Однажды вечером

Усаги вернулся поздно вечером. Сегодня проходила церемония вручения очередной премии. Исака, как всегда, выцепил его из дома слишком неожиданно для писателя, и тот даже не успел ничего возразить, как был умыт, одет и выпихнут из собственного дома. Он едва успел оставить пару строк в записке для Мисаки. Тот сегодня работал, а потому Усаги не смог прихватить его с собой. По дороге домой, Акихико пытался позвонить своему возлюбленному, но домашний и мобильный телефоны были отключены. Единственное, что успокаивало Божественного и не давало удариться в панику, это смска, которую он получил еще в начале церемонии от Мисаки: «Не волнуйся. Трудись усердно! Я буду ждать тебя дома». И вот он, наконец, дома. Усаги замер в дверях, так и не перешагнув порога. Он просто стоял и смотрел перед собой, силясь понять представшую перед ним картину. Комната была наполнена тишиной и сумраком, который таинственно освещала дорожка, выложенная из свечей, на полу. Огненная тропинка вела на второй этаж, по ступеням, усыпанным лепестками роз. Божественный с трудом оторвался от очаровавшего его зрелища и последовал в указанном направлении… … «Тропа любви» привела путника к его комнате. Та тоже была лишь слабо освещена ночниками, горевшими у изголовья кровати. Приглушенный свет мягко очертил фигуру, скользнувшую навстречу Акихико. Мисаки тихо подошел к Усаги и легонько подтолкнул его к постели. Ошеломленный, не верящий в происходящее, писатель тяжело опустился на край кровати. Юноша, улыбнувшись, начал аккуратно расстегивать рубашку мужчины, попутно лаская обнажающееся тело. Усаги молчал, и только неотрывно следил за его действиями. Вот руки юноши коснулись ремня брюк. Едва помедлив, Мисаки продолжил. И вот, ремень уже на полу, молния брюк расстегнута. Мисаки медленно опустился перед Акихико на колени и легонько, едва-едва, коснулся губами напряженной плоти. Мужчина шумно вдохнул, руки его вцепились в простынь. Парень поцеловал сквозь ткань затвердевший член Усаги и осторожно освободил его из плена брюк и белья. Мисаки нежно прошелся языком по всему стволу и сладко поцеловал вершину, слизнув выступившую влагу. Писатель что-то пробормотал сквозь зубы, пальцы сильнее впились в постель. Юноша, обхватив ладошками член, стал медленно вбирать его в себя, лаская языком. Усаги впервые испытывал подобное наслаждение, и вся атмосфера комнаты, наполненная упоительным ароматом роз и дыханием любовников, делали это удовольствие еще более чувственным и сладостным. Мужчина потянулся к юноше, желая продолжить начатое, но Мисаки удержал мужчину на месте. Вместо этого, он опрокинул Усаги на спину. Быстро скинув с себя одежду, он опустился рядом с ним и продолжил свои ласки, предоставив в распоряжение Усаги свое достоинство. Усаги, постанывая от наслаждения, которое приносили ему губы, язык и руки любимого, поспешил ответить ему тем же. Некоторое время только стоны и тяжелое дыхание доносилось в ночной тиши. Но вот, судорога прошла по телу юноши, и он разрядился в руки мужчины… …Усаги нежно прижался к ягодицам любимого. Продолжая руками ласкать член Мисаки, языком он скользнул в заветную дырочку, вызвав у возлюбленного новый стон. Сперму юноши он использовал как смазку. И теперь вожделенное отверстие судорожно сокращалось в ответ на малейшую ласку мужчины, на нежные касания и поцелуи, словно призывая погрузиться в себя как можно глубже… Губы и язык Мисаки, ласкающие его член, все сильнее заводили Усаги… Мисаки, не переставая двигать руками, попеременно то покусывал, то нежно посасывал окаменевшую плоть любимого. Он чувствовал острое желание, охватившее его возлюбленного, ощущал внутри себя его язык и умелые руки. Страсть волнами накрывала его. Он в последний раз поцеловал головку члена Акихико, и с трудом оторвался от него. Усаги лежал на спине, раскинув руки, и тяжело дышал. Румянец разлился по лицу, его невероятные фиалковые глаза потемнели от едва сдерживаемого желания. … Мисаки уселся верхом на любимого и приник к его сладким губам. Язык Усаги скользнул в рот юноши, жадно исследуя его, словно заново узнавая. Мисаки покрыл поцелуями лицо любовника, спускаясь постепенно все ниже и ниже, не оставляя необласканным ни один сантиметр желанного тела. Поцелуи юноши были легкими подобно крыльям бабочки, но они разжигали настоящий пожар в теле писателя. Вот он бережно коснулся языком сосков Усаги, пальчиком обвел вокруг них, вызвав у мужчины россыпь мурашек и легкий стон. Обхватив их губами, Мисаки принялся посасывать их, изредка покусывая, распаляя мужчину ещё больше. … Молния удовольствия прошила тело Акихико. Эта пытка была настолько сладкой, что он уже не мог сдерживаться, и стоны срывались с его губ, а сам он принялся ласкать бедра любимого, прижимая его к своему распаленному телу… … Мисаки понял, что больше не может ждать, и сполз с мужчины, увлекая его за собой. Теперь Усаги был сверху. Он жадно приник к губам юноши, не умея оторваться от них, утопая в страсти и желая слиться с ним. Мисаки обвил его бедра своими ногами и призывно прогнулся. Усаги, издав глухое рычание, сразу полностью вошел в любимого. Он раз за разом вонзался в тело юного любовника, то возносясь вместе с ним на вершину блаженства, то погружаясь в пучину страсти, срывая с любимых губ поцелуи, стоны, ловя дыхание… … Мисаки лишь сильнее вжимался в плечи Акихико, пытаясь вобрать его в себя еще и еще… Как можно больше!..Юноша срывался на крик. Усаги вторил ему, все ускоряя темп, заставляя любовника сильнее прогибаться… Наконец, они достигли пика. … Мужчина в последний раз вошел в Мисаки так глубоко как мог, и экстаз накрыл его, огнем пройдясь по всему телу и выплескиваясь в любимого, оставляя на нем следы, словно помечая - «моё». Юноша вскрикнул, судорога прошла по его телу, и он обмяк. Усаги повалился на него сверху, крепко сжимая в своих объятиях. Нежно взглянув на раскрасневшееся лицо парня, распухшие от поцелуев губы, капельки пота, покрывшие лоб, Усаги счастливо улыбнулся. Он положил голову на грудь юноши и закрыл глаза. Тишина, разлитая в комнате, перемежаемая лишь их тяжелым дыханием и бешеный стук сердца, лежащего под ним возлюбленного, была самой прекрасной музыкой из всех, что ему доводилось слышать… … Мисаки обнял мужчину, мечтая остаться с ним вот так навсегда, и чтобы утро никогда не наступило… - Акихико… Я люблю тебя… - прозвенело эхом в ночи, но адресат не услышал этих слов, поскольку спал. Спал сном настолько счастливым и безмятежным, какой, наверное, бывает разве только что у младенцев на руках матери…