Хроники теней. Хроника IX. Kizuna

      Весна пришла и прошла почти незамеченной. Только и помню, что 20 мая. Кагэко была рядом. Нет, не Кагэко, ее тень. Нет, тоже не то, Тень Кагэко была рядом, и быть может поэтому, даже не смотря на дождь, разразившийся в этот день, я был вполне счастлив.       Только вот, теперь отчего-то я не могу смотреть ребятам в глаза, особенно Соно, хотя это он передо мной предстал в таком странном виде, а не я перед ним. А ведь он был демоном еще более страшным, чем… тот. Тут не сложно и совсем разучиться бояться этой сколопендры, забравшей себе личину Хисаги и притворявшейся Кагэко… и… все тяжелее думать, что это все-таки не она. Ведь, если нет, то Хисаги растворилась в мире теней совершенно бесследно. Уж и не знаю, что лучше.       Но… Соно! Это же был он… Соно. Этот огромный демон. Не зверь, не насекомое. Не с чем сравнить совершенно. Просто демон. Как в анимэ. Точно. Огромный и черный. Почти как человек только вот глаза… Чего только стоит этот холодный красный свет, струившийся из них. Мне казалось, он не сможет остановиться. Он разорвал Хи… сколопендру на части, растворившиеся в тенях. Он шагнул ко мне. Но, уж не придумал ли я этого? Ведь еще месяц назад я этого не помнил. Это мне приснилось. Помню что приснилось, но отчего я решил, что это не просто сон, а воспоминания?       Я от таких мыслей все чаще начинаю себя чувствовать каким-то чужим в этом мире… словно я единственный здоровый в мире психически больных. Или же наоборот.       — Уже освободился? — послышался голос сразу отовсюду. — Я не ждала тебя так скоро. У вас же скоро релиз!       Поставив пакет со съестным, припасенным на ужин, я уже привычно уставился в пустоту, я чувствовал, Кагэко прямо передо мной, но еще не видел ее. Еще далеко не всегда мне удавалось видеть ее, если я смотрел прямо.       — Да. Ты бы видела, как Анзи возмущался, но Соно…       Я замолчал, не договорив. Но Кагэко и так все понимала. Не спрашивая больше о работе, она отправилась на кухню и привычно села на свой стул. Я, разувшись, поспешил следом, торопясь к плите сварить кофе, чтобы поскорее окунуться в почти бессловесную еженощную беседу. Схватил турку и обжегся, так она была горяча.       — Ой, извини, — воскликнула Кагэко, обхватывая обожженную ладонь прохладной тенью, — я не предупредила тебя. Я смогла! Представляешь!       Она заглянула в мои глаза и я… я тоже почти сумел заглянуть в ее. Не желая отпускать ее почти бесплотную руку, я сел на стул напротив того, на котором мгновение назад сидела Кагэко. Прямо передо мной стояла чашка с кофе, еще одна стояла на другой стороне стола.       — Кофе?! — пробормотал я.       — Да, — прошептала она неровным голосом, — только… этот кофе последний. Я так увлеклась, что не смогла остановиться. Все варила и варила. Я переливала его в банку, но… Если бы ты не пришел раньше, пришлось бы пить холодный.       А я все молчал. Мысли теснились в моей голове, а слова куда-то ускользали. Как я мог описать для нее свои чувства? Кагэко — она ведь лишь тень. Нет, не тень себя прежней, она Тень. Она бесплотна. А зачастую я ее даже и увидеть-то не могу, и услышать.       — Смотри, что я еще могу, — голос ее окреп и даже повеселел.       Она исчезла, я тут же подумал, что виной тому я, что я вновь неосторожно взглянул на нее прямо, но она тут же вернулась и поставила передо мной пакет, что я принес из магазина. С виду отстраненная, Кагэко дрожащими руками развернула пакет и достала один за другим обе коробочки с онигири. Может мне показалось, но на лбу ее выступили крохотные и естественно бесплотные бисеринки пота.       — Кагэко, это же… это же, — слова так и не желали сплетаться в предложения.       — Я так хочу к тебе прикоснуться, Йо, — прошептала Кагэко, стискивая кулачки, — но, когда ты рядом, я и думать не могу ни о чем. Мне тогда непросто даже быть здесь.       Тут я понял, что не только мне давались с трудом наши беседы, наши свидания.       — Кагэко…       — Нет, — оборвала она меня, — не говори ничего, иначе я… иначе…       Она, все так же стискивая кулачки, подняла руку. Не уверенно, словно от одного неверного ее движения могут прерваться десятки жизней. Она протянула руку к моей щеки. На полпути ее все еще дрожащая ладонь разжалась. Тонкие полупрозрачные пальцы коснулись щеки. Неожиданно теплые и мягкие. Не в силах сдержать себя я судорожно вздохнул.       А потом ее губы коснулись моих…       Кто бы мог подумать, что это кошмар. Если бы мы изначально знали в снах, что мы спим, кошмары можно было бы смотреть как увлекательные фильмы.       Это не было похоже на фильм.       Я долго не мог заснуть, все так же стараясь лишний раз не пошевелиться, лишь бы Кагэко не исчезла, не стала вновь бесплотной. Она спала, и волосы ее, серые в бесцветных сумерках, разметались по подушке.       Я разглядывал потолок, легкая тень от тюля дрожала, видимо, от сквозняка. Где-то вдалеке шумели автомобили, был даже слышен легкий рокот волн. Я лежал и понимал, что всегда хотел только этого. Мне всегда хотелось просто лежать и обнимать ту, что дороже всех для меня. А потом я провалился. Наверное, в сон. Что я еще мог подумать? А может я уже давно спал, и мне снилось, что я обнимаю Кагэко. Мне в тот момент оставалось только надеяться, что-то, что было до… что оно было, а не приснилось.       Просто тьма — это не так уж и плохо на самом-то деле. Оставалось только дождаться забытья, но нет, я проснулся, и все стало как прежде. Я затаив дыхание прислушался, огляделся, и в глазах моих, где-то на периферии заплясали тени. Голова закружилась. Если бы можно было еще раз задержать дыхание, я бы так и сделал. Я оцепенел. Тень так давно не оживала. С тех самых пор, как она для меня воплотилась в Кагэко.       Кагэко шевельнулась. Видимо, взбудораженный то ли сном, то ли видением, я слишком крепко сжал ее в объятиях. Она вздохнула, шею защекотало ее прохладное дыхание…, а потом ужалило. Раздался смех.       — Давно бы так… — послышался голос отовсюду, чужой голос. — И зачем было сопротивляться?       И вот уже не я сжимаю ее в объятьях, а она меня. Крепко, до боли. Всеми шестью лапами. Она приподнялась, и фарфоровая маска с лицом Кагэко осталась на моей груди. И вновь на меня смотрело девичье лицо, лишь однажды виденное мною на старой, еще довоенной фотографии. В смятении, не зная, что было и чего не было, что сон, и что во сне настоящее, а что нет, я потянулся к тени. Я чувствовал, что тени повсюду, но не мог ни одну из них подцепить. А объятия между тем становились только крепче.       — Йо, — зашипела она мне в самое ухо. — Поиграем еще?       Вдруг с кухни донесся звук разбившегося стекла, словно бы на пол упала одна их позабытых чашек кофе. Тварь отвлеклась и тут же одна их теней словно напрыгнула на меня. Эта тень, не смотря на моего столь позднего и столь незваного гостя, не казалась мне страшной. Она была спасительной. Я погрузился в обычное многоцветье мира теней. Кроме всполохов невообразимых цветов, все здесь было безмятежно. Но, памятуя, что сколопендра — порождение этого мира, я поспешил вынырнуть наружу. Куда угодно. Даже если под солнце.       А там, в мире людей, я, почти не соображая что делаю, почти не оглядываясь, пополз прочь, словно можно было бы убежать от тени. Но разноцветные всполохи тени продолжали окружать меня. Не сразу мне удалось во всем разобраться. Это был чей-то дом. Хоть не улица, или какой сквер, и на том спасибо. На полу белый мягкий ковер. Все кругом белое. На тумбе включенный телевизор. Именно он расцвечивал все миражами теней.       У окна стояло кресло и свет торшера был направлен на него. Все такое знакомое, только вот времени осматриваться у меня не было. Я почувствовал сближение этого мира с миром теней, как если бы кто-то оттуда приближался. Кое-как сумев подняться на ноги, я поспешил отступить в угол, за книжную полку. Я приготовился потянуться за тенью, про себя думаю, что это как-то глупо.       Незримое даже для меня искажение и посреди комнаты появилась большая черная фигура — словно бы огромный человек в жутком, живом плаще. Может из-за плаща мне мерещились у него три пары рук. Но нет, их было две. Или стало две…       Я, стараясь не дышать, отступил дальше, хотя дальше отступать было некуда. Холодная стена обожгла мою голую спину. Некто, постояв немного неподвижно, двинулся, как мне показалось, ко мне, а потом опал, словно сквозь пол провалился. Не сразу я заметил, что незнакомец остался на месте, но лишь стал вдвое, даже втрое меньше, и он уже не был незнакомцем. Это был Соно. Он казался уставшим, так ссутулена была его спина. Он продолжал стоять посреди комнаты. Голова чуть повернута в сторону окна, к креслу подле него. Он словно решал, не усесться ли в него. Он даже чуть наклонился вперед, но потом резко выпрямился и посмотрел на меня. Сверкающие огнем и холодом искры его глаз пригвоздили меня к стене.       — Вот ты где, — в голосе Соно слышалось сдержанное торжество, — нашел где спрятаться.       Он шагнул ко мне, я заметался вдоль стены от угла и до книжной полки, тени закружились вокруг, не даваясь в руки.       Проснулся я словно от удара и резко сел в кровати. Я был мокрым от пота, простыня жгутом обмотана вокруг меня. В голове все еще звенело эхо слов Соно. Голос его до сих пор казался мне осязаемым, словно это не я был сейчас в мире снов, а он здесь, посреди моей спальни.       Кагэко не было на кровати. Я было подумал, что она просто исчерпала свои силы и не может воплотиться, или быть может я слишком взволнован, чтобы видеть ее, но тут заметил силуэт у окна. Женский силуэт. Такой знакомый, но отнюдь не от того, что очертаниями напоминал хрупкую фигуру Кагэко. Шестилапая демонша, облизывающая меня своим липким языком, вот кто мне вспомнился, и я даже похолодел. Я был уверен что это тот кошмар, который не сон. Настоящий, живой кошмар.       Силуэт шевельнулся. Она повернулась. И вроде бы все было так же, но я понял, что это Кагэко.       — Извини, — прошептала Кагэко и вновь отвернулась к окну.       — За что? — прохрипел я.       — Я не разбудила тебя… Но ты должен был это увидеть.       — Зачем? Что это было? Это не было воспоминание, это был… это был просто бредовый сон, в котором все перемешалось.       — Нет, это не воспоминание, — согласилась со мной Кагэко, — и это не предвидение. Это отпечаток того, что могло бы быть. Отпечаток того, что где-то есть.       — Но Соно просто не может быть той тварью.       — Может ли левая рука быть правой? — проговорила Кагэко, отстраняясь от окна. — Не может, но и она может держать нож. Спи, Йо. Я постерегу твой сон. Больше тебе сегодня ничего не приснится.       — Так! — Соно привлек внимание хлопком ладоней. — Собрались! Надо всю программу прогнать еще раз. От начала и до конца. Концовку особенно!       Отражение Аямэ за моим плечом скривило личико.       — Соно, ты зверь, — прорычал Ю, опускаясь обратно за свои барабаны. — Так же и помереть от переутомления недолго.       Соно зыркнул на него через зеркало, и тот умолк. Остальные говорить ничего не осмелились. Мне было почти все равно. Дома меня могла бы ждать Кагэко, но она, как и тень, на самом деле всегда была со мной. Анзи, спрятавшийся за длинной челкой, казался безучастным.       Эту фразу за сегодня Соно повторял уже не единожды, и скоро репетиция по своей продолжительности грозила сравняться с сутками.       — Начали, — велел Соно и Ю ударами палочек друг о друга принялся отсчитывать время на изготовку.       Постукивание сменилось мерной дробью и вступил Анзи. Потом я.       — Так, стоп.       — Ну что еще? — возмутился уставший Аямэ.       Пальцы его, занесенные над клавиатурой, сжались в кулачки.       — Да ничего, — огрызнулся Соно, — по домам. Так репетировать… лучше просто ничего не делать, и то меньше напортачишь.       — Да не вопрос, — вспыхнул Аямэ, — Ю, ты идешь?       И не дожидаясь ответа, он исчез. Мне показалось, что ни одна тень не шелохнулась. Ю, не сказав не слова, лишь покосившись на Соно, исчез следом. Его шаги в тени легко можно было проследить, в отличие от пути Аямэ. Анзи преспокойно собирал провода от своей гитары. Я, в недоумении оглядываясь, топтался на месте. А еще я ждал, когда же исчезнет сам Соно. Но смотреть на него не решался.       — Подожди, не уходи.       Голос Соно заставил и меня и Анзи вздрогнуть, но оглядев взвинченного Соно внимательнее, Анзи хмыкнул и, бросив провода, растворился во всколыхнувшейся тени. Я тут же почувствовал себя проказливым школьником перед директором. Соно, лишь пару минут спустя с удивлением обнаружив, что мы остались одни, путаясь в проводах, принялся ходить по студии из угла в угол, то и дело норовя что-нибудь пнуть. Я молчал, все так же сжимая широкий гриф бас-гитары. Я отчего-то боялся даже пошевелиться, и старался не вспоминать свой недавний сон. Но не мог, картины его отчетливо вставали перед глазами, стоило мне хотя бы моргнуть. Соно впрочем демоном никаким обращаться не спешил.       — Я ведь и сам понятия не имею, что тогда случилось. Я все стараюсь убедить себя, что этого не было, или что это был кошмар. Сон, невеяный всеми этими сумасшедшими событиями.       Заговорив, он остановился спиной ко мне, но в зеркальной стене были отчетливо видны алые искры в его глазах. А я видел эти пылающие угли всего сутки назад. Пусть это был сон. А может, это было на самом деле? Может я был тенью, путешествовал тенью, пока мое тело, не в силах пробудиться, металось по кровати. А если так, то где же путешествовала моя тень?       — Йо, ответь.       Я вздрогнул, будто его слова хлестнули по мне.       — Скажи, — продолжал Соно, — что ты видел? Это ведь был не я?       Гадая, что же он имеет в виду, я молчал. Он не мог знать о моем сне. Или быть может, я зациклился на своем больном воображении. Но, что же тогда? Уж не те ли события, что были уже без малого полгода назад.       — Йо, ответь мне пожалуйста, ведь это был не я!       — А тогда кто? — прошептал я едва слышно. — Не могла же… не мог же тот монстр сам себя разорвать.       — Ты прав, — Соно, как мне показалось, согласился слишком поспешно. — Но быть может, я был одержим?       — А что ты помнишь? — спросил я.       — Все, — с горечью в голосе прошептал Соно. — Даже чересчур подробно. Но я был одержим. Те чувства, они были не мои. Мне никогда не нравилось убивать. Верь мне, я знаю что говорю, я ведь был на войне.       Тут он обхватил голову руками, словно она готова была вот-вот взорваться.       — Я, — хрипло продолжил Соно, — я не хочу больше этого чувствовать. Этого ликования. Йо, я же ведь тогда едва остановился.       Надеюсь, я не отшатнулся… надеюсь хотя бы, что это было не так заметно, ведь не только я видел Соно в зеркальной стене, но и он меня. Но он все еще стискивал побелевшими пальцами виски.       — Йо, ты иди домой. Тебя ведь ждут.       Голос его сорвался.       — Соно, но ведь там, за гранью тени, там ведь много Неупокоиных душ, я ведь тебе рассказывал. Может. Да что может, так наверное и есть. Ты был одержим.       — Йо, даже если и так, то чем это меня оправдывает. Я ведь в любом случае могу быть опасен. Я позволил тени овладеть собою.       — С тенью особо не потягаешься, — пробормотал я негромко, а потом добавил, — ты ведь остановился. Ты смог.       — Да, — согласился Соно, выпрямляясь, — сумел. Ты и правда иди. Я тоже скоро пойду домой. Только отключу здесь все.       — Я помогу.       — Нет…       Это прозвучало слишком резко.       — … нет, — повторил Соно мягче, — позволь мне побыть одному. А дома, дома мне себя нечем отвлечь.       — Ладно…       — И еще, Йо. Передай всем, что до следующей недели у нас каникулы.       — Хорошо…       — Хотя нет, я сам передам.