Обычная история

День начался ужасно. А именно: снова со стука в дверь, разбудившего меня. И проблема не в прерванном сне. Нет. Ужас в том, что мне, блять, память не отшибло, и я прекрасно помнил, как…как мы целовались, как потом под ручку катались. А иногда он, не останавливаясь, прижимал меня к себе, и у меня замирало сердце. От осознания, что вот сейчас, в любой, сука, момент мы наебнёмся, и, на контрасте, его сильные уверенные объятья, в которых хотелось напрочь забыть обо всех страхах. Его тёплые губы, мягко ласкающие мои, с каждым движением распаляя нечто неимоверно горячее в груди. Что-то, от чего сердце замирало, а дышать становилось невозможно. Боооже, за что?! Я зарылся головой под подушку, безуспешно пытаясь спрятаться от этого мира. Забыть, как я лип к парню. Забыть, как хорошо, когда он так близко. Забыть... Все забыть! Ну, пожалуйста! Я ведь не знаю, как ему в глаза смотреть и с чего начать диалог и нужно ли что-то начинать или… Блять, хоть сквозь землю проваливайся! Стук был приглушён, но я его всё-таки расслышал. Черт! Я вздрогнул и всё же заставил себя выбраться из кровати. Очень медленно, норовя убежать на каждом шагу, я подошел к двери и дотронулся до ручки. Что я, мать твою, ТВОРЮ?! Глаза вдруг распахнулись. А если....если он сейчас уйдет? Как давно он не стучал? Быстро хватаюсь за ручку и открываю дверь. Отабек замер с поднесенной рукой и моргнул, уставившись на меня. Эммм… Я, ну, это… Отстраняюсь и, когда он заходит, быстро захлопываю дверь и прислоняюсь к ней спиной, будто это он собирается убегать. На меня вдруг накатили все сомнения, всё смущение в двойном объёме, так что я просто вперил глаза в пол и пытался скрыть свои заалевшие щеки за длинной челкой, лихорадочно отбиваясь от пулемётных очередей глупых вопросов и сомнений, которые возникали в голове. Отабек снял верхнюю одежду и сделал шаг ко мне. Я вздрогнул. Но головы не поднял. Он осторожно прикоснулся пальцами к моему подбородку, приподнимая моё лицо, и ласково коснулся моих губ. Из головы разом пропали все мысли, а сердце затрепетало, как птичка в клетке. — Доброе утро, — тихо сказал он, чуть отстраняясь. — Доброе, — я улыбнулся, снова подаваясь вперед. Я обвил его руками, одна из которых зарылась в короткие волосы на затылке, а вторая обвила талию. Значит, так теперь, да? Я почувствовал, как его руки притягивают меня, снова заключая в надежные, тёплые объятья. Я улыбнулся, когда он ненадолго отстранился, чтобы дать обоим глотнуть воздуха. Я посмотрел в его глаза и уже хотел сам придвинуться, как тишину дома прорвал резкий звонок. Чё, блять? Я встретился с удивленными глазами Отабека. — Без понятия, — ответил я на незаданный вопрос и обошел его в направлении звука. Ух ты, нихуя, тут, оказывается, есть домашний телефон. Ахуеть. То есть, ну, правда, кто такой хренью пользуется еще? Снимаю трубку. — Алло? — а что? Я не знаю, как по таким штукам принято общаться! — Юрочка? — сквозь легкие шумы и скрежетание раздался голос дедушки. — Дедушка! — Что с твоим телефоном? Что? А, блять, сука, забыл вчера зарядить! Нахера он мне здесь нужен? Всё равно связь ловит через раз! — Прости, сейчас включу! — пообещал я. — Юрий, подожди. — Что? — Ты помнишь, какое сегодня число? — ворчливо поинтересовался дедушка. Эмммм… — Тебе три дня до занятий осталось. — Что?.. — внутри всё похолодело. Блять, нет! — Завтра я заеду за тобой. Будь готов, ближе к… — Да. Хорошо. Пока, дедушка, — потерянно отозвался я, слушая его уже в пол уха. Я поверить не могу. Я повесил трубку, в которой давно слышались одни гудки и потерянно закрыл глаза ладонями. Почему сейчас? Забавно, ещё полторы недели назад я так мечтал убраться нахер из этого места, а сейчас… — Все в порядке? — тихо спросил Отабек, осторожно кладя мне руку на плечо. …сейчас отдал бы всё, чтобы остаться прямо здесь, в этом самом дне. Навсегда. Я отнял руки от лица, наскоро соорудив на лице улыбку. — Да, – сказал я, поворачиваясь к нему лицом. — Дедушка звонил, я забыл вчера телефон зарядить. Вот он и звонил на домашний. Вообще не знал, что эта штука здесь есть… — я старался убежать от его пристального взгляда и нёс какую-то чушь. Вот что за…?! Я попытался его обойти, направляясь на выход из комнаты. — Так что, я пойду... — я сглотнул, прерываясь на секунду, что за пиздец творю, идиот?! — ...п-поставлю телефон на зарядку… Меня резко прижали к себе, и я поддался, зарываясь носом в мягкий свитер на груди. Я в отчаянии зацепился за его спину. Черт. — Что сказал дедушка? — спросил Отабек над моим ухом. — Что мне пора возвращаться, — выдал я на одном дыхании, сильнее сжимая его в объятьях. Время будто замерло. Ну, что? Вот сейчас вообще не время, чтобы ты, блять, молчал! Я уже начинал злиться, когда услышал: — Хм. — Блять, ну, ахуеть ответ! И это все, что ты хочешь мне сказать?! — раздраженно, но тихо рыкнул я на него, отстраняясь. Точнее, пытаясь отстраниться, потому что обвивающие меня руки совсем не были согласны с моим желанием покинуть их плен. — Не матерись, — спокойно сказал он. Не знаю, смеяться мне или плакать. Вот честно. Мы долго стояли и молчали. Блять. И что дальше? Я тяжело вздохнул и поднял голову. — Может, всё-таки отпустишь меня? Только после удивленного взгляда я понял, что фраза получилась несколько двусмысленной. Отабек внимательно посмотрел мне в глаза и уверенно произнес: — Никогда. Я смотрел на него и мне снова хотелось улыбаться его словам и наивной уверенности, заключённой в них. А еще хотелось быть гораздо ближе, чем сейчас. Внезапно стало жарко от мыслей в голове. Я облизнул пересохшие губы и почувствовал, как начинает подпекать щеки. Да что ж такое-то? Ну, то есть, я, конечно, далеко не ловелас и, вообще, девственник, а как это происходит между, господибожемой, парнями вообще не имею понятия. Но сколько же можно краснеть! За всю свою жизнь столько румяным не проходил, блин. Я моргнул, отлипая, и, решившись, накрыл его губы в более глубоком и требовательном поцелуе. Отабек удивленно замер, а потом ответил на поцелуй. Воздуха критически не хватало, но когда я почувствовал, что он отстраняется, я понял, что лучше умру, чем позволю ему снова просто прижаться ко мне, восстанавливая дыхание. Голова кружилась, бешеный стук сердца отдавался в висках. В одежде безумно жарко и тесно. Блять, заебало! Пытаюсь наощупь снять с него свитер. Когда ладони коснулись горячей голой кожи, Отабек отстранился и посмотрел мне в глаза. Потом, мотнув головой, будто отгоняя какие-то мысли, снова приблизился, целуя уголок моих, чуть приоткрытых, губ. Я вздрогнул, а он, тем временем, сместился ниже по подбородку и начал горячо целовать шею. Я открыл рот в немом крике. По всему телу от его прикосновений пробегали горячие волны, сгущаясь где-то ниже пояса. Я выгнулся в его руках, пытаясь дать больше простора для ласк и не смог сдержать стона, когда он чуть прикусил кожу у основания шеи и тут же заласкал поврежденное местечко. Отабек отстранился от меня и посмотрел мутными глазами, а потом снова потянулся к моим губам. Это меня с ума сведет! Парень отпустил меня и осмотрел комнату вокруг. — Здесь? Ну, нет. Наверное. А где? В…щеки снова запылали...в спальню, да? Т- то есть, да! В спальню. Черт. Отхожу от него на шаг и беру за руку, вытаскивая её из-под моего растянутого свитера с тигром - и когда только успел? - и тяну его за собой в коридор и потом в комнату. Боже мой, мне, почему-то, становится жутко стыдно. Но долго анализировать сумбур в моей голове мне не дают, ласково притягивая ближе. Черт. Как он может быть таким? Отабек осторожно касается моих губ, потом почти сразу ласково перемещается ниже на шею, продолжая медленно сводить меня с ума с того момента, где остановился. Я не успел закрыть глаза и удивленно осознал, что вижу свое отражение. Практически не сдерживая стонов, я видел, какие огромные у меня зрачки, почти как у наркоманов, как судорожно я дышу приоткрытым ртом с ярко-красными от поцелуев губами, как все ярче заливаются красным обычно белые щеки. Отабек ласково сомкнул зубы чуть ниже ключицы, растягивая и так почти свисающий на плечо ворот, и я прикусил губу, чтобы заглушить очередной стон. Я не мог отвести взгляда и это я? Парень отстранился, заглянув мне прямо в глаза и убирая мешающую ткань свитера. Резко почувствовав разгоряченной кожей прохладу, я подался вперед, снимая свитер с него тоже и прижимаясь. — Ты прекрасен, — тихо и просто сказал Отабек, наклоняясь к моему уху. А потом...горячо, было безумно горячо. Впервые за всё это время, в этой жопе мира, в «настоящей русской зиме» мне было так жарко. Сдерживать стоны я уже просто не мог. Его руки, его губы… Черт! Он был вообще везде! Сосредоточиться на чём-либо не представлялось возможным. Я просто сходил с ума! А когда его рука вдруг оказалась там, внизу, обхватывая мой ноющий член… Ааах! Вспышка удовольствия от ласки на секунду затмила всё. Я выгнулся дугой в его руках. Частично придя в себя и немного попривыкнув к неспешной ласке, я протянул руку и, преодолевая стеснение, так не вовремя снова проснувшееся в отравленном удовольствием сознании, я попытался вернуть ласку. Получалось менее ловко. Было странно. Чужая горячая плоть в руке. Не неприятно, просто непривычно. Отабек остановился, отрывисто и горячо дыша мне в шею и застонал, когда я, чуть сжав пальцы, начал двигать рукой. Его стон легкой будоражащей вибрацией прошелся по моему горлу. Вдохновлённый его реакцией, я, не останавливая движение, попытался почти вслепую найти его губы. Когда это удалось, я с удовольствием глубоко поцеловал парня, нависающего надо мной. Отабек с энтузиазмом ответил и переместился, прижимаясь ко мне всем телом. Я чуть вздрогнул, когда почувствовал, как он, переместив мою руку, вместе со мной ласкает тесно прижатые в кулаке оба члена. Я застонал от его первого движения. Тесно и горячо. Я просто, блять, сдохну сейчас! Прямо вот так и прямо здесь. Движения стали более рваными, отрывистыми, быстрыми. Лёгкие горели, голова кружилась. Почти полностью потеряв ориентиры в пространстве, я уже практически не помню, как стонал и вбивался толчками в его ладонь. А потом - короткий резкий вздох и я, кажется, совсем теряю какую-либо связь с реальностью, с силой вцепляясь одной рукой в плечи парня надо мной. Затянутый узел сладкого напряжения внизу живота резко взрывается самой яркой волной удовольствия. Я откинулся на спину, убирая руки и цепляясь за простыни, пытаясь отдышаться. Чувствую, как Отабек осторожно перемещает меня выше, укладывая рядом с собой и укрывая. Единственное, на что мне хватает сил, - это забраться на его плечо и удобно улечься, обнимая его поперёк груди. Последнее, что я помню, - это короткий поцелуй в лоб, и я провалился в сон. Когда я открыл глаза, было темно. Вставать категорически не хотелось. Было тепло и так хорошо. И хотя меня окружал чужой запах, неприятно не было. Я уткнулся носом в смуглую шею. Что я, блять, творю? Я тихо встал и пошёл собирать вещи. Нужно его разбудить. Наверное. Но я не хочу. Со вздохом сажусь на кровать и осторожно, самыми кончиками пальцев, прикасаюсь к его щеке в приглушённом свете. Я не стал включать свет в спальне, только в коридоре. Не знаю. Что можно ему сказать. Сука, да что вообще можно сказать в такой ситуации? "Всё было круто, надеюсь, когда-нибудь мы ещё раз увидимся". Бред. Отабек глубоко вздыхает и открывает глаза. Я замираю, а он берёт мою руку со своей щеки и целует пальцы. Ты делаешь всё только хуже! Я забираю руку. — Тебе пора, — только и говорю я, выходя из комнаты и ожидая его в коридоре. Мне больно. Больно смотреть, как он одевается и выходит за дверь. Острый сухой ком в горле режет нежную слизистую и хочется кричать. Отабек останавливается и поворачивается на пороге, но я захлопываю за ним дверь. Уходи. Я слышу, как отдаляются его шаги. Не могу заставить себя встать и отойти от двери, хотя из щелей косяка сильно сквозит. Я понимаю, что сейчас любое движение собьёт выверенное дыхание и тогда дедушка завтра с утра увидит, что я рыдал, и будет переживать и расспрашивать. Я сильно прижимаю ладони к лицу, настолько, что под веками вижу яркие разводы, медленно вздыхаю и резко встаю. Надо уснуть. Завтра рано вставать… Чтобы вернуться в нормальную жизнь, которая у меня была. В обычную жизнь.