Боевые звёзды Великорасы

      Хорошо, что нам не рассказали, какая часть флота скрывается за “несколько потерянных кораблей и станций” — и тем более, сколько кораблей было потеряно во Внеземелье. Мы бы нервничали куда больше.       Перед тем, как уйти в Х-переход, флуггеры закатили на катапульты.       Личный боевой “Сокол” вместо учебного “Горыныча”, а ведь я даже зачёт по пустотному пилотированию не сдал...       — Сокол-1, как слышишь меня? — прорвался через тишину в шлемофоне голос Володихина.       — Слышу вас хорошо, Павел Степанович! — обрадованно откликнулся я. Надо же, инструкторы с “Дзуйхо” тоже здесь!       — Вот и молодец, что слышишь. Значит так. В бою будешь держаться за мой хвост, да смотри, чтобы больше никто не держался. Пустотное пилотирование тебе я зачёл, а в атмосфере ты и раньше летал.       — А... Ага. То есть так точно, Россомаха! — нашёл я в списке позывной инструктора.       — Приготовиться к Х-переходу! — приказал РП.       Х-матрица втянула нас и выбросила в сотне парсек от Земли.       — Х-переход совершён... Авианосец противника по правому борту! Флуггерам старт!       Барабан самолётоподатчика повернулся, выставляя меня на катапульту. Пинок сзади. И распахнутое чёрное небо вокруг.              Над Грозным было пусто. “Звезда” сайлонов одиноко кружилась над планетой, не демонстрируя никакой активности.       А вот на Грозном...       Атомные “грибы” кучно вставали над городами. В атмосфере закручивались страшные бури. В эфире царила тишина.       Впрочем, пока это было неважно.       — Торпедоносцам — ат-така! Истребителям — прикрывать!       Мимо меня пронеслись широкие туши торпедоносцев, направляющиеся к носителю противника...       — Сокол-1, не спать!       Я спохватился и зацепился автопилотом за хвост ведущего. “Сокол” рванул вперёд, пристроился и стал набирать скорость.       От Три-Эс до “звезды” было километров тысяча, не больше. Минута полёта...       Между нами и “звездой” начали вспыхивать солитоны Бруно-Левашова, маркеры чьих-то Х-переходов. И их было много.       — Рейдеры впереди! Истребителям — атака! Разобрать цели! Торпедоносцам — пуск по цели!       Я нашёл на ручке и два раза нажал гашетку, выпуская ракеты по захваченным парсером целям и одновременно наблюдая, как из-под широких силуэтов “Фульминаторов” начали выбрасываться длинные хвосты стартующих торпед ВТ-1000.       Рейдеры неслись им и нам навстречу и пытались сбить их огнём твердотельных пушек. Без особого успеха, но рейдеров было много, а торпед — мало... Одна, другая, третья торпеда разлетелась обломками, и тут запущенные нами “Оводы” наконец-то долетели.       Пораженные рейдеры выбросили в стороны шикарные хвосты топлива и других жидкостей, а остальные оставили торпеды в покое и рванулись к нам.       — Сокол-1, пуск! — сбросил мне новые метки ведущий, я два раза нажал гашетку, и...       Стремящиеся к нам острокрылые рейдеры выплюнули навстречу свои снаряды, дважды моргнули какими-то красными огнями...       И кабина “Сокола” погрузилась во тьму.       — Что за чёрт?! Россомаха, меня вырубило, прошу помощи!       Ведущий меня не слышал. А его “Горыныч” обессиленно повис впереди!       — Чёрт!       Приближающиеся рейдеры выплюнули несколько снарядов, отчетливо целясь по нам...       В этот момент огнем небесным на металле понемногу приближающейся “звезды” сайлонов вспыхнуло звёздное пламя.       Торпеды ВТ-1000, тупые, но очень, очень прочные и тяжелые ракеты долетели до цели.       Полыхающий костром и фонтанами через штатные и нештатные дыры в корпусе носитель сайлонов помедлил секунду... Очень долгую секунду... И взорвался.       Рейдеры, приблизившиеся так, что я уже видел их в деталях, развернулись на пятачке, с огромной перегрузкой, и были они, показалось, так близко, что я разглядел без всякой оптики пустые ракетные пилоны под их брюхами — а потом дали полную тягу от нас и один за других исчезли во вспышках Х-переходов.       А через секунду мимо фонаря кабины пролетели безразличные снаряды твердотельных пушек.       Автоматика скафандра действовала, в отличие от парсера, и потому мой конфуз никто потом не заметил.       Через несколько минут, когда я пришёл в себя, я нашёл руководство по эксплуатации флуггера в кармане под правой рукой, пролистал его, нашёл кнопку перезагрузки парсера и успешно перезагрузился.       Когда приборная доска и ИЛС замигали огнями, оживая, я, не помня себя, заорал в микрофон:       — Я живооооой!       Кажется, я плакал и матерился, не помню.       Но мой “Сокол” был одним из нескольких флуггеров, что вернулся на борт Трёх-Эс сам. Ещё несколько — выключенных, или с ранеными пилотами — корабль подобрал чуть позже.              Павел Степанович Головихин на борт не вернулся, как и Колька Самохвальский. По ним рейдеры не промахнулись.       А меня, Булгарина и Румянцева — как и остальных выживших пилотов — собрали на совет.       Поседевший за один день эскадр-капитан Тоцкий коротко рассказал, что было на корабле во время этой атаки.       Да, их тоже вырубило. Вот только на корабле есть специальные люди, которые быстро и решительно перезагрузили парсеры, так что к моменту бегства рейдеров они уже вернулись в строй.       — А вот почему они нас не атаковали...       Я поднял руку, перебивая эскадр-капитана:       — Да пустые они были. Ни одной ракеты. Так близко были, что я увидел, — произнёс я и поёжился.       — Что с этой их пакостью делать, лучше скажи. — Булгарин был хмур и недоволен.       “Кольку Самохвальского бы сюда... Как ж теперь без него-то...”       — Они одной вспышкой выключили все наши парсеры, — Андрей Румянцев был не менее хмурым, но это не мешало ему думать. — Что мы можем сделать?       В глазах эскадр-капитана блеснул огонек мысли.       — Вспышка? Какая вспышка?       — Красная, — припомнил я.       — Механик! — заорал РП.       Что было дальше, не знаю — неосторожно моргнув, я вырубился.              Не знаю, что и как там решили товарищи механики, но к тому моменту, когда я пришёл в себя, что-то они уже придумали и обещали, что в следующем бою нас так не выключат... Правда, парсеры теряли половину возможностей, но лучше хоть так, чем становиться просто мишенями.       Заодно и с поверхностью связаться успели.       Там творился ад. На всей планете жило едва под сотню тысяч жителей, так что сайлоны стреляли не по площади — прицельно...       Столицу планеты, окруженную взрывами, ударные волны перемололи и разметали со всеми жителями. Клоны не пожалели боеголовок даже на мелкие посёлки.       Но, как и всегда, выжившие нашлись. Туристы в лесу, дежурные офицеры в бункере местного штаба — под сотню человек всего, разбросанных по всей планете.       Бросить их здесь было бы предательством. Командир авиакрыла выделил одну “Андромеду” под эвакуацию. В прикрытие, подумав — все три боеспособных истребителя. Я летел правым ведомым, как самостоятельно вернувшийся, тройку вёл самый опытный из живых истребитель Булгарин, Андрея оставили на авианосце, а пилота третьей машины, с позывным “Стилет”, я не знал.       Два “Горыныча” и “Сокол”, следуя за толстой “Андромедой”, взлетели с авианосца и полетели к атмосфере Грозного.       — Сокол-1, ты же зачёт по атмосферному спуску не сдавал ещё? — уже в полёте обратился ко мне Булгарин.       — Нет ещё, Беркут.       — Тогда пойдешь на автопилоте. Появится один завалящий рейдер — сдохнешь к чёртовой матери, но без автопилота ты точно не сядешь. Так что следи в оба, Саша, и если что — будь готов.       — Всегда готов, Беркут.       Флуггеры, наклонив носы, воткнулись в атмосферу и окутались плазменными облаками, вытягивающимися куда-то назад и очень далеко. Связь пропала, но так и должно быть.       И всё-таки я выдохнул с облегчением, когда плазма рассеялась и связь восстановилась. В атмосфере я уже летал, так что тут отказ парсера — не страшен. На одной электромеханике улечу!              “Андромеда” садилась несколько раз, подбирая выживших, пока мы кружились на высоте, а потом мы дружной компанией летели к следующему маяку.       Ни одного клона на горизонте видно не было.       Я облегченно выдохнул, когда грузовик подобрал последних выживших и устремился вверх, к авианосцу...       — Вижу рейдер! — обеспокоенно сообщили с “Андромеды”.       — Так, братцы-кролики, выходим вперёд и стреляем с дальней дистанции, — скомандовал Булгарин. — Цели захватить!       Одинокий рейдер падал на нас с орбиты и, должно быть, ещё не видел нас... А вот мы его видели хорошо. И глазами, и радарами. Дождавшись подтверждающего писка парсера, я даванул на гашетку и выпустил две ракеты. Ещё по паре “Оводов” ушло от “Горынычей”...       Рейдер до последнего летел прямо. И только когда ракетам оставалось с полсекунды — резко отвернул в сторону.       “Оводы” бессильно рассыпались осколками за его хвостом, а рейдер, закладывая мёртвую петлю, падал из чёрно-синего неба на нас сверху.       Парсер возмущенно пищал, не успевая захватить резко маневрирующую цель, рейдер наводился на нас, и тут...       Вспышка. Рейдер разламывается на две половинки и они пролетают, вращаясь как падающие листья, мимо нас вниз.       — Вот и подловил тебя, голубу. — довольно прокомментировал Булгарин. — Ещё не разучился стрелять ваш товарищ инструктор, птенцы. Однако хорошо попал, сам не ожидал... — и, без перехода, рявкнул. — Рты закрыть, пока муха не залетела! На орбиту летим!       После этого снайперского выстрела бортовых лазеров “Горыныча” бортовой номер 12 выход в космос и полёт на остатках топлива до авианосца как-то смазались ощущением пролетевшей мимо смерти.       А когда меня доставали из кокпита, авианосец ушёл в Х-матрицу.       К Земле.