Каждому свое, или Обычные будни Паскаля

      В крохотной гостиной битый час шли "переговоры". За столом на продавленном диване расположились трое — Актер, Мещанин и Лентяй. Четвертый, Догматик, игнорировал свое кресло и равными шагами мерил комнату, монотонно вещая о важных правилах и законах.       В какой-то момент Актер, со скуки листающий журнал, не выдержал.       — Слушай, умник, ты даже меня уже доста-ал, — на последнем слове он не сдержал зевка. — Ходячая энциклапедия, честное слово.       — Вообще-то правильно говорить "энциклОпедия", а не "энциклАпедия", — Догматик на ходу поправил свои очки. — И почему это "даже"? Ты уже и за других отвечаешь?       Актер вяло махнул рукой.       — Я и так знаю, что они о твоих монологах думают и чувствуют при этом.       — Да ты, видать, не только актер, но и провидец? Просвети же меня, о мудрейший! — сказал Догматик не без яда.       — Ну вот почто ты опять ершишься? — мягко осадил оратора Актер, устало подперев голову рукой. — Разве не видишь? Лентяю на тебя, ты уж прости, наплевать. Нет, он считает тебя крутым боссом, это правда, — поспешно добавил он, увидев гневный огонь, полыхнувший в глазах Догматика. — И вы нормально сосуществуете. Точнее, не мешаете друг другу.       Они оба посмотрели в сторону Лентяя. Тот же с закрытыми глазами сидел на диване, укрывшись чьей-то курткой. Можно было подумать, что он слушает музыку в наушниках, если бы не размеренный тихий храп.       Как ни странно, но в словах Актера Догматик видел здравое зерно. Он никогда не встречал у Лентяя какого-то возмущения или сопротивления, когда что-то ему втолковывал. Этот приятель был инертным и достаточно безынициативным, чтобы мешать. Возможно, поэтому между ними и не было особых пререканий. Или, как выразился сей "гений отношений", они нормально сосуществовали.       Мысленно соглашаясь с Актером, Догматик лишь хмыкнул и вновь перевел взгляд на оппонента. Актер понял по выражению лица стоящего, что выиграл этот кон. Он улыбнулся уголками губ и продолжил свою речь:       — Мещанин же тебя хоть и слушает молча, но боится слово вставить. Ты ему — аргумент, а он в это время думает, что ты его упрекаешь.       Догматик сверкнул стеклами очков в сторону Мещанина.       — Это правда?       Мещанин явно не ожидал, что о нем вдруг заговорят, и сразу побелел как полотно.       — Наверное... Я-я не знаю... Но, думаю, все в порядке... Мне, право, неловко...       Пока он невнятно мямлил, бледное лицо покрылось красными пятнами от смущения. Затем Мещанин наклонился к Актеру и прошептал ему на ухо: "А я должен сейчас еще что-то говорить? Или лучше промолчать?"       Актер не удивился робости своего соседа и тому, что он использует его как посредника. Он знал, что Мещанин всегда не уверен в себе и вечно сомневается в правомерности своих поступков. А решался общаться в большинстве своем лишь с Актером, потому что последний его выслушивал и подбадривал. Нет, он не помогал в решении проблем Мещанина, лишь отвлекал от постоянного самокопания. Однако, для самого Мещанина это было сродни спасательного круга утопающему.       — Милый, если честно, я не знаю, — откровенно сознался Актер, понизив голос. — Но если тебе так тяжело, может, музычку послушаешь, отвлечешься?       Он перегнулся через соседа и, дернув за один провод наушника Лентяя, с мягкой улыбкой протянул его Мещанину.       — Спасибо, — тихо пробормотал Мещанин, принимая наушник. Он повертел его в руках. — А ты уверен, что мне это поможет?       — Мне почти всегда помогает, — пожал плечами Актер.       — Правда?       Актер слегка нахмурился, но тут же уверенным голосом сказал:       — Поможет, не переживай, — он ободряюще улыбнулся, легко сжав руку Мещанина.       Когда робкий человек погрузился в чарующий мир музыки, светлая улыбка Актера сменилась задумчивостью. Он не стал говорить другу о своем "почти". Этот оптимист делал хорошую мину даже при плохой игре. Он не выносил печали и уныния, потому и любил дарить радость. Актер знал, что без него это трио давно бы уже распалось: Догматик довел бы бедного Мещанина до ручки, а потом и сам умер бы со скуки рядом с аморфным Лентяем. Актер был душой их компании, музой, если угодно. Он был хранителем очага, благодаря которому их нелепый квартет мог называться семьей. Он был им нужен, как воздух.       Однако и Актер не железный. Ведь накатывало и на него такое настроение, когда все вокруг беспросветно и серо. Когда он и без до жути правильного Догматика видел, что все вокруг рушится, а друзья близки к отчаянью. Что тогда делал Актер? Он просто так же улыбался и подбадривал всех вокруг. Но потом, когда остальных отпускало, он уединялся. Закрывался в ванной, открывал воду на всю, и снимал свою маску спокойствия и уверенности. Сколько воплей и стонов раненого зверя слышали те кафельные стены? А сколько рыданий всего человечества потонуло в шуме проточной воды? О, если бы остальные знали, что он есть на самом деле? Лицемер, а не Актер. Так бы сказал Догматик. А Мещанин бы потом в темном пустом коридоре поймал его за локоть и с горячностью, хоть и отчаянно краснея, сказал, что не согласен с Догматиком, а сам Актер — Талант и Стойкость. А Лентяй... Лентяй бы протянул ему молочную карамельку, которая неожиданно нашлась в старой куртке...       Может, мнительность ему передалась от Мещанина, а любовь к здравому смыслу и размышлениям — от Догматика? К тому же, нельзя было перестать удивляться неприхотливости Лентяя. Все они были по-своему интересными, особенными и неповторимыми. Вот как таких не любить?       Из глубоких раздумий Актера вывел голос сверху.       — И как это понимать?       Догматик молча наблюдал всю эту сценку, пока ответчик вновь не ушел в себя. Тогда Актер устало и просяще посмотрел в строгие глаза.       — Будь к нему снисходительнее, ладно?       Догматик фыркнул и отвел взгляд.       — Все как всегда, — проговорил он, покачав головой. Догматик отрешенно обвел глазами свои книги на полках, а его рука тем временем скользнула в карман.       Этот жест не укрылся от взгляда Актера. Он знал, что в кармане Догматика пачка сигарет, и если он сорвется, то им вряд ли хватит воли, чтобы вовремя бросить.       — Но ведь за это ты нас и любишь.       Догматик перевел слегка неуверенный взгляд на Актера. Данная область была не в его компетенции, поэтому он наверняка не знал, что скажет этот законченный оптимист. Вероятно, очередную утешительную сказочку...       — Потому что без тебя мы не сможем жить.       Догматик ожидал каких угодно россказней от "стабильности" до "веселости", но не этого. Не смысла жизни в себе самом. Он даже на время забыл, о чем думал — все мысли в его голове разлетелись, словно воробьи от выстрела воздушки.       — Любовь, как смысл существования, — пробормотал Догматик себе под нос. В его глазах вспыхнул огонек исследователя, а на устах уже витала едва уловимая улыбка предвкушения. Достав руку из кармана, он потянулся к стеллажу с книгами и вытянул пожелтевший от времени фолиант. Догматик раскрыл книгу и, найдя нужное место, сел в кресло и углубился в чтение.       Актер облегченно вздохнул. Все были при делах и на своем месте. "Правда вот Мещанин..." — подумалось Актеру и он виновато посмотрел на умиротворенное лицо своего друга. Тот задремал, положив голову на плечо Лентяя и временами вздрагивая во сне. "Главное, что спокоен".       — Все в порядке, — негромко сказал Актер, ни к кому конкретно не обращаясь.       Осталось лишь самому в это поверить.