая остановить бурный поток слёз. Её уединение нарушил тихо вошедший Пёль. - Матушка, - с благоговением произнес он, тихонько кладя руку на плечо монахини. - Вы плачете, потому что мне скоро предстоит уйти? Чан Ду вздрогнула и недоуменно посмотрела на него. - Откуда... Откуда ты знаешь? - Простите, но... Я подслушал Ваш разговор с бхикшуни... Расскажите мне всё. Я не спрашивал Вас раньше, потому что Вы так меня любили, и я думал, что такие вопросы Вас ранят... Но, мальчикам ведь не положено жить в женских монастырях... Как я попал сюда? И Чан Ду рассказала всё. И о странном убитом, и о том, как взяла ребёнка и даже о навязчивом интересе императрицы Танашири. - Мне будет трудно, почти невозможно отпустить тебя, - закончила Чан Ду и, опустив голову, снова зарыдала. - Матушка, не плачьте, взмолился Пёль, обнимая монахиню. - Вы спасли мне жизнь, а к моим настоящим родным не осталось ни одной ниточки, да и иной жизни, кроме монастырской, я не знаю... Я стану монахом и смогу быть хоть нечасто, но ближе к Вам. - Нет, Пёль, нет! Ни в коем случае! Ты не должен замуровывать себя в 4 стены... Ты должен прожить полноценную жизнь, какой не было у меня... Должен испытать любовь... Должен держать на руках своих детей... Должен найти себя... - Хорошо-хорошо. Только не волнуйтесь. Всё равно я не покину Вас насовсем. Ни за что. Через неделю после откровенного разговора Чан Ду и Пеля случилось страшное: до монастыря дошла эпидемия чумы. Сразу же заболели три монахини, и вся правая половина монастыря превратилась в больничное крыло. Двое из заболевших умерли почти сразу, а одна продолжала мучиться. Горе заполнило пространство, никакие молитвы не могли утолить печаль. Несчастной, что болезнь продолжала терзать, была сестра Хванг. Чан Ду была вне себя от горя и ухаживала за подругой, как могла, но всё было напрасно. Вскоре болезнь захватила и Чан Ду. Её это, казалось, ничуть не испугало, она волновалась лишь о Пеле, от которого велела скрывать свою болезнь. Первые дни её пожелание исполняли, но затем правда выплыла наружу. - Пёль, ты не можешь войти туда! - противилась сестра Сон, изо всех сил стараясь помешать парню пройти туда, где лежала Чан Ду. - Это очень опасно! - Но, я должен! Там моя матушка! Пустите! Наконец, юноше удалось войти. Койку Чан Ду он нашёл очень быстро и с трудом скрыл рвущийся наружу крик отчаяния: монахиня горела в жуткой лихорадке, очень похудела, металась по подушке и бормотала что-то бессвязное. - Матушка... Матушка, - тихонько позвал юноша. - Это я, Пёль... Чан Ду вдруг перестала метаться и, открыв глаза, внимательно посмотрела на воспитанника и, попытавшись изобразить на лице улыбку, едва слышно заговорила: - Пёль... Мальчик мой, тебе нельзя здесь быть... Уходи сейчас же, ты не должен заболеть... Мне уже недолго осталось... - Нет, нет, матушка... Не говорите так, Вы поправитесь.... А я никуда не уйду, я буду всё время с Вами... - Нет! Уходи! Уходи, иначе черная смерть и тебя не пощадит! Иди и не плачь! Всё к лучшему... Я всё равно не смогла бы пережить разлуку с тобой... Уходи отсюда! Ну же! Пёль встал, но не смог сделать даже шаг. - Я люблю тебя, сынок... - прошептала Чан Ду и испустила последний вздох. Тогда Пёль плакал первый раз в жизни.