Ты рядом

      После пар я уныло поплелась домой, решив поработать: некоторые картины, спрятанные на балконе, оставались незаконченными, и нужно было довести их до ума. Машинально поглядывала на телефон, надеясь, что от Лексы придёт хотя бы сообщение. Глупо ссориться из-за какого-то пустяка. Или не пустяка? Чёрт возьми, я даже не знаю, из-за чего мы поругались! И это угнетало больше всего. Молчание продлилось до вечера. Я залезла в интернет, чтобы посмотреть, не появилось ли что нового в «Твиттере» Лексы. Нет. Тоже загадка: до встречи со мной она постоянно отписывалась там. Потеряла, что ли, пароль? Или он был написан на листе бумаги, на котором она мне оставила свой номер телефона? Я саркастично язвила сама себе, потому что невыносимо скучала по шуткам Лексы. Это был показатель наших прекрасных отношений: мы подкалываем друг друга. Не в силах больше переносить одиночество, я отложила кисти и решила позвонить Октавии: она постоянно трещит, хотя бы отвлекусь.       — Привет.       — Привет, — послышался страдальческий голос Октавии.       — Можешь не притворяться, Рейвен сообщила мне, что ты в порядке. Вообще-то я была рядом, когда мы тебе звонили.       — Вы звонили в обед, — канючила Блейк. — За это время могло приключиться, что угодно!       — Например? Погоди, дай угадаю: голова не прошла, подруги ненастоящие, ох, наверняка не позвонил Линкольн.       — Позвонил. В отличие от вас.       — Пункт два: ненастоящие подруги?       — Кларк, отстань. С утра накричала ни за что, теперь звонишь, будто ничего не случилось.       — Звоню, чтобы извиниться, — с раскаянием произнесла я.       — Давай, извиняйся, — я даже слышала, как Октавия легла поудобнее, ожидая, что ей будут целовать белые рученьки.       — Прости, с утра я накричала на тебя, потому что вчера ты пришла пьяная, испортила мне … Ладно, вечер был неплохой… Испортила мне тюбик зубной пасты. И футболку! — внезапно припомнила я, что Октавия пролила с утра сок.       — Ага, а ты накричала на меня, ибо получила порцию игнора от Лексы. А от Лексы получила за что? — скривившись, поинтересовалась Октавия.       — Смотри-ка, я думала, тебя интересует только твоя голова; а ты ещё в силах замечать кого-то, помимо себя, — не удержалась я.       — Не заметишь тут, когда её лицо вытянулось так, будто она призрака увидела. А потом превратилась в мисс «Я Снежная Королева, не подходите ко мне».       — Ты о чём? Когда это у неё вытянулось лицо? — насторожилась я.       — Когда я про Финна сказала.       У меня в голове лихорадочно пробежали разные мысли: при мне Октавия ляпнула про Финна только раз, но Лекса полуспала, а сама Октавия была зарыта в сотни подушек, соответственно, вытянутое лицо Лексы видеть точно не могла. Вчера?.. Вчера Октавия двух слов связать не могла, да и Лекса была чудесной и мягкой.       — Когда ты успела что-то сказать про Финна и кто тебя просил?       — Мило, Кларк. Она сама спросила.       — Что?       — Вы с Рейвен пошли готовить завтрак, я умирала от вашего невнимания и…       — Валялась смердящей тушей на кровати, я знаю, ближе к делу, Блейк!       — … и задыхалась в атмосфере равнодушных и бессердечных людей…       — А задыхалась ты в собственном зловонном перегаре. Октавия, хватит изводить меня!       — … среди прекрасных полотен Финна Коллинза, развешанных по квартире бездарной художницы Кларк Гриффин. Возьми да и поинтересуйся некая наивная Лекса, чьей же кисти принадлежит сей шедевр, а Октавия возьми да просвети голову юной девушки.       — Октавия, поэт в тебе проснулся невовремя. Что конкретно ты ей сказала?       — Ох, да сказала, что это картина твоего парня.       — В смысле, моего парня? Бывшего парня?       — Ну… Понятное дело, что бывшего, ты что, не помнишь, что рассталась с ним? — спустилась немного с заоблачных высот к прозе жизни Октавия.       — Я-то помню, а Лексе ты чего сказала?       — Ты не слушала и ушла поливать цветы? — сухо осведомилась Октавия. — Я тебе только что всё доложила. Хотя обижена на твой утренний тон до сих пор! — внезапно спохватилась она.       — Октавия, — терпеливо остановила я её лавину оскорблённых чувств. — Пожалуйста. Это важно. Ты упомянула, что Финн — бывший парень или нет?       — Не помню. Возможно, нет… Это так важно? — наконец очнулась подруга. — А что такого?       — Ничего, спасибо, помогла, — вздохнула я.       По крайней мере, теперь что-то начало проясняться: если Рейвен права, а Лексе я действительно нравлюсь, то она, узнав, что у меня есть парень, могла оказаться в не совсем приятной ситуации. Вернее, совсем в неприятной.       — Обожаю, Кларк, когда ты говоришь загадками и делаешь из меня дуру. Причём, виноватую дуру.       — Нет, Блейк, всё в порядке, я позвонила, на самом деле, чтобы узнать, как ты, и извиниться. Как там Линкольн?       Всё. Можно было положить телефон рядом и заняться своими делами: посмотреть фильм, сходить погулять, завести собаку и выдрессировать её, подготовив к выставке. Ближайшие (я машинально засекла время) минуты Октавия будет трещать, расписывая недостатки (если Линкольн не позвонил) или достоинства (если позвонил) своего парня.       Мы привыкли к этому с Рейвен уже давно. Октавия, в сущности, была хорошим человеком: компанейская, щедрая, простая, смешная, но превращающаяся в карикатуру на влюблённую девушку, когда речь заходила о Линкольне. Находясь втроём, мы с Рейвен умудрялись тайком поиграть в слова, а раз даже посмотрели половину фильма, разделив наушники, закрыв их волосами. Правда, Октавия тогда дулась три дня. Но порой нам становилось стыдно, что мы слегка посмеиваемся над её безграничной любовью к Линкольну, поэтому давали ей выговориться. Через сорок минут бесконечных «да», «ага», «надо же», мне всё же пришлось остановить словесный поток. Скомканно попрощавшись и очумело поморгав, я положила трубку и погрузилась в размышления. Написать Лексе сейчас что-либо невозможно. Что я напишу: «Как вечер? Кстати, Финн — мой бывший»? «Октавия мне всё рассказала, хватит дуться»? Боже, что за бред. Я задумчиво грызла карандаш и гипнотизировала телефон: трудно, что ли, ей самой написать? Ей было трудно, поэтому в этот день мы так и не общались.       

***

      — Глупо будет, если ты вообще не будешь писать, — рассуждала Рейвен, с которой мы шли в аудиторию. — Отправь что-нибудь нейтральное. Я не хочу, чтобы половина нашего курса летала по стенам только потому, что вы с Лексой не общаетесь. Привет, Джаспер, — кивнула она на ходу и продолжила. — Я за ваши отношения переживаю больше, чем за свои. А ты хотя бы знаешь, что?..       — Что ты встречалась с парнем из бара? Да.       — Откуда?.. Стой, не говори. Октавия?       — Нет, Монти.       — Когда успел?       — Помнишь, когда я рычала на всех и обидела его? Потом мы помирились, он на радостях рассказал про тебя и Джона.       — Он и его имя упомянул?       — Да. Рейвен, не думай, что я не интересуюсь тобой, потому что эгоистичная сволочь, погрязла в своих чувствах к Лексе и так далее. Просто ты ничего не говорила, я думала, что всему своё время. Даже моей шутке.       — Какой ещё? — Рейвен была приятно удивлена тем, что я в курсе событий.       — Ты можешь попыхивать трубкой и периодически говорить ему: «Элементарно, Джон!»       — Тогда с тебя трубка, — хихикнула Рейвен.       — Трубка положена, конечно, только тем, у кого есть блестящий ум, как у Шерлока Холмса…       Рейвен угрожающе приподняла бровь:       — Блестящего ума, может, и нет, зато старушка Хадсон — назойливая, правда, вредная старушонка — под боком.       — К чему эти грязные намёки? Тем более, когда Октавии нет! — наигранно возмутилась я.       — Ты же прекрасно знаешь, что я тебя имею в виду!       — Откуда мне знать? Блестящего ума нет не только у тебя.       — Ладно, это мы успеем обсудить, тем более, у нас с Мёрфи, вроде бы, всё хорошо…       — Боже, его фамилия похожа на название наркотика. И когда ты говоришь, складывается ощущение, что я слушаю исповедь завзятого наркомана: «У нас с морфием всё хорошо».       — Я смотрю, у кого-то хорошее настроение? — прищурилась Рейвен.       — Нет, — покачала головой я, — пытаюсь создать иллюзию. Думала, что написать нейтрального… Но всё кажется каким-то неестественным и глупым. Зря я тогда психанула и хлопнула дверью. Выглядела, наверное, как истеричка.       — Не хочу подливать масла в огонь, но да. Как истеричка.       — Рейвен!       — Да?       — Ты залила огонь своим маслом!       — Звучит очень пошло и отвратительно.       — Уж лучше, чем сочетание Рейвен Мёрфи.       — Зато вероятнее, чем Кларк Вудс.       — Спасибо, — пихнула её в бок я. — Помогла от души.       — Не переживай, если она до вечера не напишет, что-нибудь придумаем.