Фаворит

Уцелевшие запасы. Нужны. Тут. Интересно, хватит ли мне места в шапке, чтобы после завершения работы перечислить все заюзанные кинки?

Токийский дрифт — 6

Крис зашипел от боли. Чанёль излишне усердно обрабатывал ранку на губе с привычной неуклюжестью. Если бы Крис плохо знал Чанёля, решил бы, что Чанёль издевается намеренно. — Хрен знает что... — прорычал Крис, как только Чанёль отстал наконец от ранки и принялся приводить в порядок разворошенную аптечку. — Ты ещё легко отделался. Мне он обещал зубы выбить и руки переломать, чтобы интереснее было зубы собирать. Это точно твой фаворит? Такое впечатление, что тебя здорово наебали и вручили худший товар из имеющегося в ассортименте. — Тогда я сам себя наебал... Ты с ним говорил? Когда? — Вместе поднимались в лифте. Я всего лишь представился и хотел познакомиться, а он... — Чанёль обиженно вздохнул, но продолжил многословно распыляться в обычной манере: — Дикий он у тебя. И хищный. Я уж думал, он мне там в лифте глотку перегрызёт. Один взгляд чего стоит... бр-р-р! До сих пор поджилки трясутся. А в сети на фото такой сонный мишка. Везде сплошной обман! Я думал, он лапочка, а он ни хрена не лапочка. Покажи палец — всю руку по самую шею оттяпает. Странно, что вы друг друга не поубивали. Я толком ничего и рассказать ему не успел. Хотел объяснить, что сейчас просто с тобой работаю, ну и про недавнее недоразумение... а он и слушать не стал. Крис потрогал пострадавшую губу пальцем и велел Чанёлю пересказать разговор с Чонином в деталях. Буквально процитировать. Можно даже в лицах. Чанёль послушно пересказал — уже привык к этой странности Криса и не удивлялся. Выслушав Чанёля, Крис пришёл к простому выводу: Чонин решил, что Крис зажигает сразу с обоими, и обозначил своё к этому отношение — выставил Криса за дверь и всучил как презент Чанёлю. Дескать, развлекайтесь дальше, мальчики, а я уж как-нибудь сам перебьюсь. С мечтательной улыбкой Крис притих в кресле, а вернулся в реальность от щелчков пальцами. Чанёль торчал перед ним и водил ладонью перед глазами. — Вынырни из грёз. У меня тут куча бумажек, и каждая вопит о твоей подписи. На половине срок выходит. Крис постепенно втянулся в работу, но время от времени улыбался довольным волкодавом, потому что Чонину было не наплевать, с кем он коротает ночи в постели. Замечательная же новость. Если не считать зуботычину, но это такая малость. К двум часам они закончили работу. Чанёль собирал бумаги, сортировал и аккуратно складывал в папку. Крис наблюдал за ним, продолжая крутить в голове пока ещё смутный план, что возник у него после беседы с Чонином об игровом проекте. — Давно Ямамото занимается шоу-бизнесом? Чанёль вскинул голову и вытаращился на него с удивлением. Похлопал глазищами, но ответил: — Лет пять. — И как? — Обычно у него протеже из японцев, но я тебе говорил, тут как русская рулетка — не угадаешь. Ямамото... в общем, я не могу сказать, что идеи у него плохие, но точно не под местный рынок. Он выползает всегда за кусок прибыли с запада. Не знаю даже, он ведь учился то ли в Британии, то ли в Штатах. Западная публика намного лучше его идеи воспринимает, но у Ямамото не те связи, чтобы лезть туда. Хотя он предсказал рекорды продаж Мартина и Шакиры, например, и что-то с этого даже поимел. Крис раздосадованно потёр подбородок и вздохнул. Выглядело всё это намного сложнее, чем ему казалось, но это не повод сдаваться и просить пощады. Любую систему можно изучить и разобраться в ней. — Так, вызвони мне Ямамото. Хочу с ним встретиться. — И что мне ему сказать? — Чанёль вскинул брови домиком и жалобно посмотрел на Криса. — Скажи, что это личная встреча. Можешь заодно подбодрить его и сказать, что его мечта сбылась. У меня есть задумки, но хотелось бы сначала поговорить с человеком, который в этом уже поварился. Делай что хочешь, но мне нужно с ним встретиться в удобной обстановке. Ты тоже понадобишься. Я японского не знаю, а Ямамото... Так, минуту! Ты сказал, он учился в Штатах или Британии? Какого хрена я не слышал от него ни одного английского слова? — Потому что он не любит проводить официальные встречи без переводчиков в принципе? — Чанёль хихикнул. — Ямамото называют за глаза тугодумом. Нет, он не тупой, но любит обдумывать всё, что слышит и говорит. Местные знают и понимают это, а вот иностранцы либо нервничать начинают, когда он долго молчит, либо раздражаются. Он всего лишь проявляет любезность в обществе гайдзинов. Если тебя его задумчивость и продолжительные паузы не смутят, то ты и без меня прекрасно с ним поговоришь. На том и сошлись. Крис проверил график Чонина и остановился у раскрытого шкафа. На приём его не приглашали, поэтому задерживаться там он не собирался. У Чонина выступления в расписании не стояли, его пригласили как гостя, значит, Чонину не обязательно там отсвечивать до самого конца. Крис вытащил полосатые брюки и белый свитер, ополоснулся в душе, переоделся и собрался точно к сроку. Выходил из номера с переброшенным через руку пальто. Тем самым, ворот которого ещё хранил слабый запах Чонина. Дёргать Алекса Крис не стал. Алексу хватало забот с контролем камер и отеля. Взял шофёра, лишившегося пистолета по милости Чонина. На приём Крис попал без проблем — изобразил на лице высокомерие и презрительную скуку великосветского льва. Дальше пошло не так весело: народу в зал набилось предостаточно, всюду носились официанты во фраках, а сам зал был многоярусным, так что Крису и рост не помогал что-то высмотреть. Крис вздохнул и начал с тёмных углов. При любви Чонина к массовым сборищам шансы найти его в тёмном углу выглядели высокими, но себя не оправдали. Крис тогда принялся просто методично обшаривать зал: вертел головой по сторонам, высматривая смуглую кожу и тонкий, похожий на рапиру, силуэт, чуть ли уши не поставил торчком, чтобы выловить в густом гомоне бархатный баритон. Чонин отыскался в компании пресловутого Томуры, что Криса вот совсем не порадовало. Парочка стояла недалеко от кондиционера, и Крис подкрадывался к ним с подветренной стороны, как лев к зебрам в саванне. Не очень и помогло, потому что японского Крис не знал, а парочка мило беседовала как раз на японском. — Господин Ву, и вы здесь, — одарил улыбкой Криса Томура, после чего попрощался с Чонином, отвесил почтительный поклон и удалился. Уж чего Томуре было не занимать, так чувства такта и осознания собственной ненужности в определённые моменты. — Отвали, — коротко предупредил Чонин, но Крис ловко перехватил его и потянул в сторону выхода. — Я помогаю тебе сбежать, паршивец. Где твоя благодарность? — О помощи тебя никто не просил. А моя благодарность там же, где твоя самоуверенность — в полной заднице. — Я умираю от голода — считай это спасательной операцией. — Умирай дальше — мешать не буду. У меня нет желания тебя спасать. — Но во время еды мы можем мило побеседовать. — Нам не о чем беседовать, — поставил точку Чонин и снова попытался ускользнуть. — Как раз есть. Я должен кое в чём тебе признаться. — Только не говори, что в любви до гроба. Или хочешь публично объявить, что это именно ты украл подлинник Моны Лизы из Лувра? Крис улыбнулся охранникам, крепче ухватил Чонина под руку и направился в сторону гардеробной. — Это просто ужин и беседа. Или ты всё ещё злишься и ревнуешь? — Попридержи свои влажные фантазии, — огрызнулся Чонин и всё-таки высвободил руку. Вовремя. Ему как раз принесли короткое чёрное пальто. Он раздражённо набросил пальто на плечи и принялся завязывать пояс. Ну а к машине хотя бы Чонин шёл уже сам. В дороге молчал и не поддерживал попытки Криса продолжить беседу. Крис присматривал за Чонином краем глаза. Пришёл к выводу, что Чонин не столько злился, сколько был расстроен. Во всяком случае, набить Крису морду он не порывался, никаких нервных жестов не делал — всего лишь тихо сидел, смотрел в окно с неподвижным лицом, только иногда чуть плотнее сжимал твёрдые губы. Потом отвлёкся на левую руку, чтобы снять с пальцев два перстня, подобранных к строгому костюму. Перстни он небрежно бросил в широкий карман пальто, а затем принялся растирать кожу там, где недавно эти перстни красовались. При виде отеля в Шиндзюку Чонин вздохнул, но опять ничего не сказал. В номере их ждал сервированный стол, бутылка шампанского в ведёрке со льдом, набор для заваривания чая и закутанный чайник с горячей водой. Крис как раз с чая и начал, пока Чонин снимал пальто, а потом мыл руки в ванной. Тонкости чайной церемонии Крис знал, но их не придерживался. Чонин тоже к любителям церемонии не относился, так что ничего не сказал, просто сел за стол и принялся наблюдать за манипуляциями Криса. Крис как раз залил подготовленную заварку горячей водой и накрыл глиняный чайник красивой плотной салфеткой. Пристроив руки на столе, переплёл пальцы и взглянул с осторожностью на Чонина. — Я хотел с тобой поговорить о Чанёле. — Вряд ли меня касаются твои постельные дела, — тут же отбрил Чонин, чуть ли не сверкая клыками в оскале. — Да нет, касаются, раз уж я хочу видеть в своей постели тебя. — Мой статус выходит за рамки твоих постельных дел — это я ещё помню. Поэтому хотеть ты можешь сколько угодно, но вот увидеть — вряд ли. На место твоего любовника я не претендую. — Чонин откинулся на спинку стула и смотрел жёстко, словно проводил черту, за которой любые споры бесполезны. — А я помню, что у тебя были... некоторые намерения. Раньше. — Быть может, они и остались. Но я говорил тебе, что хотел стать частью тебя буквально. Только я не уверен, что смогу делиться. Точнее, я точно знаю, что не смогу. Поэтому наличие у тебя любовника ставит на всём этом крест. Сразу. Хотя это всё равно невозможно. У меня своя жизнь, а у тебя своя. Любые намерения при этом ничего не значат. — Неужели? — Крис снял салфетку с чайника и придвинул к себе чашки. — Почти три года прошло, а изменилось не всё, хотя мы вообще друг друга не видели. Ладно, об этом потом. Вернёмся к Чанёлю. Я ничего ему не предлагал и ничего не обещал. Он знает, кто ты. Поэтому сейчас мы с ним просто вместе работаем. Ничего больше. Он не живёт в моём номере. С самого начала не жил. С того дня, как я приехал, он несколько раз ночевал у меня, но всегда по собственному желанию. Если ты решил, что я играю с вами обоими... это не так. — Мне всё равно, — холодным тоном отчеканил Чонин, но глаза спрятал за опущенными ресницами — солгал или не поверил. Крис налил чай в чашки, аккуратно придвинул одну к Чонину. — Даю тебе слово — сейчас между мной и Чанёлем ничего нет. Только работа. Если хочешь, можешь спросить у него. При случае, если тебе вдруг станет не всё равно. Как помнишь, сейчас это я — твой фаворит. Я не могу тебе лгать. Попробуешь шампанское? — ловко переключил тему Крис, высказав главное. Чонин посмотрел на него с неприязнью, за которой прятался упрёк. Напоминал, что Крис в курсе его отношений со спиртным. Крис широко улыбнулся, достал бутылку из ведёрка, открыл и плеснул шампанское себе в бокал. Сделал глоток, а потом поднялся со стула, обошёл стол, коснулся пальцами упрямого подбородка и прижался к губам Чонина собственными. Целовал неспешно, со вкусом, позволяя распробовать шампанское у себя на губах и кончике языка. — Ну как? — шепнул, не отстраняясь. — Слишком сладкое, — вынес вердикт Чонин. Опять смотрел прямо и глаза не отводил. — Ладно, а с закуской? — Крис снова коснулся полных губ поцелуем. Проводил языком по твёрдой нижней, ловил язык Чонина и разрешал слегка покусывать собственные губы, мягко тянуть и меняться дыханием. Когда же наконец отстранился, тронул губы Чонина пальцами и невесомо погладил. На место возвращался с неохотой, но пока заходить дальше было рискованно. Если Чонин разрешал себя целовать, это значило лишь то, что он не против поцелуев, но не больше. Давать ему поводы для разочарования или злости Крис не собирался. Да и если Чонин по-прежнему хотел того же, что и три года назад, бежать впереди паровоза Крису было ни к чему. В конце концов, даже если бы Чонин сдерживался изо всех сил, однажды это всё равно вылезло бы наружу — все его желания. А Чонин уже не тот, что три года назад. Он сейчас отлично понимал чего хочет. Ему осталось лишь окончательно успокоиться, убедиться, что Крис ему не солгал — и сидеть сложа руки Чонин не станет. А пока у Криса был план-минимум на вечер и ночь, и спешить уж точно не стоило. — Тебе не жарко? — Крис нарочно не смотрел на Чонина и передвигал блюда на столе. Услышал вместо ответа тихое шуршание, с которым Чонин расстёгивал и снимал пиджак, чтобы повесить на спинку стула. Они взялись за еду, и тогда только Крис бросил взгляд на Чонина. Тот не только пиджак снял, но и галстук, сидел теперь в рубашке с расстёгнутой верхней пуговицей. — У меня к тебе вопрос по поводу твоей сценической деятельности. — Для этого не обязательно так официально о вопросе предупреждать, — проворчал Чонин и стянул одну маслину из крошечной белой вазочки, где маслины томились в лимонном соусе. Пальцами. Крис замер с вилкой у рта. У него на глазах Чонин тронул маслину кончиком розового языка, пробуя лимонный соус, потом облизнулся и сжал маслину губами. Потом Чонин то ли тронул нижнюю губу большим пальцем, то ли лизнул его, вытер руки о салфетку и переключился на куриный салат. Крис сглотнул и перевёл взгляд на пустую вилку у себя под носом. Кусочек рыбы спикировал обратно в тарелку, пока он пялился на игрища Чонина с маслиной. — Кхм... о чём это я? — Ты хотел спросить что-то о моей сценической деятельности, — напомнил Чонин и снова увлёкся салатом. Одни кости, а ел за семерых. — Да, точно. Ты выступал с концертами только в Азии, или в Европу тебя тоже возили? — Германия и Штаты. А что? — И как тебе там? — В каком смысле? Они же там только площадку предоставляли и занимались рядом мелочей, но основную работу выполняли наши. Если же говорить о вкусах и запросах, то там иная специфика. — Но она была бы тебе выгодна, ведь так? Чонин отодвинул пустую тарелку и задумчиво посмотрел на Криса. — Допустим, но агентство сочтёт это авантюрой. Никто не станет лично для меня разрабатывать проект, ориентированный на западную аудиторию и по их вкусам. Я не знаю, что ты просматривал и что вообще слышал из групповых выступлений, но у нас были треки с рок-обработкой, например. Но это была именно обработка. Элементы. В чистом стиле ничего подобного делать не будут. — Я мало смотрел и слушал, — честно признался Крис. — Сначала смотрел, где у тебя больше всего партий, то и слушал. Ну и смотрел только видео с твоим фокусом. Чонин неожиданно отвёл взгляд, а через минуту на скулах у него появился слабый румянец. — И ты думаешь, что этого недостаточно? — Я думаю, что даже в Калабосо на конкурсе ты был намного счастливее. Ты там сам выбирал песни себе по вкусу, сам пел и сам танцевал. — Это был лишь конкурс. Один из множества. А потом, на сцене, правила игры меняются. — Не спорю. Ты заключаешь контракт, чтобы о продвижении и раскрутке думали другие, а ты сам мог просто заниматься любимым делом. Но что делать, если эти другие не справляются? Семьдесят процентов твоего потенциала остаются невостребованными. — Крис, в других агентствах и этого не было бы. Я же тебе говорил, что можно рискнуть и согласиться на авантюру Ямамото, но она разовая. Он не может дать мне гарантий стабильности, а моё агентство — может. Пусть они и раскроют лишь тридцать процентов, но это будет стабильно, если я сам не натворю глупостей и сам всё не порушу. — Значит, дело в надёжности нынешней политики? — резюмировал Крис. — Ну да... — Чонин удивлённо смотрел на него. — То есть, предположим, если к тебе подкатит кто-то и предложит нечто не менее надёжное, но раскрывающее твой потенциал уже на пятьдесят процентов, даст нужные гарантии, то ты можешь согласиться в обход текущего контракта? Чонин прищурился и осмотрел Криса с подозрением. — Если мне в самом деле предложат более выгодный в сценическом плане и надёжный контракт, то я могу согласиться при условии, что разбираться со старым контрактом не придётся в одиночку. Сам понимаешь, против агентства идти так просто не выйдет. Да и вернуться я не смогу — они не позволят. — В сценическом плане... — тихо повторил Крис. — То есть, деньги тебя не волнуют? Чонин придвинул к себе вазочку с маслинами. — Крис, я не нищий. Раз. Если прижмёт, могу учить танцам. Два. Ты сам спихнул на меня счёт со страшной суммой и разрешил тягать оттуда деньги, если потребуется. Стяни я оттуда пару миллионов долларов — ты и не заметишь разницы. Три. Ты всё ещё думаешь, что выгода для меня в приоритете? Допустим, да, но не финансовая. Возможность выступать на сцене для меня значит больше, чем размер моего вознаграждения. Сцена — мой наркотик. Без него у меня начнётся ломка, и деньгами эту ломку не вылечить. И не говори ничего — я не хуже тебя знаю, что нельзя быть на сцене вечно. Я и не собираюсь. Но пока занавес не опущен, и я могу выступать, уходить со сцены я не намерен. — Хорошо. Это именно то, что я и хотел знать. — Крис продолжил есть, но потом кое о чём вспомнил. Он торопливо вытер губы салфеткой и вскинул голову. — Чонин, а ты пытался продвигать какие-то личные проекты? — Несколько танцевальных соло, — пожал плечами Чонин. — Проблем не было, пока это всё ложилось на песни группы. Или иногда кто-нибудь из одногруппников мог написать музыку. Если музыка хорошая, но приткнуть некуда, мне предлагали соло как раз поставить. — А ещё что-нибудь? Тут Чонин замялся. Крутил перед собой вазочку с маслинами, а Крис терпеливо ждал, пока Чонин решит — говорить или нет. — Это не совсем проект. И я о нём не говорил. Просто в свободное время пытаюсь написать сценарий фильма о танцах. Вчера вот пришёл к выводу, что надо переписывать всё, потому что фильм без чёткого линейного сюжета смотреть не станет никто. И я не уверен, что такой проект вообще вызовет интерес. Всё-таки фильмов о танцах хватает. Чонин сразу заметно погрустнел и выудил из вазочки маслину. — Но ты не отказался от идеи? — Я слишком для этого упрям, — проворчал Чонин и поднёс маслину к губам. Крис тут же выпал из беседы, потому что таращился на то, как Чонин ест маслину. На блестящие пальцы, влажные губы, кончик языка... Чонин ещё слизывал с пальцев капли лимонного соуса. Крис чуть со стула не свалился, так засмотрелся. — Довольно странно слышать от тебя такие вопросы. Ты, как помню, никогда не интересовался такими вещами. Или решил переключиться с конкретики и предметности на нечто эфемерное? — Как по мне, так это мало отличается от политики. Но если политика мне совсем не интересна, то тут... есть где развернуться. Ну или так кажется. Заканчивали с ужином они уже в молчании. Чонин как раз поднялся со стула, но цапнул-таки последнюю маслину. Крис тут же рванул с места, обнял Чонина и прижался к губам поцелуем. Маслину отобрал и хотел отстраниться, да не на того напал. Чонин коротко ткнул его кулаком в солнечное сплетение, вцепился в волосы на затылке и с неожиданной силой привлёк к себе. С жарким напором раскрыл губы Криса и поцеловал так, что Крис напрочь про маслину забыл и остался без трофея. Заполучив маслину, Чонин отодвинулся, и тогда уж Крис потянул его обратно. Нового поцелуя маслина не вынесла — они поделили её пополам. Чонин провёл кончиком языка по нижней губе и посмотрел на Криса с обидой. — Ты их почти не ешь обычно. — Теперь буду, чтобы у тебя был повод их у меня отбирать. — Крис растянул губы в наглой улыбке. Чонин фыркнул на него и сбежал в ванную. Весьма кстати. Крис отнёс к кровати бокал с шампанским, налил в чашку горячего чая и поставил рядом с бокалом, потом нашёл в кармане пальто круглую коробочку и тоже отнёс на прикроватный столик. Осталось раздеться, улечься на кровати и закинуть руки за голову в ожидании. Крис не представлял, как Чонин это делал, но Чонин тут же что-то заподозрил, стоило ему только выйти из ванной в длинном полотенце. Остановился в трёх шагах от кровати и уставился на Криса с лёгкой опаской. Крис похлопал по одеялу ладонью, и Чонин ожидаемо помотал головой. — Эй, я не сделаю ничего такого, чего ты не захочешь, помнишь? — А ты намерен меня спрашивать? — хмуро отозвался Чонин, правда, на шаг ближе подошёл. — Намерен. Я вообще только за, если ты будешь говорить всё время без умолку. — Меня на такой подвиг не хватит. — Чонин сделал ещё шаг, и Крис пружиной взвился, чтобы поймать паршивца и свалить на одеяло. В ходе потасовки Чонин понёс боевые потери в виде отобранного полотенца, но Криса ждала засада — синие трусы, которые паршивец прикрывал полотенцем. Крис спихнул на пол все подушки и легонько прижал Чонина к смятым во время потасовки простыням. — Я потрогаю тебя, — шепнул на ухо. Провёл губами по шее, лизнул впадинку между ключицами. Потом Чонин поймал его голову руками и немного отстранил. Крис закусил губу в ожидании облома. Чонин смотрел долго, но через минуту едва слышно попросил: — Только следов не оставляй. — Не буду. — Крис потёрся кончиком носа о шею, провёл губами по подбородку и нашёл губы Чонина. Улыбнулся, когда Чонин запустил пальцы в волосы на затылке и с приятной силой притянул к себе, чтобы поцеловать властно и с напором. Крис пытался поймать его быстрый язык у себя во рту, но это было безнадёжно. Чонин успевал раньше и мастерски ускользал, щекотал кончиком языка нёбо, игриво дразнил стремительными и краткими касаниями язык Криса, в самый неожиданный миг убирал язык и гладил им губы Криса, чтобы потом вновь хозяйничать во рту. Зато губы Чонина остались такими же чувственными и неподатливыми, какими Крис их помнил все эти три года. Когда Чонин позволял ему себя целовать, хватало легчайших прикосновений кончиком языка к губам, чтобы Чонин довольно вздыхал и приоткрывал рот. Крис мог просто гладить губы Чонина одним пальцем — Чонин реагировал на это, как на настоящий поцелуй: прикрывал глаза, затихал и откровенно наслаждался тем, как гладкая подушечка нежно касается шершавой потрескавшейся кожицы на нижней губе. После губ Крис целовал шею, проводил пальцами от мочки до ямочки меж ключиц именно так, как Чонин ему когда-то показывал. Ладонями гладил широкие плечи, пока языком рисовал широкие влажные полосы на груди. Перебирался с солнечного сплетения на жёсткие мышцы живота и коротко, но часто и быстро касался губами идеального пупка, обводил языком и согревал дыханием, и снова целовал в пупок. Сжимал ладонями бока, медленно вёл к поясу, пока не задел пальцами широкую резинку. Поддевал и стягивал ткань с узких бёдер с осторожностью, чтобы не спугнуть. Чонин всё равно попытался придержать единственный предмет одежды, но не из ложной скромности, а чтобы спрятать возбуждение. — Я всё равно вижу, — промурчал Крис, припав губами к бедру. Ещё и коварно обрисовал пальцем наметившийся стояк прямо через мягкую ткань. Дальше дело пошло уже легче, и через минуту синие трусы улетели в сторону кресла. Чонин поймал Криса за запястье и крепко сжал пальцами. — Что ты хочешь сделать? — Не я. Ты хочешь. — Крис провёл ладонью по левому бедру и коснулся губами соблазнительной ямочки в центре живота. — У тебя за эти дни куча выступлений была. А ты после сцены всегда возбуждаешься, я же знаю. Только вот сбросить напряжение и расслабиться тебе было не с кем. Долго собираешься мучиться? Ты хоть дрочил в душе? — Пошёл к чёрту! — тут же зарычал на него Чонин и попытался вывернуться. — Тише, — попросил Крис, удержав его на месте и скользнув губами по гибкой и сильной шее. — Ты можешь остановить меня, если в самом деле не захочешь. Но сейчас — хочешь. Я только потрогаю тебя. Здесь. — Крис кончиком пальца коснулся члена и провёл по всей длине — до открытой головки. — Ты хочешь? Хочешь, Чонин? Он терпеливо ловил взгляд Чонина и ждал. Больше не трогал без чётко озвученного разрешения. Рискнул лишь прижаться губами к сильному плечу в коротком поцелуе и пробормотать: — Я соскучился по тебе. Потом Крис просто подчинялся нажиму ладони и подставлял губы под несдержанные поцелуи. Чонин кусался, целовал жадно и глубоко, прихватывал зубами кончик языка, слегка тянул и снова целовал. — Можно?.. — севшим голосом уточнил Крис, пытаясь отдышаться. — Да. — Прямой взгляд и уверенный ответ воодушевляли. Оставалось теперь сдержать обещание и не облажаться. Крис приподнялся и встал на колени, прикинул расположение столика и потянул Чонина к себе ближе, укладывая поудобнее на кровати. Спихнул на пол одеяло, чтобы не мешалось. Убедившись, что места достаточно, и ни один из них с кровати не свалится, Крис взял со столика чашку с чаем и сделал большой глоток. Держал тёплый чай во рту, а руками оглаживал тонкое и жёсткое тело Чонина. Погрел ладони на плоском животе, повёл ниже — по ногам, пока не просунул ладони между бёдрами. Чонин с волшебной лёгкостью напряг мышцы на ногах и стиснул его ладони с ощутимой силой. Смотрел из-под полуопущенных ресниц, даже насмешливо вскинул правую бровь, паршивец. А Крис и поязвить не мог с полным ртом чая. Крис мягко надавил ладонями, чтобы раздвинуть немного ноги — ему нужно было место, чтобы лечь. Чонин понял правильно и сопротивляться не стал. Крис пока укладывался, успел кончиком носа потереться о внутреннюю сторону бедра и поворошить густые волоски. Потом он медленно водил пальцами по низу живота, бёдрам и паховым складкам, гладил напряжённые до твёрдости приводящие мышцы. Постепенно он передвигался касаниями всё ближе к тугим яичкам. Дразнил выдохами через нос, слегка задевал сомкнутыми губами, а уже после с мягкостью массировал пальцами и смотрел в затянутые томной дымкой глаза Чонина. Смотрел и тогда, когда всё-таки тронул толстый ствол у основания, пробежался подушечками по выразительно набухшим венам и согрел в ладони головку. Чонин резко выдохнул и попытался потереться головкой о ладонь Криса. Пришлось руку убрать и строго покачать головой. Крис склонился к бёдрам и коснулся головки губами. Аккуратно сжал ствол двумя пальцами и провёл членом по своей щеке, потёрся, снова потрогал губами и плавно прижался, позволяя головке медленно скользить меж напряжённых губ и стараясь не пролить чай при этом. Видел, как Чонин сжал кулаки — до хруста, потом цеплялся за складки и мял простыню, пока его член погружался глубже в рот Криса и окутывался чайными теплом и терпкостью. Движения языком во рту заставили Чонина выгнуться, и Крис надавил ладонью ему на живот, чтобы уложить обратно. Выпустив член изо рта, Крис проглотил чай и потянулся за коробочкой. Сбросив крышку, сжал пальцами прохладное крупное зерно и достал длинную нить гладкого круглого жемчуга. Провёл жемчужной нитью по животу Чонина. Жемчуг на фоне смуглой кожи выглядел как лунная дорожка на морских волнах — впору умереть от эстетического восторга. Крис почти умер, кинувшись зацеловывать Чонина везде, где мог дотянуться. Опомнившись, потянул за нить, любуясь, как жемчужные горошины скользят по коже. Аккуратно обвил кольцом из жемчуга мошонку, основание члена, наложил ещё виток и ещё, опутывая ствол до самой головки, а затем обхватил ладонью прямо поверх жемчужной нити. Мучительно медленно водил по всей длине и чувствовал, как прохладные горошины под ладонью массируют член. Слушал рваные шумные выдохи и не сводил глаз с разметавшегося перед ним Чонина. Любовался приоткрытыми влажными губами, дрожью опущенных ресниц, резкими чертами, тронутыми страстью, испариной на висках и над верхней губой. Чонин выглядел так, будто горел в огне, и это было невыносимо сладко. Крис старательно запоминал каждую мелочь, целовал кожу на внутренней стороне бедра и беззвучно шептал: "Мой". Потому что не знал, как выдержал три года без Чонина. Как три года Чонин вообще обходился без него? Разве кто-то другой мог правильно прикасаться к личному сокровищу Криса? Быть может, но об этом Крис предпочитал не думать. Эгоистично верил, что лишь с ним Чонин испытывал самое сильное удовольствие. Крис, продолжая водить ладонью по опутанному жемчужной нитью члену, свободной рукой взял со столика бокал с шампанским. Один большой глоток — и он наклонился, чтобы потереться губами о головку. Медленно и аккуратно впустил в рот и зажмурился, различив едва слышный хриплый низкий стон Чонина. Если уж нёбо и язык Криса приятно пощипывало лопающимися пузырьками шампанского, то Чонин ощущал весь этот букет членом. Его пальцы запутались в волосах Криса, слегка потянули, заставляя сильнее насадиться на член и впустить глубже. Крис губами и языком чувствовал жемчужные горошины на стволе, чувствовал, как несколько капель шампанского пробежали по подбородку, а затем проглотил шампанское и плотнее охватил член губами. Размеренно двигал головой, позволял тереться головкой о нёбо и снова толкаться глубже. Пальцами ловил жемчужную нить у основания, дразнил мягким нажимом, затягивал чуть туже петлю вокруг мошонки, а потом ослаблял. Чонин метался на смятых простынях, задыхался, сжимал Криса бёдрами, вскидывался, затихал на короткие мгновения и снова метался. В рваном хриплом дыхании Крис иногда ловил своё имя — низким шёпотом на грани слышимости. Когда челюсть у Криса заныла от приложенных усилий, пришлось продолжить рукой. Зато Крис мог смотреть на Чонина и звать его по имени, ловить короткие взгляды, если Чонину удавалось на миг приоткрыть глаза. Крис прямо сейчас видел перед собой воплощение того пламени, что пожирало его изнутри. Все свои эмоции — в одном человеке. Как на ладони. Во всей мощи. Казалось, что Чонин для них хрупок, что не выдержит, но выдерживал и неутомимо толкался членом в кулак Криса. Потемневшая от прилившей крови кожа, рельеф литых вен, мягкое сияние круглых жемчужин, виноградный аромат шампанского, терпкий запах секса острой горчинкой на кончике языка, блеск смазки и слюны на головке... Крис чувствовал себя пьяным за рулём на пустом шоссе и без тормозов. Достаточно пьяным, чтобы снова обхватить ствол губами и позволить войти так глубоко, как Чонину хотелось, подхватить узкие бёдра ладонями, приподнять и спустя несколько томительных минут проглотить сперму, смешавшуюся со сладостью шампанского. Крис растянулся на простынях, привлёк к себе ещё потерянного в удовольствии Чонина, помог улечься на себе и принялся гладить ладонью по спине, помогая успокоиться и выровнять дыхание. Бедром чувствовал оставшуюся на Чонине жемчужную нить и слабо улыбался, когда Чонин утыкался носом ему в шею. Вот теперь можно было спокойно засыпать и не бояться, что Чонин сбежит куда подальше при первой же возможности. Потому что даже если и сбежит, то всё равно вернётся. Не сможет не вернуться. Они снова позволили себе стать ближе, а значит, долго сдерживать собственные желания у Чонина не получится. Чонин хотел Криса, и Крис знал об этом. Читал в каждом взгляде откровенное: "Хочу тебя", даже если оно терялось между строк, и даже если Чонин пытался это отрицать и прятать. — Ты чёртов извращенец, — всё ещё задыхаясь, прошептал ему в шею Чонин. Крис лениво повернул голову и скользнул губами по твёрдой скуле. — Только с тобой. Засыпай, паршивец. Я тебя покараулю, чтобы никто не украл. — Крис потянул за одну из простыней и накинул её на Чонина, вместе с тем прижимая к себе расслабленное тело крепче и отогреваясь жаром Чонина. Тёрся носом о висок и дышал Чонином. Хотел много Чонина себе внутривенно, под кожу и в мышцы, чтобы всякий раз видеть Чонина в зеркале, когда будет в зеркало смотреться. Потому что Крис просто не умел иначе — или самозабвенно любить, или бешено ненавидеть. Теперь осталось только вырезать сердце из груди и вложить в руки Чонину, и пускай уже Чонин ломает себе голову, что со всем этим делать. Чонин как раз закопошился, повозился немного и приподнялся, чтобы достать нить жемчуга. Улёгся обратно, сжав жемчуг в руке. — Что? — Ничего. Не уверен, что ты оценишь выверты моего воображения, — пробормотал в шею Крису Чонин. — Это что-то особенно извращённое? — Пожалуй. — Дай угадаю. Ты... — Крис замолчал, потому что Чонин прижал ладонь к его губам. — Это моя фантазия, поэтому молчи. Тебе знать о ней не полагается. Спокойной ночи, Крис. — Чонин тронул его губы поцелуем, а немного позднее почти неслышно шепнул в шею: — Спасибо. tbc