Пропущенные сцены

      Когда Виктор оказывается ближе, сжимая пальцами плечи, Юри не может оторвать взгляда от слёз в его ледяных глазах. В Викторе прекрасно всё. Даже слёзы у него необычные, не из воды. Так близко они кажутся совсем не настоящими, похожими на осколки битого стекла или на бриллианты. Скорее всего второе, потому что слёзы Виктора очень дорогие. Слишком. Настолько, что увидеть Кацуки их смог только сейчас. И так близко, что кажется протяни руку и сможешь ощутить подушечками пальцев острые грани драгоценных слёз.       «Наверное Виктору очень больно плакать такой красотой», — думает Юри, не замечая, как сильные мужские руки сильнее давят на плечи и заваливают на кровать.       Перед глазами меняется обстановка и вот вместо голубых блестящих от слёз глаз, Кацуки упирается взглядом в серый потолок. А мысли всё ещё не покидает воспоминание сияющих морского оттенка глаз.       — Ты не ответил мне на вопрос? — злые нотки в голосе заставляют вздрогнуть, а что-то тёплое и тяжёлое в районе бёдер привлекает внимание.       Юри приподнимается на локтях. И лучше бы он этого не делал, потому что лицо мгновенно заливается краской. Он смотрит на Виктора, который вытерев с щёк дорожки слёз, хмурясь и впиваясь взглядом холодных, немного опухших и покрасневших от слёз глаз, смотрит на парня сидя прямо на бёдрах.       — В-виктор… — Юри даже не знает что сказать, потому что сердце начинает биться о рёбра с такой силой, что кажется Никифоров слышит его стук.       — Отвечай, — хмурится, кажется, ещё больше.       Юри впервые видит Виктора таким злым, тушуется под пристальным взглядом холодных глаз и не знает куда себя деть. Злой Виктор — это новый неизведанный ураган, от которого не знаешь что ожидать. То ли он будет совсем безобидным и лишь немного покачает деревья, да раззадорит волны. То ли разрушит всё вокруг, поднимет на огромную высоту, а затем бросит вниз ломая окончательно.       — Я… хочу чтобы ты был счастлив, — проглатывает слова и говорит с перебоями, так что приходится повторить ещё раз.       — А с чего ты взял, что я буду счастлив от того, что ты собираешься всё разрушить? — Виктор негодует, но кажется теплота карих глаз, с золотистым отблеском лампы, его немного успокаивает. — Почему ты решил всё за меня, Юри? — Никифоров вздыхает, потирая лицо одной рукой, словно убирая остатки злости, оставляя лишь усталость и лёгкую обиду.       — Потому что ты сам от меня не уйдёшь. Ты привязался ко мне, а это плохо для тебя, как для фигуриста, — Юри смотрит в помутневшие глаза и осторожно тянется к щеке.       Из уголка голубых глаз скатилась последняя слеза.       Она не была твёрдая. Такая же мокрая и тёплая, как слёзы Юри. Только эта драгоценнее. Это слеза самого Виктора Никифорова.       — Давай решим всё окончательно после финала, — выдыхает наконец Виктор, поднимаясь с Юри и уходя на свою кровать.       Да, так будет правильно. Они решат для себя всё…       … после финала.