Цена Мести

Старик шаркнул ногой, вставая с кресла, и неторопливо приблизился к Кейтилин. Его рука опустилась на заметно выдающийся из-под свободного платья живот. Кейтилин едва ощутимо переступила с ноги на ногу, в последний момент оборвав попытку отшатнуться в сторону. Уолдер Фрей не причинит ей вреда, пока она носит его дитя. Она знала это так же точно, как помнила все, что с ней делали по его приказу до беременности. Голод, ледяные кандалы и острые лезвия клинков, на смену которым пришла теплая постель, вкусная пища и тошнота по утрам. Чувствуя, как старый лорд поглаживает ее живот, Кейтилин нутром ощутила, что все вот-вот снова переменится. Она сглотнула подступающую все выше к горлу кисло-горькую слизь — возможно, все останется, как сейчас. Возможно, ее не отправят в подземелья, не прикуют к влажной ледяной стене и даже не станут бить. Пожалуй, бить ее уже точно не станут. Кейтилин кивнула своим мыслям. С тех пор, как она прекратила сопротивляться ему на потеху, Фрей почти потерял интерес ее мучить. Только унижать. — Будет сын, — медленно и беззлобно проговорил Уолдер Фрей, не поднимая глаз на лицо женщины и только сильнее вдавливая руку в ее живот. Кейтилин сглотнула и опустила ресницы, стараясь скрыть резко нахлынувшее отвращение. Сколько часов и дней провел старик, елозя собой по ее телу и орошая лицо и шею слюной поцелуев... Чем больше проходило времени, тем отчетливее она понимала, что обратного пути не осталось. Она носила под сердцем — нет, в животе, исправилась Кейтилин, только в животе — нежеланного ребенка. Младенца, которого никогда не должно было случиться; которому не найдется — не должно найтись — места в ее сердце. Она день за днем, неделю за неделей напоминала себе об этом. Чем лучше это исчадие ада, чем ненавистный Джон Сноу? Нед никогда не говорил о его матери; никогда не разрешал о ней говорить, но тот мальчишка по крайней мере не был плодом ненависти. Не был рожден в насилии. И тем не менее, Кейтилин ненавидела Джона всем сердцем. Значит, и этого ребенка сможет возненавидеть. Она сглотнула подступившую рвоту. Почти привычный жест. — Милорд, — коротко шепнула она в ответ. — Мейстер говорит, уже скоро, — вторая рука опустилась к первой, и он погладил ладонями материю платья, прислушиваясь и щуря глаза. Посмеиваясь и качая головой, как подхваченным ветром знаменем. — Слышишь, ублюдок? — заговорил он громче, чтобы еще не рожденному младенцу было хорошо слышно сквозь утробу матери. — Слышишь? — он закашлялся, и один из стоявших с Кейтилин солдат сделал шаг вперед, чтобы помочь. — Никаких девиц, а то с твоей матерью снова придется возиться. Черт, куда девались мои, как их там... Манеры! — отмахнувшись от помощи, он выпрямился и протянул Кейтилин руку. — Миледи, — она напряглась всем телом, не до конца понимая, что ее так обеспокоило. Несколько мгновений она не могла пошевелиться, растерянно бегая взглядом по залу и почти вжимаясь спиной в держащего ее за локоть стражника. За все то время, что она была узницей Фрея, он ни разу о ее статусе не вспомнил — разве что в качестве издевки, напоминая самому себе, кто извивается перед ним на полу, моля о пощаде... Наконец, Фрею надоело ждать и он сам дернул руку Кейтилин, елозя по холодной коже губами и оставляя влажный след. Кейтилин снова огляделась, судорожно пытаясь понять, для кого предназначался этот спектакль. В дальнем углу мелькнула чья-то тень, но разглядеть ее Кейтилин не успела. — Милорд, — поджав подбородок, повторила она словно молитву, изо всех сил стараясь не морщиться и не отдернуть руку. Это было странно, очень странно. Ей казалось, что уже ничто не сможет вызвать в ней брезгливость. Она уложила свободную руку себе на живот, стараясь отвлечься, пусть и не до конца удачно. Возможно, она сможет не полюбить этого ребенка. Возможно, Боги сжалятся над ней, и она не полюбит его совсем. Вот только ненавидела она пока не его. Только себя. И Фрея. И мир. И, пожалуй, Богов — за то, что оставили ее здесь и не дали ничего, кроме обрывочных фраз и полунамеков на то, что ее дети все-таки живы. Как будто прочитав ее мысли, Фрей снова заговорил: — Новости из столицы, — он усмехнулся, видя, что Кейтилин напряглась в ожидании. — Что же там было... Моя память уже ни к черту... — сердце бешено застучало в ушах Кейтилин, и она вдруг испугалась, что за этим грохотом не расслышит слов Фрея. — Ах да... Верно. Ваша сестра... Ваш сын... Хотя нет, это не то, — он снова почесал лоб и махнул рукой. Лицо Кейтилин буквально превратилось в камень, она все еще ждала. Наконец, Фрей добавил: — Ваша дочь, Санса... Да-а-а-а... Верно, — он расплылся в самодовольной улыбке. — Ее больше нет... В Королевской Гавани, — добавил он после паузы, заметно смакуя разом мутнеющие глаза собеседницы. — Ваша дочь сбежала, отравив короля. Хм... Пожалуй, это должно доставить вам некое... утешение, разве нет? Король Джоффри отправился к праотцам прямо на собственной свадьбе, хотя, думается мне, проказницу скоро изловят и ее рыжеволосая головка украсит... О, они ведь могут повесить ее рядом с папочкой, — он уложил руки ей на грудь, выжидающе рассматривая лицо и хихикая. — Если бы в столице знали, что вы живы, давно бы вас у меня отобрали. Чертовы... Ха-ха... — Я благодарна, — Кейтилин сглотнула, слова получались короткими и сухими, губы почти не шевелились. Скулы свело от напряжения, — вам за... — она запнулась, когда Фрей сжал одну из грудей — беременность сделала ее слишком чувствительной, болезненно чувствительной. — Вести о моих детях всегда, — она закусила губу, но продолжила, — всегда согревают мое сердце. Вы очень великодушны, милорд. По крайней мере, теперь Санса не была заложницей Ланнистеров. Кейтилин мысленно поблагодарила богов, растерянно прося прощение за ненависть, которой осыпала их ранее... У Старков было по-прежнему много друзей на севере, Сансе лишь нужно было добраться туда. — После всего, что между нами.. Хн... — Фрей снова шаркнул ногой и прокашлялся, — было, вы могли бы теплее реагировать, миледи. А впрочем, какая к черту разница, лично мне никогда не было дела... — от нового приступа кашля слюна полетела Кейтилин в лицо, но она не решилась стереть липковатые капли. Ей хотелось обнять его дряблую, почти незаметную между сутулым туловищем и вечно трясущейся головой, шею — так сильно, чтобы под пальцами захрустели кости, а чертов ублюдок выронил глаза из орбит и испустил последний вдох. Но ее остановили бы раньше, чем ей удалось задуманное. И даже если бы у нее действительно получилось отправить старого лорда в ад, ее тотчас послали бы следом, перерезав глотку или придумав смерть пострашнее. Одна жизнь Фрея не стоила всех мучений... Кейтилин хотелось бы закричать — выпустить накопившуюся внутри боль, как она делала когда-то. Но на сей раз боль была не физическая. Уже семь месяцев боль была не физическая, и Кейтилин одновременно радовалась и ненавидела саму себя за то, чего ей стоило этой боли избежать. И та же участь ждала ее младенца. Радость и ненависть. Кейтилин все еще старалась себя убедить, что второй будет больше. Вот только лежа позднее на окровавленных простынях и закусывая губы, она уже понимала, что проиграла. Детский плач где-то рядом не вызывал в ней отвращения. Материнские инстинкты — те самые, что с детства вкладывали ей в голову септы, — проснулись непрошено и ровно тогда, когда их хотелось забыть. Кейтилин растили быть матерью. Женой. И, закатывая глаза от усталости, она уже представляла, как будет держать своего младенца на руках. Как будет качать в колыбели. Как будет нежно напевать те же мотивы, что когда-то напевала Сансе, и Арье, и Брану, и Рикону... Она только старалась не вспоминать о Роббе. А когда вспоминала, просила у того прощения. За то, что не сможет всем сердцем возненавидеть ребенка, подаренного ей его же убийцей. — Девчонка! — вдруг раздалось у нее над головой, и Кейтилин инстинктивно сжалась в комок, подтягивая под себя окровавленные ноги и всхлипывая от резкого звука. — На кой черт мне... это? — голос Фрея показался колоколом, громким, непрекращающимся звоном в гулком пустом зале. — Черт бы вас побрал, — прошипел он уже тише, так и не удостоив Кейтилин взгляда. Она же смотрела на него сквозь пелену, насильно заставляя себя не отпускать по щекам новые слезы. Она не плакала, нет, они просто катились из ее глаз сами собой. Слишком тяжело дались роды. Вдохнув до головокружения, она зашептала: — У вас теперь есть ребенок. Кровь Талли, — голос оказался настолько тих, что разом слился с плачем новорожденной девочки и недовольным кряхтением лорда. Кейтилин приподнялась на подушках и вскрикнула — низ живота будто бы рассек тупой клинок. По ногам с новой силой заструилась теплая липкая кровь. — Да, я надеюсь, леди... дьявол, как же вас теперь называть, Старк, Талли или леди-под-лордом-Фреем? — он хмыкнул, гордый своей шуткой. Его лицо расплылось в довольной улыбке. — Я уж успел соскучиться. Надеюсь, вы пойдете на поправку как можно быстрее, ха. Да, — он о чем-то задумался, — очень быстро. Должна у старика быть какая-то радость в жизни? — он зашелся сипящим смехом, поглаживая Кейтилин по плечу и медленно спуская прикосновение ниже. — Кроме, конечно, этого. Она хороша. Сладкая, послушная, все на своих местах. И все сама делает, — он подмигнул, и теперь Кейтилин перевела взгляд туда, куда кивнул старик. Переминаясь с ноги на ногу и опустив глаза в пол, у двери стояла совсем молодая... Девочка, проговорила про себя Кейтилин, не решаясь назвать это юное создание как-то по-другому. Новая супруга Фрея, в этом сомнений не было. Кейтилин не знала, когда он успел жениться снова, но вдовствовать подолгу было не в правилах старика. Кажется, это была уже седьмая... Или нет. Какая злая ирония: заставить молодую жену ухаживать за любовницей мужа... Кейтилин неожиданно для себя вскрикнула, когда новый спазм прошиб ее тело, и затряслась крупной дрожью. — Что с ней делать, милорд? — послышалось где-то в отдалении, и она не сразу поняла, о ком речь. — Залатайте, приведите в чувство и спрячьте с глаз долой. У нас намечаются гости, — бросил Фрей уже с порога. — Я займусь ей позже... Ах, с этой... — спохватился он, и Кейтилин увидела, как ему снова показывают еще не омытого от материнской крови младенца. Женское сердце снова заклокотало — от желанной ненависти не осталось и намека. Этот ребенок был ее... Ее... — Эта мне не нужна, своих девать некуда, — коротко проговорил лорд, отмахиваясь рукавом. — Бросьте куда-нибудь... Хм... Только расшибите сначала мозги. Пусть не мучается. Мужчина, державший младенца, кивнул и, разом сбросив с малышки полотенца, в которые та была обернута, ухватил за ноги. Головой вниз. Фрей вышел. Его молодая супруга, запинаясь на каждой шагу и почти расплескивая воду из огромной миски в руках, приблизилась к постели. Кейтилин не сводила взгляда с неистово дрыгающегося силуэта в руках мужчины. — Нет, пожалуйста! — прошептала она, ощущая соль на губах. — Не надо, пожалуйста, — Кейтилин будто и не замечала, с какой опаской смотрит на нее исподлобья молодая жена Фрея. — Пожалуйста, он передумает. Это ведь его дочь, он передумает, — несколько раз она повторила эти слова, будто заклинание, громче и четче. Громче. Еще громче. — Не надо! Нет! — маленькая головка издала глухой визг. Липкий треск. По стене потекла темно-красная жидкость, и Кейтилин вскинулась, заходясь воплями и размазывая по лицу собственную кровь. — Нет! Нет! Нет! — ломота в теле не дала ей подняться, и Кейтилин перевернулась на бок, пытаясь добраться до края постели. Голова закружилась, и она рухнула на пол, продолжая повторять одно и то же слово. Спустя несколько мгновений она огляделась. Дыхание еще было тяжелым, по лицу неумолимо растекались потеки пота и слез, но вокруг не было ни жены Фрея, ни размазанных по стене мозгов младенца. Не было стен. Кейтилин прижала ладонь к губам, заметив, как из отдаленного угла шатра на нее с интересом смотрит Цареубийца. — Уж лучше бы вы по ночам храпели, леди Старк, — бросил он, не спеша прийти на помощь. Кейтилин растерянно посмотрела на свои руки — крови не было. Она потерла виски, продолжая рассеянно смотреть вокруг, будто бы видя шатер Джейме Ланнистера впервые. Неуклюже приподнявшись на локтях, она оперлась спиной на кровать и закатила глаза. Сон показался настолько реальным, что Кейтилин до сих пор не могла прийти в себя. Воспоминания и страхи смешались воедино, одарив ее даже не сном, а кошмаром. — Бедняга Нэд, — снова подал голос Джейме, — вы и его вот так бесцеремонно будили по ночам, или сия честь выпала только мне? — Если я мешаю вам спать, сир, можете убраться обратно в Королевскую Гавань, — отрезала Кейтилин, все еще пытаясь выровнять сбившееся дыхание. Она набрала полные легкие воздуха и замерла, а затем со свистом выпустила его через ноздри. — Ваше пребывание здесь ничего не изменит, а вашей сестре наверняка одиноко. — Наконец-то я узнаю прежнюю Леди Старк, — Джейме поднялся на ноги и зашагал к ней. — Должен признать, вышло правдоподобно, эдакая сломленная, несчастная тень прежней волчицы. Я даже начал сомневаться, осталась ли она в вас, — он ухватил ее под руки, не обращая внимание на то, как она отшатнулась в сторону, и усадил обратно на постель. — Рад, что она все еще там, — он ткнул пальцем ей в плечо, и Кейтилин сжала губы, будто бы готовясь плюнуть. — Признайте, вы не хотите возвращаться в Близнецы. Вы... Боитесь туда вернуться, — он поднял ее руку, взглядом указывая на пальцы без ногтей, и отпустил, как только Кейтилин дернула ее на себя. Она бросила на него испепеляющий взгляд, насилу втаскивая непослушные ноги на кровать. Усевшись удобнее, она уставилась перед собой. — В тебе нет ни чести, ни жалости, — наконец выдохнула она, — ни любых других качеств, свойственных людям. — Ну почему же, мозги у меня все-таки есть, — он отвернулся и стал возиться у стола, — я был бы идиотом, если бы поверил, что за последние три года вы ничуть не изменились, леди Старк. Уолдер Фрей оставил вас в живых не просто так, может, и мне стоило бы потратить несколько часов и понять, что сподвигло его сохранить вам жизнь и рассудок. Но как вы верно заметили, моей сестре одиноко, а значит, мне надо как можно скорее вернуться в Королевскую Гавань, — он повернулся к ней, крепко сжимая нож в одной руке и яблоко — в другой. Спустя несколько секунд Джейме принялся монотонно счищать кожицу. — Раньше вы притворяться не умели, Леди Старк. Думаю, за три года вам пришлось научиться, иначе у вас бы вряд ли были сейчас все конечности. Допустим, я воспользуюсь вашим советом и уберусь в Королевскую Гавань. Тогда недонаследники старого лорда быстро исправят его упущение и лишат вас всего, что не критично для жизни. Рук, ног, глаз... Все это сложат у ворот замка в надежде, что Черная Рыба сжалится над вами и сдаст город. Только он не сдаст, не так ли? — Он похоронил меня три года назад, — протянула Кейтилин, медленно кивая, — он или не верит, что это действительно я, или считает меня предательницей, или... — Или попросту уже оплакал вас и повторно делать этого не собирается. Но великие военачальники из Близнецов этого не понимают. И не поймут, пока не порежут вас на мелкие кусочки, — он откусил очищенное яблоко, смачно пережевывая мякоть. — Выходит, что без меня вам точно конец. Иронично, правда? — Джейме усмехнулся уголками рта, проделал путь до постели Кейтилин и грузно уселся. — И что же вы предлагаете, сир? Великодушно спасти меня, отправив обратно? Джейме вздохнул. За тяжелыми полами шатра уже сверкал ярким заревом рассвет, лагерь постепенно оживал звоном кольчуг и ржанием голодных лошадей. — У меня есть кое-что для вас, леди Старк, — он бросил взгляд в сторону выхода, будто ожидая, что в любой момент их разговор могут прервать непрошенные гости. — Когда солнце поднимется высоко, несколько тысяч солдат атакуют Риверран. Часть из них погибнет. Несколько тысяч, вполне возможно. Но замок мы возьмем, а всех, кто внутри, перебьем. Или вы можете отправиться туда и убедить своего дядюшку сдать замок мирно. О том, что его племяннице нужна помощь и армия, он уже знает. Как видите, Санса Старк его не вдохновила, и он все еще там, а теперь ваша верная женщина-гора Бриенна тоже. Вероятно, она не нашла нужных слов, чтобы убедить старика направить силы в войну, которую еще можно выиграть. Вы, с другой стороны, вполне сможете это сделать. Не потому что вам чертовски нужен Винтерфелл, но хотя бы ради спасения своего младшего сына, которого там держат... До конца Кейтилин слушать не стала. Она задрожала, прижимая ладонь ко рту, и звонко рассмеялась, сначала непринужденно и заливисто, а затем — угнетающе, почти надрывно. Рикон. Он жив. На мгновение она полностью поверила в это, но уже в следующую секунду одернула сама себя: о младшем сыне не было вестей еще до того, как лорд Фрей сделал ее своей пленницей. — вы не знали, — причмокнул Джейме... — Я сам получил послание только сейчас. — И я поверю вам? Снова? Вы считаете меня сумасшедшей? — сквозь хохот проговорила она, давясь воздухом. Джейме пожал плечами и причмокнул. Сам того не желая, упомянув о Бриенне Тартской, он дал Кейтилин гораздо больше, чем хотел. — Хотите отправить меня в замок? С чего мне не остаться там, под защитой, и не принять смерть в родных стенах, где я выросла? — Во-первых, потому что ваш сын нуждается в вас как никогда. Наверное, вы не слышали ничего о лорде, который теперь правит Винтерфеллом. Рамзи Болтон. Встреча с ним много опаснее для жизни, чем то, как вы провели последние несколько лет... Эх-х-х... — он насильно вложил ей в руку нож и быстро отступил на несколько шагов, с интересом наблюдая, что будет дальше. Кейтилин неуверенно посмотрела на лезвие, ощупывая его край пальцем, будто бы проверяя, действительно ли он наточен. Из пальца засочилась кровь, и женщина прижала его к губам, чувствуя теперь во рту вкус собственной крови. Снова. Она знала его слишком хорошо. Помнила до малейших деталей. Чуть солоноватый, с кислиной и толикой горечи. — Даже сейчас, имея возможность покончить со всем, вы неспособны отобрать собственную жизнь, — брезгливо продолжил Джейме, кривясь от удивления и разочарования. — Роль надломленной волчицы удалась вам не потому, что вы научились лгать, Леди Старк, а потому что вас и правда сломали, — он подошел теперь вплотную, позволяя ей, будь у нее такое желание, вонзить нож прямо ему в живот. Кейтилин продолжала сжимать рукоять, постепенно направляя острие в сторону Джейме. — В вас бурлит ненависть ко мне, но убить вы меня не можете. Как не смогли бы прикончить старика Фрея. Или себя, даже если бы вам стало совсем невмоготу, — он накрыл ладонью ее кулак, сжимающий нож, второй рукой плавно вынимая оружие из хватки. — Если вы останетесь в Риверране, когда мы его возьмем, вас не убьют. Вас вернут в клетку, где старик Фрей продолжит то, что уже начал... Я даю вам слово, леди Старк, — добавил он после короткой паузы, расценивая ее молчание как сомнение, — если мы получим Риверран мирно, вы сможете уйти. Вся армия сможет уйти, все, кроме вашего дяди. И эта армия спасет жизнь вашему сыну Рикону. И Сансе... Кейтилин опустила взгляд, почти безропотно уступая Джейме нож — зарезать его она не смогла бы, и вовсе не потому что ее мучала совесть или страх последствий — но кончик ножа был недостаточно остр, чтобы легко вонзиться в живот Ланнистера, а дотянуться до глотки, чтобы ее перерезать, Кейтилин не смогла бы просто физически. Она закусила щеку, чтобы не улыбаться. Ее спасение ждало совсем рядом. Наконец, Кейтилин уставилась на лицо Джейме и кивнула. Почти сразу в шатре оказались солдаты — Джейме не терял ни минуты. Если бы Кейтилин могла ходить, она с легкостью преодолела бы расстояние от лагеря до ворот Риверрана за несколько минут; если бы Бринден Талли ответил на выброшенный Джейме белый флаг, Кейтилин отнесли бы к воротам на руках. Но ее ноги безвольно волочились по земле, а Черная Рыба остался непреклонен — и, чтобы не рисковать жизнями солдат почем зря, пленницу усадили на лошадь, которая должна была доставить ту к стенам замка. Кейтилин попыталась спорить: не чувствуя ног, она попросту не могла ехать верхом в обычном седле, но другого не нашлось, и ее ноги продели в стремена, живот уложили на седло, а затем накрепко притянули веревкой, завязав узел на спине. "У вас есть время до следующего восхода", — трижды повторил Джейме, а затем кобылу вывели на край лагеря, и один из Фреев пришпорил ее в направлении главных ворот Риверрана. Кейтилин сильнее вцепилась пальцами в поводья — лошадь неспешно зашагала по влажному от росы грунту. — Если вы в ней ошиблись, мы только что потеряли ценного заложника, сир, — донеслось ей вслед, и, повернув голову назад, она увидела, как Джейме Ланнистер усмехнулся в ответ. Что он ответил, слышно уже не было. Это вовсе не предательство, проговорила Кейтилин сама себе. Она дала слово. Обещание. На самом деле, за последние три года она дала их очень много, каждое новое давалось все легче. Она обещала защищать детей ценой своей жизни — и Роб погиб на ее глазах, а она осталась жива. Она клялась лорду Фрею не сопротивляться — и дважды пыталась прикончить старика. Теперь она дала слово предать собственный дом. Неожиданно для себя Кейтилин зашлась истерическим смехом — лошадь медленно продолжала шагать в сторону ворот Риверрана, а Кейтилин почти рыдала, содрогаясь от хохота. Спасение было теперь совсем близко. Неожиданно. Она отогнала от себя мысль о младшем сыне — верить слову Джейме Ланнистера было опасно, но надежда все равно согревала и без того горящее облегчением сердце. Какая ирония. Что делать, если выживание ее семьи зависит от гибели... ее семьи? Одна семья за другую. И обе ее. Не дойдя совсем немного до деревянного моста, отделяющего Риверран от суши, кобыла остановилась, и Кейтилин растерянно похлопала ту рукой по шее. Ничего не изменилось. Выпрямиться в полный рост и увидеть, что показалось лошади преградой на пути, Кейтилин не позволила веревка. Она неуклюже двинулась бедрами в седле, надеясь качнуть бесконтрольно болтающимися в стременах ногами и задеть бок лошади, чтобы та снова пошла. Затея провалилась. Кейтилин вскинула поводья, насколько хватило силы — лошадь недовольно заржала и стала разворачиваться, встав к замку боком. Теперь наездница могла видеть и главные ворота города, и деревянный мост. И даже своего дядю, застывшего над ними и внимательно рассматривающего нежданную гостью. Кейтилин снова дернулась — ноги беспорядочно болтались в стременах, лошадь нервно переступала, молотя по влажной прибрежной земле копытами. В нескольких метрах в траву рухнула стрела. Затем еще одна — на этот раз ближе к замершей кобыле. Кейтилин вскинулась: стрелял Бринден. Ее глаза округлились от ужаса, она выкрикнула просьбу о помощи, но ветер унес слова в противоположном направлении. Казалось, дядя и правда считал ее если не предательницей и самозванкой, то уж точно привидением, явившимся отомстить ему самому за побег с Кровавой свадьбы. Кейтилин отпустила поводья, силясь развязать узел на веревке у себя за спиной — до замка вполне можно было доползти. Пальцы закровоточили там, где еще недавно палачи Фрея вырвали ей ногти. Она завыла, не в силах придумать, что делать. Если бы только ноги слушались ее... Умереть здесь вот так — после всего — было пределом неудачливости. Кейтилин втянула носом воздух и закричала снова. Лошадь заржала, испуганная очередной стрелой, пролетевшей буквально в волоске от ее уха. Кейтилин тряхнула головой и, оставив попытки развязать веревку, вцепилась в поводья, стараясь развернуть кобылу обратно в лагерь, в сторону леса или еще куда-нибудь — лишь бы уйти от стрел. Ее дядя всегда отличался меткостью, теперь же стрелы пролетали мимо или и вовсе падали, не достигнув цели. Лошадь кружила, но топталась почти на месте. Со стороны лагеря Кейтилин заметила нескольких всадников, явственно отправленных ей на помощь. Дядя ясно намекал, что в Риверране ее не ждут. Если бы только ноги слушались ее... Дьявол бы побрал его упорство. Она нисколько не удивилась, когда Бринден позволил солдатам Фрея прилюдно издеваться над ней у стен замка — не было решительно ничего, что он мог тогда сделать. Но сейчас... Сейчас он должен был опустить мост и выслать кого-то ей на помощь, а не обстреливать из лука, заставляя вернуться в лагерь врага. Наездники, отправленные ей на выручку, приблизились к Кейтилин почти вплотную. Они не стреляли по замку, и с оборонительных стен в них не летели стрелы. Кейтилин усилием повернула голову в сторону Риверрана — Черная Рыба что-то кричал на замершую подле него Бриенну. Высокий силуэт ссутулился, чтобы быть со стариком на одном уровне. Приближаясь, всадники выбросили белый флаг. Кейтилин зажмурилась, натягивая поводья лошади и стараясь развернуть ее к замку — если ее вернут в лагерь, второго шанса может не случиться. Если бы только ноги слушались ее... Открыв глаза, Кейтилин впилась вглядом в уже почти поравнявшихся с ней всадников. Стрелы больше не сыпались ей на голову, а один из солдат теперь размахивал веревкой, готовясь накинуть ту на шею лошади, чтобы увести и ее, и всадницу обратно в лагерь. Кейтилин вытащила из волос тонкую заколку, как можно крепче сжимая пальцами, чтобы не выронить. Глупая идея, призналась она сама себе: лошадь может понести, и понести совсем не в ту сторону, куда хотелось. Когда солдат уже протянул руку, чтобы перехватить у Кейтилин поводья, она что было силы ударила заколкой в бок лошади, вогнав острый конец в грубую шкуру животного. Кобыла встала на дыбы, застав прибывших всадников врасплох, а затем рванула в сторону. В сторону главных ворот. По деревянному мосту застучали копыта и стрелы: всего в нескольких шагах от того места, где деревянный настил обрывался в глубокую воду, лошадь рухнула замертво, и Кейтилин едва успела отпустить поводья и выдернуть из-под падающей туши свою ногу, а затем больно ударилась боком и головой о мост, не в силах противостоять прижавшей ее к седлу веревке. В глазах помутнело. Неверное решение, пронеслось в голове Кейтилин, пока она потирала ушибленный затылок. Перед глазами снова возник мрачный коридор Близнецов, в нос ударил запах сырости и дыма от свечей. Если бы только она испугалась тогда, не решилась — ее ноги принадлежали бы сейчас ей. Кейтилин всхлипнула, продолжая следовать за солдатами Фрея. Если она снова разродится девочкой, ту убьют у нее на глазах. Старик будет в ярости и не пощадит ни дитя, ни психику матери. А если будет мальчик... Возможно, роды убьют обоих, и это станет спасением... Она вздрогнула, осознав, что совсем остановилась, и стражники остановились вместе с ней. Один из них крепче сжал ее плечо, подталкивая вперед, но не смея приложить достаточно силы, чтобы заставить идти. Беременность определенно имела свои положительные стороны, угрюмо отметила тогда про себя Кейтилин. Впрочем, не будь в ней фреевского отродья, ей ни в коем случае не позволили бы разгуливать по Близнецам. Даже под конвоем, даже с ломящей от тяжести спиной и подкашивающимися от усталости ногами это было много лучше, чем снова оказаться прикованной к стене в сырых подземельях. Она двинулась вперед, ступая как можно медленнее. Решение, сколь тяжелым и, возможно, импульсивным ни казалось, было принято. Нежеланное решение, повторила она про себя, одновременно ощущая холод коридора Близнецов и тяжесть лошади, придавившей ее к мосту у ворот Риверрана. Кейтилин обреченно впилась взглядом во все приближающуюся лестницу. Извивающаяся череда ступеней, уводящих вниз, к ее покоям, казалась отличным выходом. Уложив руку на шею и в последний раз взвешивая возможные последствия, Кейтилин украдкой бросила взгляд на стражников. Те не смотрели на нее, хоть и шли на расстоянии вытянутой руки. Спустившись на три ступени, она еще раз замерла — на мгновение, слишком короткое, чтобы конвоиры как-то среагировали или заметили — а затем подалась телом вперед, рассекая воздух и обнимая собственную шею, чтобы защитить ее от удара. Падение длилось вечно — ступени били по ребрам и спине, хрустели костями и причмокивали кожей. Когда Кейтилин наконец оказалась внизу, она не чувствовала решительно ничего — тело стало чужим. Ребенок внутри был мертв, но это стоило ей возможности ходить — всего, что было ниже талии, она более не чувствовала. Бессмысленная жертва, как выяснилось позднее: в утробе снова оказалась девочка... Лежа на мосту не в силах пошевелиться, на целую вечность Кейтилин показалось, что она снова приняла неправильное решение. Затем она услышала скрип опускающегося моста.