Предсказание от камуфлори

Тяжёлое смутное чувство наползает обрывками старой рваной пакли, накрывая собой с головой, напоминая саван для усопшего, когда Грейвс погружается в самые недра отвратительно беспокойного сна. В робкой игре скудного света ему чудятся невнятные силуэты, полные беспокойных движений искривлённого танца, однако стоит сфокусировать на них взгляд — рассыпаются, оставляя после себя лишь смазанную палитру. На губах оседает солоноватым слоем кровь, постепенно застывая и стягивая кожу неприятным металлическим привкусом. Персиваль скалится, будто озлобленный зверь, отхаркивая очередной ком крови, сползающий вниз, на некогда идеально отглаженный воротник, расплываясь болезненным алым цветком. Глаза закатываются, а в черепной коробке, набитой ватой, гудит старый-старый колокол, давит на виски своим равномерным отбиванием медленно стекающих вниз по краю затянувшейся петли минут. Гриндевальд улыбается на эти откровенно жалкие потуги подняться. Он напоминает Грейвсу кота, который поймал в свои когти мышку покрупнее и теперь играется с ней: придушивает и отпускает, позволяя отбежать, поверить в то, что сейчас-то обязательно всё получится, прежде чем оборвать этот маскарад и наброситься снова, притискивая сильнее к пыльному полу, украшенному темнеющими пятнами крови. У Гриндевальда и голос такой, кошачий. Краем сознания Персиваль почему-то думает, что в какой-нибудь иной вариации их времени тот мог бы понравиться Ньюту, но тут же отбрасывает от себя этот суррогат мысли, как недостойный даже рассмотрения. Образ магозоолога возникает в ту же секунду в затравленном разуме, с его этой улыбкой и поразительно пронзительными глазами, если он всё же поднимет взгляд, не увлечённый суетливой деятельностью или чем-то, что напоминает лёгкое смущение. Гриндевальд, кажется, чувствует, когда его личная игрушка отвлекается от своего палача, губы его неровно искривляются почти ехидной гримасой, поджимаясь, а вот палочка в пальцах не обещает ничего хорошего. Грейвс стискивает зубы и ухмыляется так, особенно вызывающе и практически мерзко, заглядывая в кошачьи отблески глубины чужих зрачков. Главное — не зажмуриться. Но когда палочка медленно поднимается, он не может удержать страха перед очередной болью. Её не наступает. Наступает светлое раннее утро, щекочущее ресницы вместе с ощущением пальцев, вплетающихся в седеющие, сейчас несколько влажные волосы. Персиваль чувствует мерзкий привкус во рту и ныне, когда глухо откашливается, словно до этого грудную клетку его стиснуло тяжёлыми когтистыми лапами одной из тварей. Смаргивает солнечные лучи, просочившиеся сквозь неплотно задвинутые шторы, внутри сворачивается тяжёлый холодный комок липкого ожидания, что сейчас он увидит снова это изуродованное ухмылкой лицо, но он видит другое, обеспокоенное, с вихром светло-рыжих волос в вечном беспорядке, с теми самыми пронзительными глазами и россыпью веснушек на переносице, которые будто выцветают, намекая на то, что их следует хорошенько поискать. — Прости, я поздно сегодня, — шепчет Ньют, нахмуривая брови, и Грейвс думает, что это выражение лица ему совсем не идёт, потягивается с какой-то ленивой грацией, на деле стряхивая с себя наваждение остаточной боли в побледневших шрамах, но после укладывает ладони на плечи Скамандера. Без привычного взгляду плаща они кажутся уже, чем есть на самом деле, а Персиваль любит оглаживать их ладонями, плавно перемещаясь на лопатки, перебирая пальцами хрупкие позвонки шеи, позволяя практически улечься на себя сверху, даже требуя этого. — Сегодня без потерь? — хрипловато посмеивается он, когда Ньют устало устраивает голову на его груди, прижимаясь щекой и, наконец, позволяя себе расслабиться, разогнав чужие кошмары, затягивающие в свою бездну. Как он делает по обыкновению своему всегда, если задерживается. — Я найду твои часы, обещаю, — бормочет и жмурит глаза, позволяя пальцам мужчины скользнуть в волосы на затылке и взъерошить их ещё больше. — Хочешь предсказание от камуфлори? — неожиданно весело спрашивает Грейвс, немедленно натыкаясь на недоумённый взгляд медового цвета глаз. Их обладатель даже приподнимается, сплетая пальцы вместе и о них опираясь подбородком, укладываясь на груди Персиваля удобнее. — Всё просто. Ты их не найдёшь, — пожимает плечами Грейвс, словно выдавая простую истину. Ньют смеётся, и мужчина умиротворённо любуется морщинками в уголках его глаз.