Ты рядом

      Как-то в детстве я была приглашена на день рождения к одной подруге. По-моему, мне было лет шесть-семь. Родители девочки были весьма обеспеченными людьми, закатили грандиозный праздник, желая порадовать дочку. Я искренне наслаждалась солнечным деньком, обществом многочисленных детей, а также огромным бассейном: для меня это было чудом. Мне не терпелось поплавать в нём, но родители строго одёргивали меня: не время, ещё не вынесли именинный торт. Я окунула ручку в прохладную, манящую воду и прокляла жару, именинный торт, а также платье с оборочками, которое сидело на мне так тесно, будто поставило перед собой задачу превратиться во вторую кожу. Именинница (сейчас уже не вспомню её имени) подбежала ко мне, держа в руках воздушный шарик, и дружелюбно спросила:       — Чего делаешь?       — Купаться хочется, — тоскливо посмотрела я на неё.       — И мне тоже! — улыбнулась она, показав недостаток переднего зуба, что смотрелось особенно мило. — Для меня это было бы лучшим подарком. Надоело ждать!       И тут в мою светлую (и я сейчас не только о цвете волос) голову пришла замечательная идея: я завопила: «Поздравляю!» И да, толкнула её в воду. Стоит ли говорить, что разразился страшный скандал: девочка не умела плавать (нелогичная дамочка, надо сказать: что же тогда жаждала попасть в глубокий бассейн?), поэтому, захлёбываясь, кричала, пока я, вытаращив глаза, пыталась сунуть ей ленту, которую тут же сдёрнула со своей головы, испортив причёску, которую любовно делала мама. Отовсюду бежали взрослые, дети ошарашенно пялились на нас, некоторые заплакали; папа дёрнул меня к себе и строго допрашивал, мама кудахтала рядом; девочку выловили, вид у неё был поникший, она растерянно отплёвывалась, а над всем этим великолепием гордо взмыл вверх розовый шарик.       К чему это я? Даже тогда я не чувствовала себя более отвратительно, чем сейчас, когда увидела перед собой не вполне трезвое лицо Финна, сияющее ещё более нетрезвой улыбкой. От шока я не могла вымолвить ни слова. Не одна я, кстати, Лекса тоже безмолвно взирала на произошедшее, выпустив мою руку.       — Привет, — он по-дурацки осклабился. — Скучала?       В моей голове упорядоченно пронеслись все жаргонные выражения, которыми можно было покрыть Финна и всю его родословную с ног до головы, но я только выдавила:       — Нет. Пока.       Я схватила Лексу за руку, которая безвольно повисла в воздухе и шепнула ей:       — Пожалуйста, давай уйдём.       — Э-э-эй! — чёрт возьми, почему музыка, которая не давала общаться, даже громко вопя на ухо, так легко перекрывается этим грёбаным пьяным голосом Финна?       — Кларки, куда это ты собралась? — он, не обращая внимания на Лексу, самоуверенно хватал меня за руку, вернее, пытался, потому что постоянно промахивался. Интересно, сколько он выпил? Вернее, ни хрена мне неинтересно! Ни он, ни сколько он выпил, ни какого дьявола он припёрся в Нью-Йорк! Во мне внутри всё бурлило от злости. И от страха, как Лекса отреагирует на происходящее, поэтому мне и хотелось немедленно сбежать отсюда и убедить девушку, что всё в порядке, чтобы она не обращала внимания на эти выходки Финна.       — Подальше от тебя, — огрызнулась я.       — Ты не рада меня видеть?       — Ох, да тебе премию должны вручить!       — За что? — недоумённо икнул он.       — За догадливость, всё, до свидания!       Я вылетела за дверь, с омерзением вспоминая его липкие руки: ненавижу пьяных! Особенно ненавижу пьяного бывшего! А втройне ненавижу, когда пьяный бывший парень при трезвой нынешней девушке лапает меня! Господи, как я вообще смогла это сформулировать в таком взвинченном состоянии?       — Лекса, — развернула я её к себе, боясь увидеть её реакцию, но желая, какой бы она ни была, предупредить её. У Лексы были по-прежнему круглые глаза, взгляд которых, однако, не обещал ничего хорошего. — Лекса, даже не думай!       — О чём? — машинально спросила она.       — Это… Что было. Ты же видела, что я…       — Видела.       — Чёрт, мне не нравится твоя немногословность!       — Ну, хочешь стишок прочитаю? — вполне мирно спросила она.       — Ты… Ты даже не закатишь мне истерику?       — Ты этого хочешь? Вообще-то, конечно, могу, — протянула Лекса. Но я уже схватила её в охапку и стала кружить, приговаривая:       — Ты самая лучшая девушка на свете!       — Отпусти, я же тяжёлая! — отбивалась она.       — С завтрашнего дня сядешь на диету, а сегодня я это вытерплю!       — Я начинаю закатывать истерику!       — Нет, лучше я тебя закачу, вернее, прокачу на качелях. Только, пожалуйста, давай уйдём отсюда подальше?       — Да уж, — оглянулась Лекса на дом, из которого по-прежнему неслась громкая музыка. — Так это был Финн?       — Да, — поморщилась я.       — И что он здесь делает?       — Понятия не имею, — честно ответила я. — Если бы знала, в жизни бы сюда не пришла! И тем более, не привела бы тебя.       — Эмн, Кларк, а вы точно расстались?       — С ума сошла? — гневно вытаращила глаза я.       — Просто он ведёт себя так, будто…       — Мы расстались! И точка! — перебила её я.       — Он ведёт себя так, будто ты ему об этом не сказала.       Мы шли по освещённой улице, куда глаза глядят, держались за руки. И идиллию нарушал только разговор о Финне. Лекса потянула меня на лавку, находящуюся на пустой автобусной остановке.       — Давай присядем.       Она выбрала место почище, уселась и посадила меня к себе на колени.       — И это мне надо худеть? — саркастично поинтересовалась она, охнув, когда моя тушка удобно устроилась на её хрупких, как она тут же их назвала, коленях. Тем не менее, она обхватила меня руками и прижала к себе.       — Выкладывай всё живо, Кларк Гриффин.       — Иначе что?       — Иначе, — Лекса рассеянно скользнула взглядом по рекламному щиту на остановке. — Иначе я не буду и дальше играть роль идеальной девушки и просто сломаю Финну руки.       — О, ты знаешь, что ты стала ещё более идеальной в моих глазах?       — А ты знаешь, что я не шучу?       — Конечно, я тоже.       — Кларк! — она слегка укусила меня за мочку уха.       — Если хочешь, чтобы я тебе чего-то рассказала, никогда так не делай!       — Почему?       — Потому что у меня перестаёт соображать голова, когда ты так делаешь, — призналась я, пережив неожиданный всплеск ощущений, который разлился по всему телу.       — Возьму это на заметку. Может, всё же уже расскажешь?       — Да я сама не знаю, что рассказывать!       — Как вы расстались?       — Я же говорила: приехала к нему в Детройт. Всё объяснила. Что мы не можем больше быть вместе, — не очень охотно делилась воспоминаниями неприятными я.       — Кларк, ставлю тебе за эмоциональное и подробное повествование пять!..       — Спасибо, мисс Вудс.       — … Из тысячи! Что значит, «всё объяснила»? Как он на это отреагировал? Я бы не допрашивала тебя, если бы он на моих глазах полчаса назад не одарил тебя страстным лобзанием!       — Господи, откуда ты берёшь эти слова?..       Я прикрыла глаза, вспоминая наш прощальный разговор с Финном.       

***

      — Но что не так, малышка?       — Финн, я сто раз просила тебя: не называй меня так! — устало убрала я его руку с моей талии. Это было выматывающе: поездка в Детройт и так не приносила мне удовольствия, а тут ещё и этот тягомотный, бессмысленный разговор.       — Я просто пытаюсь понять, что с нами происходит!       — С нами происходит то, что я устала от отношений и больше не могу быть с тобой вместе!       — Это из-за переезда? Мы можем что-нибудь придумать?       — Нет, Финн, — я попыталась подобрать правильные слова. — Мне нужна другая жизнь, я не могу больше так!       — Давай сделаем перерыв? Ты устала: учёба, напряжение, ещё и мы на расстоянии друг от друга.       Я хотела сказать, что разделяющие нас километры — это лучшее, что происходит сейчас в моей жизни, но сдержалась. Финн искренне был взволнован, ходил по комнате, откидывая падающие на лоб пряди тёмных волос рукой. Его карие глаза пронизывающе смотрели на меня, на лице застыла тревога. Чёрт, это будет тяжелее, чем я думала.       — Нет, Финн. Ты не понимаешь, мне не нужен перерыв. Я уже всё для себя решила.       — У тебя кто-то появился? — резко спросил он.       — Нет, — я села в кресло, обняв подушку и утомлённо смотрела в пустоту.       — Тогда в чём дело?       Мы вновь вернулись к тому, с чего начали: в чём дело? В чём дело? Кларк, в чём дело? Чёрт, Финн, если бы я тебе сказала, в чём дело, у тебя бы глаза на лоб вылезли. Да я и сама точно ещё не решила, из-за чего тебя бросаю. Ты парень, Финн, в этом всё дело. Впрочем, даже поменяй ты пол, я бы не стала с тобой встречаться.       — Слышишь меня, Кларк?       Я очнулась. Ой, что это я? По-моему, надолго ушла в себя, погружённая в вымышленный диалог, который было бы неплохо воплотить в реальность.       — Слышу, — эхом повторила я.       — Что происходит? — присел он передо мной на колени.       Так, раз уж я не могу сказать ему правду, придётся импровизировать. Я пыталась сказать ему о разрыве деликатно, но, честное слово, его часовые кудахтанья и одни и те же вопросы напрочь отбили у меня это желание. Я держалась изо всех сил, помня, что всё-таки с ним мы провели два года вместе. Не лучшие два года, конечно, цинично подумала я, но отбросила эту мысль. Финн заслуживает нормальной жизни, со мной ему всё равно будет плохо. Не сейчас, так позже, зачем тянуть с разрывом?       — Финн, мы очень разные.       — Тебя только это смущает?       — Смущает? — вперила я в него взгляд. — Финн, скажи, пожалуйста, когда ты последний раз интересовался моей жизнью? Сегодня не считается — сегодня мы расстаёмся, — не удержалась от сарказма я. Он не понял шутки (что случалось с ним нередко):       — Я всё о тебе знаю.       — Да? И что же ты знаешь?       — Ты моя девушка. Учишься на художника. Любишь рисовать. И у тебя есть подруги, — послушно перечислял Финн.       — Боже, Финн, да это скажет даже мистер Купер!       — Кто это? — ревниво осведомился парень.       — Мой преподаватель, — вздохнула я. — который помогает устраивать выставки. Последнюю, кстати, ты пропустил.       Как и предыдущие пять, добавила я про себя.       — При чём здесь он? — не понимал Финн, озадаченно глядя на меня.       — Да ни при чём. Я пытаюсь донести до тебя, что те факты, которые ты перечислил, обо мне может назвать человек, который хоть мало-мальски со мной знаком!       Финн немного помолчал.       — У тебя кто-то появился? — вновь спросил он. Я завыла в подушку.       — Господи, да никого у меня нет! Последние два года не было никого, кроме тебя! Только ты! Только Финн Коллинз!       — Тогда в чём дело?       — Во всём! — взорвалась я и откинула подушку, вскочив с кресла. Финн, поражённый таким резким порывом, не устоял на коленях и неловко сел на пол. — Я не могу так больше! Я ненавижу баскетбол! Я ненавижу, когда ты звонишь мне каждый день и требуешь, чтобы я шла домой, даже если я нахожусь с друзьями! Ты в Детройте, чёрт его раздери, я должна уйти в монастырь? Не общаться с Рейвен и Октавией? Наши отношения в последнее время хуже, чем самый страшный фильм ужасов, которые ты так любишь! И которые я так ненавижу!       Финн вскочил на ноги:       — Какого чёрта? Что на тебя нашло?       — Прозрение.       — Что?       — Прозрение, — серьёзно повторила я. — Наконец-то я поняла, что мы не подходим друг другу. Финн, я ухожу. Между нами всё кончено. Мы слишком разные. Мы настолько разные, что ты даже этого не понимаешь!       — Но я к этому не готов!       — Мне сидеть и ждать, пока ты изволишь подготовиться к нашему расставанию?       — Ты не имеешь права решать за нас двоих!       — Да что ты, Финн? — тихо спросила я. — Ты делал это два года.       

***

      — То есть, формально, вы не расстались? — задумчиво пробормотала Лекса.       — Что за ерунда, — передёрнула плечами я. — Конечно, расстались. Я сказала ему, что всё кончено.       — Кларк, но он так не считает.       — Я всё решила. Тем более, если бы он так страдал, то мог бы написать или позвонить. Он этого не сделал, — я умолчала о том, что заблокировала его везде, где можно.       — По крайней мере, теперь понятно, почему он так себя вёл.       Лекса полностью погрузилась в себя, я не могла этого позволить. Финн не мог встать между нами. Я поднялась на ноги и взяла Лексу за руки.       — Эй.       Лекса подняла на меня глаза, но выражение лица по-прежнему оставалось задумчивым.       — Какая разница, как он себя вёл? Лекс, у меня есть ты. Ты мне нужна. Ты, и никто другой!       В глазах у неё мелькнула радость.       — Да? А почему я до сих пор не оповещена, что я у тебя есть?       — Ох уж эти капризные дамы, — закатила я глаза. — Всегда им нужны официальные извещения.       — Капризные дамы, — переспросила Лекса. — так я у тебя не первая?       — Первой капризной дамой был Финн.       — Ооо, — разочарованно протянула Лекса. — а так хотелось…       — Хоть где-то быть первой?       — Да.       — Не переживай, в мире осталось много номинаций: «Первая по разбиванию головы качелями», «Первая по проливанию на футболку какао»       — Вообще-то кофе!       — «Первая зануда в мире».       — «Вторая по коллекции разных носков», — улыбнулась Лекса, глядя на моё вдохновлённое лицо. Останавливаться я не собиралась.       — «Первая, кто показал мне прекрасный закат», — понизила я голос, чуть приблизившись к ней.       — Ты «Первая, кто мило сопит, когда спит в автобусе», — мягко сделала она движение навстречу, убрав прядь волос.       — «Первая, кто поёт французские колыбельные на ночь», — опустила я взгляд на её губы.       — «Первая, кто заставляет меня улыбаться с утра от мысли, что она просто есть на свете», — нежно провела она ладонью по моей щеке.       У меня в голове пронеслось, что Лекса первая, кого я смогла полюбить, но мне страшно было сказать это вслух, поэтому я просто притянула её к себе и, наконец-то, прикоснулась к её губам. Сначала робко, изучая её мягкие, удивительно податливые губы, затем углубила поцелуй, слыша, как она прерывисто вздохнула, когда наши языки встретились. Казалось, что в мире нет больше ничего: только её руки, скользящие по моим плечам, спине, описывающие какие-то замысловатые узоры, лаская и вызывая непреодолимое желание; только её тёплое дыхание, её сводящий с ума аромат волос, её полуприкрытые от страсти глаза, этот затуманенный взгляд зелёных глаз, которыми она изучала моё лицо, когда мы ненадолго отрывались друг от друга, чтобы перевести дух; только Лекса во всём огромном мире.       

***

      — «Первая, кто так волшебно целуется».