Она и не знала, что можно так долго держать чужие руки в своих, едва касаясь или же сжимая сильнее дозволенного. Их можно было испугаться — бледные нечеловеческие с длинными пугающими пальцами, такие сожмут твое горло и не отпустят, пока не перестанешь дергаться, пока не станешь таким же холодным, как они. Но эти руки были делом ее рук. Анжелика знала, что ей ничего не угрожает, старалась вести себя как можно резче, чтобы Барнабас не заметил несвойственную ее глазам теплоту.
— Ты слишком красивая, — вампир и не думал скрывать чувства, и Анжелика растянула губы в довольной улыбке.
Эта маленькая кровать была слишком тесна для них, но Энджи все равно приблизилась к вампиру, сминая простынь под своими коленками, опустила руки ему на плечи и жадно зарылась лицом в темные волосы. Барнабас сжал ведьминскую талию, заметив, что тело больше не похоже на фарфор, магия взяла свое. Он резко дернул молнию на платье вниз и запустил под него руку, касаясь горячей спины, у уха коротко выдохнула Анжелика, беспорядочно оставляя красные следы от поцелуев на его шее.
Заметив сменившуюся обстановку, Енох схватил свой плащ и покинул подвал.
Анжелика тут же крепко вцепилась в Барнабаса, и они взлетели к потолку. Удар был сильный, и вампир успел испугаться за Энджи, но она, по всей видимости, чувствовала себя превосходно, впиваясь в его губы, растягивая их, кусая и сильнее углубляя поцелуй. Барнабас прислушался к своему шумному дыханию и властно прижал Энджи, как бабочку. Она явно этого не ожидала, выдохнув протяжное «м» из-под сомкнутых губ. «Она не подчиняется никому. Кроме меня». — успел подумать Барнабас, как ведьма тут же оттолкнулась от потолка и впечатала его тело в стену, та треснула. Энджи обняла Барнабаса ногами, и он резко запустил руку ей под подол. Приятные стоны ласкают слух. Анжелика дразнит его, спуская узкие брюки. Он замирает, следя за ее действиями, и его когти впиваются в нежное бедро, скрытое зеленой тканью. Из приоткрытого рта Энджи вырывается длинный, точно змеиный, язык, он скользит по контуру лица Барнабаса, облизывая подбородок и губы. Вампир резко оттолкнулся, и они вдвоем упали на письменный стол. Анжелика задела ногой лампу, и та слетела на пол. Что-то треснуло. Разбилась лампочка. Свет погас.
Холод пробуждал еле шевелящееся сознание, которого Енох почти лишился. Ему хотелось уснуть прямо здесь, на заснеженном крыльце, но также ему казалось непостижимым спать после всего случившегося. Он смутно расслышал, как щелкнул массивный замок, и дверь особняка открылась. Повернуться сил не было.
— Мистер О`Коннор?
Это была Виктория, она подошла ближе и заглянула странному в лицо, он не откликнулся, безэмоционально смотря сквозь идущий снег.
— Что с вами? Вам нехорошо? — она села рядом, коснувшись его лба. Возможно, небольшая температура.
— Пойдемте в дом, — она поднялась и положила руку ему на плечо.
— Енох, не заставляйте меня тащить вас на себе.
О`Коннор поднялся и пошатнулся, тут же напугав этим Викторию.
Они зашли в дом и через несколько минут оказались в комнате отведенной Еноху. Викки велела ему переодеться и лечь в постель, он послушался, затем молча выпил принесенный ею чай со странным вкусом, который, по ее словам, должен был помочь. После этого еще сильнее потянуло в сон, и организм Еноха сдался, он уснул.
Викки сидела рядом с кроватью и что-то читала, какое-то время странный наблюдал за ней, пока она не заметила, что он проснулся.
— Как самочувствие?
— Неплохо. — Енох посмотрел в потолок, вспоминая события прошедшей ночи.
— А где Барнабас? Его с вами не было.
— Он…он занят.
— Чем он таким занят, что не ночует дома?
Виктория не сердилась, скорее была заинтересована.
— Теоретически он дома.
— То есть?
— Он сам должен все рассказать вам.
— Ничего страшного ведь не случилось?
— Ну…с моей точки зрения, нет, не случилось.
Виктория заметно успокоилась, видимо, такой ответ ее более-менее устроил.
Она отложила книгу и встала.
— Хотите чего-нибудь?
— Вы его любите?
Они сказали это одновременно, на губах Еноха появилась усмешка, Вики же впала в ступор.
— Что?
— Вы слышали. Я спросил, любите ли вы его.
Виктория отвела глаза к окну, но шторы как назло были задернуты.
— Над таким вопросом нужно долго думать? — снова спросил Енох, он уже сидел на кровати и с любопытством ее рассматривал.
— Не знаю. Не знаю, сколько нужно думать над этим вопросом, и нужно ли думать вообще. Может, я и не любила никогда. Не знаю.
— А я думаю, не любите. — широко улыбнулся странный, — И он вас не любит. И вы оба друг друга не любите.
— Вы хорошо себя чувствуете? — в голосе Виктории послышалось легкое раздражение, но она с нескрываемым волнением посмотрела на пугающую улыбку Еноха, да и весь он был какой-то не такой, присмотрелась…да его мелкая дрожь колотит!
— Нет не хорошо, но мы не обо мне говорим сейчас. Барнабас любит ту, которую вы наверняка ненавидите, а вы…а вам нравлюсь я.
Виктория пораженно кивнула.
— А моя любовь в прошлом, вы даже представить не можете насколько в прошлом, я предпочитаю только ее и воспоминания только о ней. Так что, вам и мне здесь делать нечего, потому что вы еще не нашли, я уже потерял, а под этим полом сейчас находятся два счастливых человека. Или не совсем человека.
Енох отбросил скомканное одеяло и вскочил с постели, быстро пробежал в коридор, поспешно натягивая плащ, и через секунду скрылся за дверью. Виктория так и осталась стоять посреди коридора, вдыхая просочившийся морозный воздух.
Анжелика лежала в объятиях Барнабаса, положив голову ему на грудь, еще немного и она бы уснула, если бы Енох не ворвался в подвал, опрокинув по дороге газонокосилку. Вампир шикнул на него, обнажив клыки и указывая на сонную ведьму, но Енох не обратил внимания, бросил на пол плащ и сел рядом с разбитой лампой.
— Вы должны сейчас все рассказать Виктории. Срочно. — зашептал он громко, потому что не мог заговорить в полный голос, тот бы сразу истерически сорвался.
Барнабас недовольно на него посмотрел, но все же слез с кровати и стал одеваться. Поцеловал ведьму в висок и ушел.
Анжелика села на постели, смотря на раскачивающегося взад-вперед парня.
— Что с тобой? — она слезла с кровати и опустилась рядом с ним на колени. Коснулась его щеки, и он тут же дернулся и зарыдал. Вытирал руками слезы, но они катились непрерывным потоком, закрывал лицо и всячески пытался спрятаться от смотрящих на него глаз.
— Тише…объясни, что произошло. — Анжелика убрала с его лба прилипшие кудри.
Енох сглотнул и поднял на ведьму удивленные глаза, но из них тут же хлынули новые слезы. Она с силой прижала его к себе и не отпускала, пока он не перестал биться и кричать. Через несколько минут он затих и тяжело дыша сидел, прислонив голову к груди Энджи и слушая, как бьется ее сердце.
— Оно еще не остановилось? — еле слышно спросил он, поднимаясь и смотря на Анжелику.
— Ты сделал последнюю пересадку перед уходом, но мне кажется, оно бьется дольше чем положено.
Енох обреченно вздохнул и устало провел руками по лицу.
— Мисс Бушар…
— Анжелика.
— Анжелика, вы могли умереть из-за меня. Простите…за все. — он потянулся к своему дипломату и достал сосуд, в котором плавало сердце.
— Оно человеческое?
Енох кивнул, и его глаза подозрительно заблестели, заставив ведьму усомниться, безопасно ли допускать странного к операции в таком состоянии.
— Все будет хорошо. Я уже в норме. — попытался успокоить Енох, приготавливая приборы. — После этого вы больше не будете ни в чем нуждаться.
Он открыл дверцу в груди Энджи и с прежней легкостью вынул из нее сердце и вставил новое, точно когда он творил это волшебство, ему ничего не могло помешать. Анжелика почувствовала себя необычно, будто сейчас все было на своем месте, и легко улыбнулась, смотря на своего измученного доктора.
— Ты объяснишь мне, из-за чего был этот ужасный срыв? — ведьма сжала его руку, — Ты можешь. Я никому не скажу.
О`Коннор снова потянулся к дипломату и достал старую потертую фотографию. Анжелика взяла ее в руки. На снимке было много людей, это были в основном дети, из взрослых была лишь одна женщина средних лет. Енох указал на девушку, очень хрупкую, в платье. Сказал, что у нее прекрасные рыжие волосы, светло-бирюзовый цвет глаз, горячее сердце и руки.
— Однажды оставил ее и ушел, думал, так будет лучше, а оказалось…
— А я, наоборот, никогда не могла оставлять.
— Я заметил. — Енох улыбнулся.
— Ты можешь вернуться.
— Нет.
— Ты оживил мертвую фарфоровую ведьму, умеешь побеждать саму смерть, но не можешь вернуться к девушке, которую любишь всю свою сознательную жизнь. Забавно. — Энджи поднялась и села на кровать.
Енох не ответил, складывая все свои вещи.
— Я понял, что у вас есть шанс. — сказал он уже у двери.
— Что?
— Шанс, стать лучше, чем вы есть. Может быть, сердце подскажет…
— Чье оно? — поспешно спросила Анжелика, подозрительно глядя на странного.
— Моего очень хорошего друга. Это из-за него я так…показал свою слабость. Надеюсь, у вас получится извлечь лучшее. Прощайте.
Стена разъехалась, и он вышел, Энджи проследила взглядом за тем, как она задвигается обратно…и тут показалась голова Еноха, он тепло улыбнулся и сказал: «Я попытаюсь найти свою любовь».
***
Далеко, у самого берега летали белые чайки, паром стремительно от них отдалялся. Енох отвернулся и посмотрел вперед, где на много миль расстилалась синяя вода. Его ждет путешествие, и, может быть, в конце него будет счастье. Но сейчас он даже не знает, в каком году будет встречать завтрашнее утро.
Виктория снова садится в поезд, который отвезет ее к новым приключениям, возможно, ироничная судьба сведет ее с еще каким-нибудь «сказочным» существом, а пока она просто находит себе место в тени, подальше от окна, и придумывает новое имя.
Барнабас обрабатывает ожоги от серебряных вилок, которые Анжелика для забавы ему подкидывает. Она смеется, запрокинув голову назад, и вампир больше не злится.
Где-то у входа стоит забытый всеми чемодан, в нем зубная щетка, еще чуть поодаль, маленькая квадратная записка.
Дорогой Барни,
надеюсь, что поступаю правильно, я уверена, что у Еноха все получится, или уже получилось, зависит от того, когда ты прочтешь письмо, в моей рыжей голове накопилось немного мудрости, и теперь я знаю, что такое любовь (нет, не думай, что я здесь нежности распускаю, сам знаешь, не мой стиль). В общем, надеюсь, что смогу быть полезной тебе и Энджи. Теперь мое сердце всегда с вами.
Не скучай,
Джулия
— Барнабас! — крикнула Анжелика, — Налей немного рому!
