Lost and found

Выздоровление не было тяжёлым, но лёгким его тоже Дирк бы не назвал. К счастью, раны были не опасные: ни лёгкие, ни крупные сосуды не пострадали, состояние Дирка не было критическим, и в больнице он провёл всего неделю. Дня три он в основном спал на обезболивающих и успокоительных, а потом почти все лекарства отменили, и он почти перестал спать, так как мысли о случившемся не давали ему покоя. Он вспоминал всё, что случилось за ту неделю, пока они с Тоддом расследовали дело Патрика Спринга. Он задумчиво ел больничную еду, ходил на перевязку, смотрел в окно и видел прогуливающихся по дорожкам и сидящих на скамейках больных в халатах и спортивных костюмах, и пришедших к ним посетителей в городской одежде. Они разговаривали, обнимались, показывали друг другу фотографии на телефонах, смеялись. Прижавшись лбом к прохладному стеклу, Дирк грустно усмехнулся. Две недели назад он был одинок, и его это устраивало. Неделю назад у него был друг, и его это более чем устраивало. Теперь он снова одинок. Только это было иначе. Теперь он знал, насколько хорошо может быть вместе с кем-то. Обсуждать, разгадывать, спорить, торопиться, есть пиццу, ездить на машине, слушать музыку. Наверное, было бы так же классно ходить в кино, путешествовать, готовить еду, украшать ёлку. Этого он так и не узнал, впрочем. Не стоит расстраиваться. Было много хорошего, и жизнь не кончилась. Он будет верить, что всё это еще возможно в будущем. Просто не с Тоддом. Не стоит так расстраиваться. На подоконник всё же упали две слезы. Можно сколько угодно утешать себя, но так или иначе, придётся признать — после того, как Тодд перестал с ним общаться, в жизни Дирка образовалась огромная дыра. И это она болела и не давала покоя, а не два небольших отверстия в его плече. Они поболят и заживут быстро. Он вытер щёки ладонью здоровой руки. В коридоре послышался шум, приближались два женских голоса. Дирк расслышал: — … Не хочет — значит, захочет, спит — ничего, придется проснуться, дайте пройти, я его сестра! — он узнал этот голос, это была Аманда Бротцман. Она решительно ворвалась в палату, ей вслед в открытую дверь донёсся голос медсестры: Дирк, к вам посетитель! — а Аманда уже с размаху обхватила Дирка обеими руками, от чего он зашипел. Она скорчила болезненную гримасу: — Дирк, я забыла, прости! Очень больно? — Больно, но уже проходит, — он обнял её здоровой рукой, и на этот раз она уже очень осторожно обняла его в ответ и прижалась к нему. Они сели на край высокой больничной кровати. Аманда взахлёб рассказывала, как они с Роуди примчались на своем вэне к дому Спринга и побили там кучу народу из людей машины, как ей больше не страшен парарибулит, и она спокойно может пойти с Роуди куда угодно, потому что любой из ребят может снять приступ, едва он начнётся. Что в больницу Дирка привёз Эстевез и уладил все формальности. Что выглядел Дирк ужасно, и они с Фарой боялись, что он умрёт. Вскоре она начала прощаться, так как ребята стояли на углу неподалёку, и на вечер у них были какие-то совместные планы. Дирк опасался безумной троицы, но не мог не признать, что в тот день, когда произошла развязка дела Спринга, без них бы всё пропало. Напоследок Аманда спросила: — Как дела у моего дебильного братца? Каждый день к тебе приходит? Боялась тут на него наткнуться. Видимо, у Дирка сделалось такое беспомощное выражение лица, что Аманда без слов поняла его ответ. — Нет? Нет? Он не навещает тебя? Да что у него в голове вообще? — Аманда, у него есть причина не хотеть общаться со мной. — Не сомневаюсь, что мой брат всегда найдет причины и оправдания, чтобы портить жизнь себе и тем, кому хватило неосторожности оказаться рядом! — она порывисто подошла к Дирку, но вовремя остановилась, вспомнив про заживающее плечо, поцеловала его в щёку. — Выздоравливай, ты замечательный, ты же знаешь? — и так же стремительно ушла прочь. Ночью город затихал. По дороге лишь изредка проезжали машины. Дирк снова стоял у окна. Он вспомнил самые безмятежные и приятные дни с Тоддом — те два дня, когда они искали свой клад — закопанные по-отдельности и тщательно упакованные части машины времени. Тогда Тодд впервые сказал, что он его друг. И Дирк подумал: это всё же случилось. Тогда Тодд рассказал Дирку правду о себе, о том, как обманывал всех несколько лет. Дирк видел, как страшно было Тодду признаваться в этом. Как будто это что-то изменит. Как будто узнав это, Дирк мог бы взять и уйти, и больше никогда не захотеть общаться с Тоддом. Может быть, у Тодда тоже никогда не было друга? Поэтому он и не верил, что Дирк останется с ним, если узнает о нём всю правду. Может быть, никто никогда и не хотел дружить с Тоддом по-настоящему. Пока не появился он, Дирк. Дирк бы оставался другом Тодду долго. Много лет. Может быть, всегда. Но Тодд его простить не смог. Когда ночевали в джипе, они, не сговариваясь, протянули друг другу руки, и так и засыпали, держа друг друга за руки. Это всё было. Интересно, вспоминает ли это Тодд? Лучше не думать об этом. Да ладно, Дирк знал, что так будет. Ведь он помнил, как они столкнулись в гостинице, как для него всё началось именно с той встречи. И на ней же закончилось — потому что тогда Тодд и узнал, что Дирк рассказал ему не всю правду. Он даже размышлял, не получится ли переиграть. Избежать этой встречи, исправить всё — в том числе и причину для ссоры, для обиды. Для разрыва. Но переиграть не получилось. «Дирк, ты просто монстр. Ты разрушил мою жизнь, лишь бы завести друга. Ты заслуживаешь быть один. Когда всё закончится, знать о тебе не желаю». Дирк стиснул зубы. Отчасти это была правда. Увы. Но неужели их дружба этого не стоила? Ладно. Они сделали главное. Они разгадали дело, они спасли Лидию. Ведь это важнее? Почему же так больно. Накануне выписки он написал смс Тодду. «Тодд, со мной всё хорошо, завтра я выписываюсь. Спасибо, что спас меня. Спасибо, что помог раскрыть дело. Дирк.» Потом написал ещё одно: «Ты был хорошим другом. Я мечтал о таком. Мне очень жаль». Потом он писал ещё, стирал, снова писал, но так больше ничего и не отправил. Странная традиция — вывозить из больницы выписывающихся в кресле на колесах. Он бы с удовольствием погонял по больничным коридорам на катающемся кресле, но это было запрещено правилами больницы. Так что его довезли до выхода, слушая его болтовню о раскрытом деле, и он простился с терпеливым медбратом. Дирк улыбнулся. Светило вечернее солнце. Было не жарко и не холодно, как раз так, как он любил. Снова здравствуй, Мир, подумал он, и сказал сам себе вполголоса: — Ну что ж, вот я снова здесь. — Где здесь? — Тодд? Да, Тодд. Не стоит надеяться, что… что… просто не стоит надеяться. — Ты пришёл…, но дело кончилось. Ты что-то хочешь? Я ведь не могу тебе помочь… — Мне не нужна помощь, — Тодд улыбался смущённо и неловко. Он открыл свой рюкзак и достал жёлтую куртку Дирка. Ту самую, в которой Дирк был, когда впервые залез в окно к Тодду. Ту, в которой Тодд его впервые увидел. Дирк растерянно взял ее. Тодд пришёл. Скорей бы он сказал, зачем он пришёл, потому что Дирк изо всех сил старался не надеяться. Следом за курткой Тодд достал тёмную фуболку с надписью «Мексиканские похороны». Вручил её Дирку. — Слушай, прости…, но я не понимаю, почему ты здесь. Зачем ты пришёл, — Дирк с ужасом понял, что он всё же надеется, и что ещё раз эту боль перенести он не готов. Ему хотелось зажмуриться и закрыть лицо руками в ожидании ответа. Это было мучительно. — Потому что я твой друг, — ответил Тодд. Звон в ушах, жар по всему телу… Тодд продолжал говорить что-то ещё, но это Дирк уже едва слышал. Тодд всё-таки его простил. Тодд… У Дирка на языке одновременно вертелся десяток фраз, в которых мелькали такие слова, как счастлив, боялся, плакал, мечтал, хотел больше всего на свете, люблю, навсегда и как ты мог. Он вдохнул, выдохнул, опустил голову, увидел футболку, которую Тодд, его Тодд, ему подарил, и сказал какую-то глупость про группу, думая, что сейчас нужно шагнуть к Тодду и обнять его, обнять изо всех сил, и пусть болит плечо, всё остальное — пустяки по сравнению с тем, что они с Тоддом снова будут вместе, и больше их ничто не заставит расстаться. Но Тодд уже куда-то устремился, ох, он же сказал, что у них встреча в кафе с Фарой. Они поймали машину, чтобы доехать до кафе. Да, в машине они молчали и держались за руки, переплетя пальцы, и этого было безумно мало. Дирк улыбался и ничего не мог с собой поделать, а сердце у него колотилось так, что Тодд непременно должен был слышать этот звук. Время от времени они смотрели друг на друга, и Дирк видел, что Тодд тоже постоянно улыбается, и его синие глаза были совершенно сумасшедшие. Дирк подумал, что у него самого, должно быть, такие же. Фара встала из-за столика, радостно поприветствовала Дирка и Тодда. Дирк извинился, сказал, что ему нужна ещё пара минут, ну максимум пять, чтобы переодеться, а то он прямо из больницы. Схватил за руку Тодда, и они удалились в туалет. Фара подняла бровь, понимающе посмотрела им вслед и улыбнулась. — Поможешь мне? — Дирк втащил Тодда за руку за собой в кабинку и запер дверь. Он повесил на крючок жёлтую куртку, зацепил сверху футболку, захлопнул крышку унитаза. Тодд молча смотрел на него, и его всегда светлые глаза выглядели темнее обычного от затопивших радужку зрачков. Дирку внезапно стало легко и весело. Он расстегнул молнию кофты, снял рукав с больной руки, как попало сдёрнул со здоровой, бросил назад на крышку унитаза, улыбнулся Тодду, вытягивая белую футболку из джинсов, шагнул ближе к Тодду, протягивая ему край футболки: — Сам не справлюсь, — Тодд потянул вверх футболку, Дирк поднял руки (было больно, но не очень), Тодд стянул футболку с его головы, Дирк здоровой рукой снял её до конца и бросил на кофту, а Тодд уже стоял вплотную, и его руки скользили по спине Дирка, притягивали его к себе, и Дирк обнял его в ответ, склонился к нему и прошептал, почти касаясь его губ: — Правда, Фара ждёт… — Пять минут, — и Тодд ещё чуточку привстал на цыпочки, чтобы наконец добраться до губ Дирка. Минут через семь они сели за стол. Рядом, вплотную. Кусая губы, чтобы не смеяться. Дико голодные. Прижавшись коленями под столом и локтями на столе. Каждый раз, когда они смотрели друг на друга, они начинали безудержно улыбаться. Дирк был в тёмной футболке, которую ему подарил его Тодд, и в любимой жёлтой куртке. Он был доволен. Очень-очень доволен. Пожалуй, он был счастлив. Все было прекрасно. Они ели, обсуждали детективное агентство, Дирк шутил, Дирк косился на Тодда и чувствовал его рядом, буквально физически ощущал его присутствие, и получал сплошное удовольствие от этого. Два обычных парня делают обычные вещи, да. Тодд сиял ему в ответ. Дирк предложил Тодду прислушаться к Миру, закрыть глаза и сосредоточиться. Тодд прикрыл глаза на пару секунд, искоса посмотрел на Дирка и сообщил, что пойдет в туалет. Дирк проводил его глазами, улыбнулся Фаре, сказал: — Фара, подождёшь тут минутку? Я сейчас, — и скрылся вслед за Тоддом. Фара засмеялась и сказала сама себе: — Эти двое… Они всё сделают друг для друга. Всё сделают, да. Что бы ни случилось. И я думаю, мы это ещё увидим. Она пробормотала что-то ещё, но разобрать это было уже невозможно.