Devil Side

Мои голова и сердце работали на пределе. Я был уверен, что сойду с ума. Калейдоскоп ощущений/мыслей/чувств бурлил, вспенивая кровь в венах. Восторг от пребывания в незнакомой мне стране правил балом. Я старался поймать взглядом каждую мелочь, характеризующую попадавшихся мне людей как коренных жителей Германии; старался запомнить каждую деталь архитектуры, уловить запах, который бы непременно ассоциировался у меня с этой страной. Но мне не с чем было сравнивать. Помимо Англии я бывал лишь в Иране, откуда родом мой отец, но это место мне и не хотелось сравнивать с другими: оно, вместе с его пыльными улочками и вездесущим запахом шафрана, занимало особое место в сердце. Ощущение собственной важности и популярности приятно кружило голову, будто бы я каждые двадцать минут выпивал бокал шампанского и мне не грозило похмелье. Однако это чувство сопровождалось ощущением огромной ответственности на моих плечах, что уже не так сильно радовало. И, разумеется, Скай. Скай Скай Скай Скай Малышка Скай с ее чудными синими волосами и тяжелым взглядом, который, казалось, мог раздавить тебя как букашку немедленно. Я был взволнован, огорошен, зол. Я ведь совершенно ее не знал. Понятия не имел, что у нее на уме. Она была груба, несимпатична и немного не в себе. Она была совершенно не похожа на Нуру, более того – она была полной ее противоположностью. Она слишком часто озвучивала мои мысли, которые мне бы ни за что не хватило духа высказать. И я злился. Злился на себя за эту глупую влюбленность, которая ударила по мне исподтишка. На Скай – за ее смелость, которой не было у меня. На правила игры этой жизни, потому что не мог быть тем, кем хотел, без чужого вмешательства и помыканий. И на то, что, несмотря на все против, я чувствовал в Скай что-то родственное; оно притягивало меня, как магнит. - Земля вызывает Зейни! – резкий окрик заставил меня вздрогнуть. Льюис недоуменно вглядывался в мое лицо. – Ты с нами? - Кажется, я задремал, - автоматически соврал я, устало потерев шею, которая невыносимо болела. - Льюис сказал, что в интернете пишут, будто тебе нравится Меган Фокс, - сказала Скай, и я повторно вздрогнул от ее хриплого голоса. - Ну, она горячая, - растерянно промямлил я. - Я горячее, чувак! – с серьезным видом закивал Тимоти. Фальшивая улыбка тронула мои губы. Идея погулять по Берлину перед репетицией не казалась мне заманчивой. Я не спал почти всю ночь, слишком взволнованный неожиданной близостью Скай, и с удовольствием остался бы в номере и продрых еще часа три, чем, выслушивая до глубины души бесившие меня шуточки, колесить в затхлом минивэне по городу. Но стоило ей сказать, что они собираются в Галерею Лафайетт, и спросить, поеду ли я с ними, скользнув по моему обнаженному животу холодными глазами, как я согласился. - Надо бы приобрести какой-нибудь сувенирчик на память, - пробормотал Киан. - А ты, Скай, купи себе вибратор, чтобы удовлетворить все свои похабные желания и больше не приставать ко мне во сне, - улыбаясь, сказал Льюис. - Я куплю его только для того, чтобы ночью засадить тебе в жопу, - отгрызнулась Скай. - А потом Лью засадит тебя за решетку, - Альф, похрюкивая, принялся хохотать над собственной шуткой. - Шутки Альфи такие тупые, - закатил глаза Льюис. – Половина из них не имеет смысла. - А я всегда смеюсь над его смехом, - пожал плечами Тимоти. - А я всегда знал, что у вас одинаковый мозг, - фыркнул Льюис. - А еще у Альфа ночные фантазии с участием мамы Зейни, - коварно улыбнувшись, сказал Тимоти. - Что ты несешь? – завопил Альф, но его уши порозовели. Я даже не знал, разозлиться на парня или посочувствовать ему. - А чье имя ты выкрикивал сегодня ночью? – глаза Тимоти горели азартным огнем. – Луиза, о, Луиза! - Может, заткнетесь? – не выдержал я, но меня никто даже не услышал. - Решил все-таки сменить ориентацию? – продолжал Тимоти. – Я же видел, как ты улыбался, когда смотрел на фото Ченнинга Татума! - И что? – хмыкнул Альф. – Он классный мужик! А ты улыбаешься, когда видишь девушек и шоколад! - Это естественно, - мягко проговорил Тимоти. – Я взрослый парень, и гормоны влекут меня к тому, что мне необходимо. - Приехали! – прервал перепалку водитель минивэна. Я с радостью выскочил из машины. Еще немного, и я бы поубивал их обоих. Галерея Лафайетт представляла собой пассаж со стеклянным куполом, и она была настолько огромна, что занимала собой целых три здания. Я не представлял, что здесь забыл. - Если бы в детстве я не тратила деньги на заколочки и прочую херь, а копила, то сейчас могла бы выкупить это место и жить в нем, - раздался за моей спиной голос Скай. – Ну или у меня был бы дворец в венецианском стиле. Из героина. Альф вновь принялся хрюкать от смеха, и я поспешно закурил, боясь сорваться. Первое, что бросилось в глаза, когда мы вошли внутрь – вертикальные сады и множество стекла. Такое множество, что первое время я даже не мог понять, куда идти, чтобы не врубиться в какую-нибудь витрину. Стеклянные конусы и цилиндры, расположенные внутри магазина, в самом центре, зеркальные поверхности и драпировки придавали пятиэтажному зданию какую-то легкость. Здесь была куча магазинов – от самых обычных до люксовых: Гуччи, Валентино, Джорджо Армани, Берберри. На перечисление всех названий могла бы уйти вечность. Я молча шатался за ребятами, которые веселились от души, напоминая самому себе неприкаянного призрака. Я уже прикидывал, а не начать ли мне распугивать людей вокруг? Было бы забавно. Следующей остановкой была Потсдамская площадь – целый квартал, застроенный высотными зданиями и абсолютно не похожий на увиденные мной районы Берлина. Гостиницы, офисные здания, торговый центр Аркады – чего здесь только не было. На самой площади сохранились элементы Берлинской стены, образовавшие так называемый мемориал. На северном конце Потсдамской площади находилась башня Кольхофф, где на двадцать четвертом или двадцать пятом этаже была Панорамная Точка. Туда-то ребята и собрались. По пути, параллельно все больше раздражаясь шутками Льюиса, я искренне поражался гармонией искусства и истории в этом месте. Все не сочетаемое здесь абсолютно сочеталось: памятники отлично смотрелись на фоне стальных небоскребов. Строение Сони-Центра и вовсе вызывало восхищение: эта стальная конструкция парила над площадью, подобно огромному зонту в дождливый день. Чтобы попасть к Панорамной Точке, мы проехались, как утверждал Альф, на самом быстром лифте в Европе. На смотровой площадке, двухъярусной и очень удобной, моим глазам открылся удивительный вид на Берлин. Альф, чрезвычайно гордящийся своими знаниями, то и дело тыкал пальцем в какую-нибудь достопримечательность и выкрикивал названия: Бранденбургские ворота! Триумфальная колонна! Дворец Бельвю! Мне хотелось сбросить его вниз. - Я люблю тебя, Берлин! – завопил Тимоти, свесившись вниз. – Я люблю вас, прекрасные немки! Я готов подарить каждой из вас поцелуй английской любви! - О Боже, уберите от меня этого озабоченного кудрявого придурка! – в притворном ужасе завопил Льюис. Я невольно усмехнулся, скосив глаза в сторону Скай: та, прикрывая улыбку кулаком, лихорадочно рассматривала пейзаж. Тимоти тем временем начал выделывать невероятные па, привлекая к нашей разношерстной компании все больше внимания. - Успокойся, Тимми! – сквозь смех едва выдавил Льюис. - Ты пугаешь людей, - фыркнула Скай и, поймав мой взгляд, опустила на лицо солнцезащитные очки. - Я – горячий парень! – отрезал Тимоти, изображая жалкое подобие латиноамериканских танцев. Я не выдержал и рассмеялся, чувствуя, как вместе с брызжущей слюной меня покидает раздражение. - Черт, Тимми, все красивые девушки шарахнулись от нас, как от огня, - Киан растерянно взлохматил свою черную шевелюру. - Неправда, - невозмутимо качнул головой кудрявый парень. – Мои танцевальные па производят огромное впечатление на девушек, особенно, когда я скольжу на коленях по полу, и на полпути с меня спадают джинсы. - Бред собачий! – задорное настроение Тимоти будто бы передалось и мне. – Они просто находятся в эйфории от того, что видят меня. - А вот это уже серьезное заявление, - Тимоти наконец перестал позорить нас всех и подошел ко мне, шутливо закатывая рукава. – Нарываешься? - Да! – стараясь не смеяться, я сбросил с себя ветровку. – Подеремся? - Легко! – Тимоти начал неистово двигаться, время от времени уклоняясь. - Прекратите, - застонал Киан. – Нас же засекут, и Маркус потом три шкуры сдерет с каждого и на стенке своей повесит. - Да они же дети малые! – Скай презрительно цокнула языком. Мы с Тимоти переглянулись и, поняв друг друга без слов, почти синхронно подскочили к Скай. - Какого…? – начала было она, но дальнейшие ее слова потонули в визге, так как мы с Тимоти принялись ее щекотать. Только после того, как Скай лягнула меня ногой в бедро, я отступил, вытирая вспотевший лоб. С полминуты она так злобно смотрела на меня, что я был уверен – вот-вот бросится и выцарапает глаза. Однако она неожиданно громко рассмеялась. Видимо, не один я схожу с ума. - Вы такие идиотские! – приглаживая растрепавшиеся синие волосы, воскликнула девушка. Она выглядела такой ошеломленной – то ли от нашей выходки, то ли от собственного взрыва веселья, - что мне захотелось подойти и поцеловать ее. Это желание было такое по-детски простое и естественное, что я опешил. - Нам срочно нужно прокатиться на велосипедах! – воскликнул Тимоти, заприметив стайку велосипедистов на площади. - Ты же не умеешь на нем ездить, - фыркнул Альф. - Это в три года мне было трудно кататься, но, черт возьми, я же ведь Тимоти Сквайр! – улыбаясь широченной улыбкой, воскликнул парень. - Ты Тимоти Говнайр! – усмехнулась Скай и потрепала его по голове, разметав темные кудри в разные стороны. Она что, прикоснулась к нему? Она что, прикоснулась к нему сама? Я прикусил губу и отвернулся, уставив невидящий взгляд вниз на площадь. Кажется, наша Принцесса нашла своего Принца. Но это же несправедливо! Это я ей помог, я! Я ее нашел! Настроения как не бывало. - Куда дальше? – донесся до меня, будто издалека, голос Киана. - В АкваДом, - ответил Тимоти. – Скай хотела посмотреть на рыбок. Ах, он даже знает, что хотела Скай. Ну надо же, как быстро они спелись. Я рывком развернулся. Тимоти, щурясь от лучей солнца, которые мягко отливали на его кудрях, подмигнул мне. Я готов был закричать. - Что? – растерянно моргая, спросил Льюис, и я понял, что он наблюдал за мной. Теперь еще придется пройти прием у доктора сердечных дел Льюиса Берка. Отлично. - Едем смотреть на аквариум, - повторил Киан. - Какой аквариум? - Обычный, - округлил глаза Альф. - Но зачем нам смотреть на аквариум? – все еще не догонял парень. Помните, я говорил, что мне хочется кричать? Забудьте. Я хочу визжать, как резаная свинья. - Льюис, ты иногда тупишь, - поморщился Тимоти. - Иногда… что ты сказал? – растягивая слова, перепросил Льюис. Все рассмеялись. Все, кроме меня. Я уже не впервые чувствовал себя лишним, чужим в этой группе, но впервые серьезно задал себе вопрос: а что это я здесь делаю? Поначалу я думал, что дело в моем вероисповедании. Что именно поэтому я ощущаю себя чужим. Но, как оказалось, это не играло никакой роли. Я просто был другим. Мне не удавалось так убедительно играть свою роль послушного милого мальчика; я таким не был. А ребята же либо настолько вжились в роль, что стали забываться, либо на самом деле были такими, какими Маркусу и нужно. Беспечными весельчаками. А я был лишним. И Скай тоже. Вот почему меня к ней потянуло. Она тоже была лишним человеком. Я почувствовал это сразу, но понял только сейчас. Я надеялся, что и она это чувствует. Иначе я остался совершенно один со своими мыслями и страхами, которые уже начали одерживать надо мной верх. Из-за всех этих мыслей АкваДом – высоченный аквариум цилиндрической формы, построенный вокруг прозрачного лифта – не произвел на меня должного впечатления. Вы только представьте: входишь в здание, а прямо перед тобой – гигантский стакан высотой с десятиэтажный дом, из глубин которого поблескивают чешуей стайки разнообразной морской живности. Зрелище, которое обязано захватить дух, даже если не знаешь, что перед тобой миллион литров воды. В течение пятнадцати минут лифт медленно поднимался и так же медленно опускался, но для меня это время пролетело незаметно – я был слишком заворожен лицом Скай, на котором играли водяные бирюзовые блики. Она была до чертиков похожа на русалку с ее голубыми волосами. После мы на скорую руку посетили небольшой океанариум, где Скай, невзирая на запрет, потрогала каких-то склизких чудищ, похожих на волосатые луковицы. Беднягу Альфи едва не стошнило. Репетиция прошла ужасно. Я постоянно пропускал мимо ушей слова Уэйна и Роберта – нашего хореографа. Парни валяли дурака – Тимоти носился как угорелый, размахивая футболкой, будто ковбойский кнутом, Альф передразнивал известных моделей, а Киан угадывал, кого он показывает. Льюис, зевая, уселся в углу и лениво наблюдал за происходящим, поднимаясь с места только когда Уэйн начинал истошно орать. Я не мог перестать думать о том, что хочу всего лишь петь, просто писать песни и петь, а не плясать под дудку каких-то мужиков, которые делают на нас деньги. Музыка для них – бизнес, мы для них – бизнес. Конечно, мне было не плевать на деньги, жгущие карманы, но настоящее положение дел удручало. Я всегда хотел походить на отца, но деньги и будущие перспективы вскружили мне голову. Махди Хаменеи полжизни пахал на стройке под палящим солнцем маленького городка в Иране. Он обожал готовить, и его мечтой была собственная закусочная, хотя сам Махди едва сводил концы с концами, пытаясь прокормить своего пожилого отца и маленького братца. Отец надрывал свою спину ради семьи, теша себя мечтами. Но вот старик умер, младший брат подался в армию и погиб, а Махди Хаменеи, этот босяк из Ирана, купил себе билет в Бристоль и открыл там маленькую лавчонку с восточными сладостями. И для полного счастья ему этого было вполне достаточно. Он не пытался разбогатеть или получать свыше того, что получал. Ему было плевать на бизнес. И меня он всегда учил следовать за мечтой, только за ней, несмотря на любые бумажки мира. Я чувствовал, что подвел его – меня купили. И как бы я не пытался задвинуть эту мысль куда подальше, она все равно изводила меня. Моим единственным утешением было то, что мой никогда не гонись за деньгами, зейни отец женился на довольно известном пластическом хирурге Луизе Гонсалвес – моей матери – и даже взял ее фамилию. Я видел в этом некое лицемерие, но ни за что на свете не озвучил бы отцу свои мысли. И никому другому. Кроме Скай. В отель мы все прибыли хмурые и уставшие. Репетиция с треском провалилась, и у нас оставался всего лишь один день, чтобы подготовиться к первому концерту в туре. Если мы облажаемся – нас просто выкинут на улицу. Оказавшись в номере, мы с ребятами, не разговаривая друг с другом, разбежались по разным углам. Что смешно – через пару минут мы все, включая Скай, пересеклись около мини-бара. Хмурые взгляды сменились смешками, и напряжение, царившее после взбучки Уэйна и угроз сообщить о полнейшем провале Маркусу, чуть спало. Начав с пива, мы принялись робко обсуждать свой позор в Коламбиахолл, уверяя друг друга, что завтра дадим такого жару, и Уэйн будет у нас в ногах ползать! К нашему дружному удивлению у Скай все оказалось вполне сносно: работа ей, конечно же, была не по нраву, но она справлялась и не особо жаловалась. Я не заметил, когда мы перешли на джин, но почувствовал огромное облегчение, напившись. Я сидел и улыбался и слушал разговоры парней, понимая, что все же люблю их, ведь они за короткое время стали моей маленькой семьей. И мне до слез хотелось, чтобы это ощущение длилось вечность.