Лазурь небес и порожденье ада

      Чикаго… Что вы готовы представить, едва услышав это слово? Город безумных страстей и разврата? Место, погрязшее в азарте и деньгах, где нищий может вмиг стать королем, а богач за мгновение потерять все? Да, это так, но главное, чем славится Чикаго — это, разумеется, фальшь. Фальшь везде и во всем, начиная от яркого света фонарей и заканчивая брильянтами на шеях расфуфыренных красоток и перстнями на пальцах их ухажеров.       Только здесь, поставив все до единого цента на «темную лошадку» на скачках, вы рискуете обанкротиться и разбогатеть в одно и то же время, ибо откуда вам знать, не окажется ли она дьявольским порождением, той лошадью, на которой, когда придет время, поскачет один из всадников Апокалипсиса? Только здесь в казино алчные гномы-крупье могут надуть вас так, что даже выиграв, вы все равно останетесь в минусе. Только здесь, невзирая на «сухой закон», гигантские подземные черви доставляют в глотках бутыли с виски и самогоном прямо в дома сильных мира сего. Здесь страшный гоблин Аль Капоне держит в своих паучьих пальцах весь город, и горе тому, кто осмелится косо взглянуть на его покрытую шрамами морду. Здесь в темных переулках царят мрак и холод, а на ярко освещенных улицах — неизменная фальшь. Таков «Город ветров» как он есть. Даже свет звезд и луны кажется здесь по ночам искусственным.       И именно в этот ничем не примечательный вечер на одной из небольших улочек Нижнего Города появился ничем не примечательный молодой человек. Возник он посреди тротуара так внезапно, что непонятно было, вышел ли он из подпольного кабака на углу, замаскированного под лютеранскую церковь, приехал на такси со стороны Нейви Пира*, где сорвал куш на договорном бою Рокки Ройда с чемпионом Атланты, или же просто появился из воздуха. Одет он был в идеально выглаженный бежевый костюм в мелкую клетку, такую же шляпу и галстук, что явно выдавало в нем если не аристократа, то выходца из состоятельной семьи. Небрежной походкой, засунув обе руки в карманы, он прошел вперед по тротуару до ярко сиявшего огнями кинотеатра «Фортуна» и там остановился, разглядывая афиши. В это же время из-за угла вышла молодая стройная женщина и, постукивая высокими каблуками туфель, направилась к автобусной остановке прямо напротив дверей кинотеатра. Скользнув по ней быстрым взглядом, человек в бежевом костюме отметил, что, не будучи особой красавицей, она в то же время явно притягивала к себе внимание. Медно-каштановые волосы безо всякого головного убора рассыпались по плечам огненным водопадом, а в больших серых глазах, отражавших свет городских огней, чувствовались некая загадочность и страсть. На ней было длинное темно-красное платье, а на шею небрежно накинуто пушистое белое боа. Можно было предположить, что эта девушка вышла из казино или ресторана, где оставила свои последние деньги, и теперь жалкой горстки мелочи в ее ридикюле хватило бы только на дорогу до дома.       Остановившись неподалеку от молодого человека, незнакомка застыла, переминаясь с ноги на ногу и глядя куда-то в сторону. Никого больше вокруг не было, и, решившись, юноша сделал к ней шаг. — Прекрасный вечер, — произнес он донельзя банальную фразу для знакомства. Девушка стрельнула в него взглядом из-под пушистых ресниц и ничего не ответила. — И знаете, — продолжил молодой человек, — я был бы не прочь сделать этот вечер еще прекраснее, проведя его в компании столь очаровательной девушки, как вы. — Боюсь, у меня совсем другие планы на этот вечер, — удивительно низким голосом, от которого мороз пробрал бы по коже любого, ответила незнакомка. — К тому же, у меня почти не осталось денег на развлечения. — Зато у меня их полно. — Вывернув карманы, юноша продемонстрировал несколько хрустящих стодолларовых банкнот. — А для такой прекрасной особы мне вообще ничего не жалко. — Увы, я сегодня слишком устала. — Девушка развернулась к нему полностью и впилась строгим взглядом в его бесстрастное лицо. — Советую вам поискать красоток для развлечения где-нибудь в другом месте. Ничуть не смутившись, молодой человек прижал руку к груди возле сердца. — Представьте себе, я искал, — ответил он. — Искал во всем городе, как в людных местах, так и в совсем пустынных. Но нигде, вообразите, нигде, я так и не увидел истинной (он особо выделил голосом это слово) красоты. А в вас, как я вижу, есть именно эта красота.       И вдруг он, запрокинув голову к небу, на котором уже начали перемигиваться звезды, продекламировал громко и выразительно, на чистом французском:

Скажи, откуда ты приходишь, Красота? Твой взор — лазурь небес иль порожденье ада? Ты, как вино, пьянишь прильнувшие уста, Равно ты радости и козни сеять рада. Заря и гаснущий закат в твоих глазах, Ты аромат струишь, как будто вечер бурный; Героем отрок стал, великий пал во прах, Упившись губ твоих чарующею урной. Прислал ли ад тебя иль звездные края? Твой Демон, словно пес, с тобою неотступно; Всегда таинственна, безмолвна власть твоя, И все в тебе — восторг, и все в тебе преступно!.. **

Приоткрыв от изумления рот, девушка смотрела прямо в одухотворенные глаза незнакомца. — Кто вы такой?.. — вымолвила наконец она. Он усмехнулся: — Для вас я сегодня буду влюбленным мечтателем, ищущим Истинную Красоту в этом погрязшем в нищете и уродстве месте. Скажите, вы ведь говорите по-французски? — Oui, — улыбнулась девушка. — А я, к сожалению, нет. — Он сдвинул шляпу на лоб и почесал в затылке. — И о вещах возвышенных и поэтических я больше не могу говорить плебейским языком этого континента, не имеющего о Красоте никакого понятия. Поэтому без лишних слов приглашаю вас на сеанс. — И юноша указал на приветливо распахнутые двери «Фортуны». — Я согласна, — выдохнула девушка. — Только все же мне хотелось бы узнать имя ценителя Истинной Красоты, ибо только в имени кроются многие тайны нашего бытия. — Зовите меня Джейсоном. — Он приподнял шляпу, блеснув в свете фонарей бриллиантиновым пробором коротких светлых волос. — А я Гвендолин. Очень приятно.

***

      Спустя полчаса они сидели в полупустом зрительном зале, на экране которого мелькали кадры, нарисованные мышью-переростком Диснеем, вложившим свой образ и в персонажей. Глядя на ужимки и кривлянья забавного мышонка и его подруги, многие в зале смеялись, но Гвендолин улыбалась лишь изредка, в остальное же время ее лицо было полностью серьезным. Джейсон же вообще не смотрел на полотно, обратив все свое внимание только на спутницу, выглядевшую в несколько раз прекрасней обычного. Казалось, что свет экрана падает только на них двоих, остальных зрителей как будто бы не существовало вокруг. Возможно, только эта пара и олицетворяла Истинную Красоту посреди темного прокуренного зала. — Как тебе фильм? — спросил девушку Джейсон, когда они выходили на улицу. — Я заметил, ты нечасто смеялась, в отличие от остальных. — Я думаю, сам режиссер не хотел, чтобы зрители над этим смеялись, — дрогнувшим голосом ответила Гвендолин. — Он лишь хотел, чтобы мы увидели в героях самих себя. И это должен был быть смех сквозь слезы, как по мне. — Она тихо шмыгнула носом и быстро смахнула кружевным платочком слезу с ресниц.       Молодой человек на это промолчал. Они подошли к остановке, и Гвендолин извлекла из ридикюля сигарету в костяном мундштуке. Джейсон тут же поднес ей зажигалку, сделанную из винтовочного патрона. — О, так ты был на войне? — удивилась девушка, разглядывая зажигалку и вырезанные на ней непонятные инициалы. — Я еще слишком молод для этого, — усмехнулся он. — Скажем так, я воюю совсем на ином фронте. — И на каком же? — осведомилась Гвендолин, делая затяжку и выпуская струйку дыма к горевшему над ними фонарю. Молодой человек снова усмехнулся. — Хочешь это узнать? Тогда пойдем, я тебе кое-что покажу.       Он повел спутницу за угол, в темный и холодный переулок. Окончательно заинтригованная, Гвендолин шла за своим новым знакомым, даже не подозревая чего-то плохого.       Вскоре они оказались в мрачном и грязном тупике, откуда едва проглядывалось небо над головой. Щелкнув зажигалкой, Джейсон осветил выщербленные кирпичные стены домов, лужи нечистот, груду мусора в углу. Гвендолин пришлось зажать нос платком, чтобы не чувствовать ужасного запаха. — Ты только посмотри на это убожество вокруг, — заговорил молодой человек. — Скажи, разве может из такой грязи родиться что-то светлое и чистое, нечто прекрасное, что можно будет назвать Истинной Красотой? — И, как только его спутница отрицательно помотала головой, он улыбнулся: — Может. Еще как может. И ты сейчас своими глазами это увидишь.       Внезапно куча мусора у стены завозилась, что-то хрипло зарычала и поднялась во весь рост, оказавшись средних размеров троллем в лохмотьях. Девушка поняла, что вонь в этом переулке исходила именно от него. — Кто тут шастает? — прорычал тролль, зыркая своими маленькими красными глазами в темноту. — Убирайтесь. Я голоден и зол и за себя не отвечаю. — Интересно… — ничуть не смутившись, протянул Джейсон. — Выходит, ты лег спать без ужина. Может, у тебя денег нет? — Откуда бы им взяться, мистер, — хмыкнул тролль, — когда меня с работы уволили. — Вот оно как! А кем ты работал? — Вышибалой у Эрли, — угрюмо ответил недочеловек. — Как-то один из клиентов, толстый такой свин, налакался в стельку и начал буянить. Ну я схватил его за шкирку да и выкинул вон. А потом оказалось, что это был зять самого сенатора. Ну, меня и выперли.       Говоря все это, тролль постоянно чесался, ковырял длинным кривым ногтем в желтых зубах, а в конце рассказа схватил одну из крыс, с отчаянным писком носившихся вокруг него, запихал в широкую пасть и проглотил не жуя. Гвендолин едва не вывернуло наизнанку от такого зрелища. — Хм, — задумчиво пробормотал Джейсон, — а это идея… Послушай, как тебя зовут? — вновь обратился он к бездомному монстру. — Рудольф, — очищая от шкурки второго грызуна, ответил тот. — Послушай, Рудольф, ты ведь не всегда был таким? Я имею в виду, было время, когда тебе жилось лучше, чем сейчас? — А то как же. — Рудольф даже перестал жевать и уставился на человека умильным взглядом своих поросячьих глазок. — До того, как всю мою семью Охотники в горах переловили, мне ой как сладко жилось… — А ты можешь об этом рассказать поподробнее? — попросил Джейсон, для чего-то засучив рукава и быстрыми движениями разминая пальцы рук. — Расскажу, отчего нет. — Тролль уселся поудобнее, сцепив руки на коленях и, мечтательно глядя в ночное небо, заговорил: — Мы в Скалистых горах жили, аккурат рядом с канадской границей. Вокруг нас одни горы да внизу леса, а больше и нет ничего. Батя мой на промысел ходил, мамка за детьми глядела, так и жили. Братьев и сестер у меня семеро было, я самый старший. Как вспомню, что их нет уже… — Ясно. Ты продолжай, Рудольф, рассказывай, как вы жили, — зачем-то поторопил Джейсон. — А что тут говорить? Жили хорошо. Мамка на ужин похлебку из козлиных ног варила, я ее шибко любил. Как поем, так в брюхе сразу хорошо, не как сейчас. А еще перед сном мне мамка сказки говорила, я под них так сладко засыпал. Про замки там, про принцесс разных…       На глазах Рудольфа выступили горькие слезы воспоминаний. В тот же миг Джейсон вскинул правую руку, направив ее ладонью на голову бывшего вышибалы. Глаза того внезапно остекленели, лицо приняло бессмысленное выражение, а вслед за тем какая-то странная темная сущность отделилась от его тела и взмыла вверх, обретя форму черного облака. Гвендолин наблюдала за этим с изумлением. — Так ты ловец душ?.. — наконец восхищенно вымолвила она, переводя взгляд на молодого человека. — Да, но не простой, — кивнул он. — Я вытягиваю из живых существ не просто души, а всю их сущность целиком, причем делаю это в момент их пребывания в настоящей эйфории. А теперь смотри. — Он резко сжал руку в кулак, приблизив ее к груди, и тут же сущность тролля, обратившись в лепестки роз, осыпалась вниз и легла ожерельем на грудь девушки. Сам Рудольф постоял неподвижно еще пару секунд, а потом грузно рухнул вниз лицом. — Из этого вытянуть почти ничего не удалось, — равнодушно отвернувшись от пустого тела, проговорил Джейсон. — Оно и понятно — в такой тупой маленькой башке нет места Истинной Красоте. Но истинно счастливые, бывает, отдают мне цветов на целый акр, а то и больше. Тебе нравится?       Гвендолин с восхищением смотрела на ожерелье из лепестков, так удачно гармонировавшее с ее платьем и волосами. Их благоухание и красота попросту заставляли забыть о несовершенствах кругом. — Да… — с восторгом прошептала девушка. — И ты превратишь этот город в Истинную Красоту? — Если ты мне поможешь — с удовольствием, — улыбнулся молодой человек. — В тебе я вижу бесспорные задатки этой самой Красоты, а значит, ты станешь моей главной музой и помощницей в этом деле. — Я согласна! — выкрикнула она, порывисто схватив своего спутника за руку. — Очистим же вместе этот город от грязи и забот!       И, держась за руки, они вместе выбежали из переулка на ярко освещенную улицу. Взошедшая над тупиком луна выхватила из темноты все те же лужи нечистот, метавшихся по углам крыс и огромную тушу тролля, занявшую собой добрую половину переулка.