Бюро "добрых услуг".

Ты лишаешь меня чувства такта. Ты чувствуешь, как я сегодня растворяюсь в тебе? Благодаря тебе сегодня я рожусь заново, Потому что нахожу в тебе то, что мне нужно. (с) Oomph - Such Mich Find Mich. Первым в темное помещение погребальной конторы бесстрашно шагнул Себастьян Михаэлис, прикрывая собой своего маленького господина. На всякий пожарный. Хотя дворецкий не думал, что Жнец решит атаковать сейчас. Он не кинулся на демона в Велмарте, осмеяв вместо драки, не нападёт и теперь, в ночном уединении, которое они с графом нарушили. Всё было так знакомо и не знакомо. Интерьер бюро значительно изменился – ни одного гроба на горизонте, только тишина и огонёк экрана ноутбука на прилавке – подлинный светильник современности. Демоны отлично видят и во мраке, не то что в этих сумерках, но осмотреться в лавке основательно Себастьяну и следовавшему за слугой Сиэлю не дали. На дальней стене, у арочного проёма, щёлкнул выключатель, и центральный зал конторы озарился ярким светом. Оба гостя невольно заморгали, щурясь. Сиэль, кажется, ещё и выругался. — Так-так! Кого я вижу! — раздался голос хозяина конторы, с присущими ему смешливыми и глубокими нотками. Иронично, колко, не обращая внимания на произнесённые «юным» Фантомхайвом ругательства. Мальчик вздрогнул, а говоривший если и был удивлён, завидев графа собственной персоной, то умело скрыл это за смешками, такими же нелепыми, как и в старые добрые времена. — Я знал, что твой хозяин, — на этот раз, Гробовщик обращался уже к дворецкому, всё ещё закрывающему господина, — почтит старика своим присутствием! Но я не предполагал, что так скоро, — неужели Себастьян ошибся, думая, что Жнец не знает о том, что приключилось с Сиэлем в доме Транси? А если так, то для чего Гробовщик морочил дворецкому голову в «Асде»? Вполне правдоподобно ведь морочил. Или всё же демон прав – на самом деле, это лишь умелая импровизация? — Это так мило с его стороны! Особенно, — напомнил, — после всего того, что между нами было! — Да как ты смеешь! — зубоскальство синигами достигло цели. «Цепной пёс» обозлился, оттолкнув своего слугу в сторону, дабы тот не стоял на пути. Простая партия, сыгранная Жнецом на гордости, и вот он Сиэль. Надо же, как умело порок извлекли на поверхность! Можно сказать, играючи. Синие глаза – оттенок, доставшаяся графу по наследству, угрожающе сверкнули. Упорство и решительность – всё то, что любил дворецкий в своём лорде. Всё то, что помнил Ангел Смерти, наблюдая за поколениями семейства Фантомхайв. Похожие глаза были у Клодии. Да-да! Совершенно верно! Именно этот удивительный цвет, так прочно врезавшийся в душу… — Ты чуть не убил нас на борту «Кампании» и сбежал, а теперь снова заявился в город? Зачем? Я это просто так не оставлю! — Но ведь не убил же, — захихикал Легендарный, разглядывая гостей и пропуская предыдущие вопросы мимо ушей. Позволяя «посетителям» рассмотреть себя в ответ. — С чем пожаловали? На чашечку полуночного чая? — ещё одно озвученное воспоминание, которое граф предпочёл бы забыть раз и навсегда. — Или себя показать, — Гробовщик приветливо махнул рукавом серой толстовки в сторону нарядно одетого мальчика, — и на меня посмотреть? — последнее прозвучало даже игриво, и уместнее было бы из уст Грелля Сатклиффа, нежели из уст Легендарного. — Я люблю гостей! — демонстративно принюхался, скалясь. — Даже если это два беса! Вижу, вы тщательно подбирали наряд, как на праздник собирались! Я та-а-ак польщён! — Ты отвратителен, — процедил Сиэль, осознавая, что загадка его долголетия раскрыта. Уж слишком много лишних эмоций он продемонстрировал врагу, выдавая себя с потрохами. Чего доброго, Гробовщик решит, что его на самом деле рады видеть. — «Этого допустить нельзя! Но что с этим сумасшедшим отступником не так? Всё те же волосы, спускающиеся до середины спины… Пусть они сделались чуть короче, но всё же, перепутать невозможно. И неизменные замашки клоуна-дегенерата,» — заключил мрачно. — «Но чего-то явно не хватает? Чего именно?» — граф пытливо изучал знакомую фигуру, по-прежнему торчащую у выключателя в обманчиво расслабленной позе. Ухмыляющуюся из-под белых волос. Так Легендарный ухмылялся мальчику ещё тогда, когда Сиэлю действительно было тринадцать, и он стоял у могилы Мэри Келли*. В тот траурный день, они с Себастьяном пришли, чтобы попрощаться – отдать последний долг той женщине. Их сопровождал Гробовщик. Показывал, где похоронена бедняжка. Тогда Жнец сжимал в руках букет белых лилий**... Какое было у синигами лицо в тот момент? Ведь Сиэль впервые видел Легендарного так близко и при свете дня. Да, когда седовласый тряс его как липку перед лицом дворецкого, приговаривая, как наставление о долге и ответственности, граничащее с неведомо откуда взявшейся злостью, что цепь Виктории рано или поздно оторвёт мальчишке голову. Неужели Гробовщик тогда действительно не сдержался, слушая самонадеянные рассуждения юнца? Ах, как граф был глуп в те годы, упустив из вида жизнь Мэри Келли, думая, что хоть как-то загладит свою вину перед ней, заплатив за её похороны. Даже смешно. Действительно смешно и грустно! «Цепной пёс» Её Величества просто стоял в стороне, не испытывая ни малейших угрызений совести, думая лишь о выполнении своих обязанностей перед Королевой. Даже многим позже, когда Легендарный завещал беречь свою душу, Сиэль не прислушался к Жнецу. — «Что это было тогда? Искренность, на которую я не рассчитывал, или забота?» — подумал Фантомхайв, наконец, осознавая, чего же не так не хватает в синигами. — Где твои шрамы? — в отместку за предыдущие шпильки Гробовщика, спросил Сиэль. — Мистическое избавление! — засмеялся Жнец, театрально разводя руками. — Просто чудо какое-то! Вы не поверите! — Он носит амулеты, — вмешался Себастьян. — Я чувствую чёрную магию. — Магию? — эхом повторил граф, оборачиваясь через плечо к слуге. — Я не верю в магию, — на это заявление, Легендарный уже никак не мог сдержать хохота. Оно, вкупе со скептическим лицом паренька, произвело на седовласого неизгладимое впечатление. — Однако! Вы всегда умели поднять мне настроение, — отсмеявшись, выдавил из себя Гробовщик. — Это решительно что-то новенькое. Вы не верите в чёрную магию, а между тем, сами – демон, который ведёт уморительную беседу с синигами. Если этот момент можно было бы увековечить, я повесил бы его на стенку. Но будет вам, — веселье неожиданно сошло на нет. Впрочем, и началось точно так же. Седовласый посерьёзнел, близоруко щуря зелёные глаза на гостей. — Будь по-вашему, граф. Но только для вас и эксклюзивно в эту ночь. Себастьян, хотите увидеть маленькое шоу? — потянулся к воротнику толстовки, стаскивая с шеи серебряную цепочку с амулетом, в виде головы Анубиса – древнеегипетского бога-проводника душ в загробный мир.— Раз так я вам больше нравлюсь… Полыхнуло могильной зеленью. Страшной, ритуально-холодной. А после, молниеносно, подобно росчеркам пера по белой бумаге, отвратительные рубцы на теле Жнеца заняли своё прежнее место. Будто и не были скрыты магической завесой, а сам он оказался подле Фантомхайва. Близко так… стоит лишь руку протянуть и коснёшься. Стал ли Ангел Смерти иным, или это просто смелое предположение Сиэля? Юноша был обескуражен. — Мои шрамы дарят мне слишком много воспоминаний, как и вам, — пояснил синигами, не позволяя графу отступить. — Я тоже предпочитаю быть от них свободен. Это помогает думать, оказывается. — Это просто самообман! — фыркнул мальчик, всё ещё не верящий в увиденное. Пусть, пусть факт штука упрямая. Но не такой же! Так чем крыть? — Ты всё равно знаешь об их существовании. По факту они никуда не делись. В чём смысл? — Смысл? — Легендарный склонил голову на бок, позволяя длинным волосам рассыпаться по плечам белой волной. — Он не всегда он должен быть. Себя принять можно любым и быть самодостаточным при этом. Но примет ли общество, — ткнул указательным пальцем в грудь мальчика — нас… Это уже совсем другой вопрос. К тому же, — на этот раз полуулыбка была сдержанной, даже несколько печальной. Легендарный наверняка читал газеты и знал, что таблоиды говорят о наследнике корпорации «Фантом»,— мы оба заложники времени. Так к чему сантименты и призраки прошлого? Нужно жить настоящим. — Зачем ты вернулся? — хмурясь, дворецкий повторил вопрос Сиэля. Голос Себастьяна звучал холодно, но не равнодушно. Маски были сброшены. Излишняя учтивость не нужна, она только мешает. Синигами видел насквозь бесов с их помыслами и устремлениями, а те пытались разгадать его. — Да как обычно, — тон Жнеца внезапно оказался будничным, приглушенным. Так, наверняка, директор бюро беседовал со своими покупателями сто пятьдесят-двести лет назад, обсуждая заказы. — Жить, работать. Хе-хе-хе! Может, и вам полезным оказаться. Помните, граф, наше с вами сотрудничество бывало продуктивным. — специально ведь Михаэлиса проигнорировал, обращаясь только к мальчику и намекая демону, что он всего лишь слуга. — «Сукин сын!» — очень однозначная мысль для дворецкого. Так и не произнесённая, но верная. — Что ты хочешь этим сказать? — Сиэль вновь открывается, оказываясь таким беззащитным в удивлении. — То и значит. Не станем устраивать свару, — кивает Гробовщик. — Я даже знаю, что вам будет интересно не менее, нежели мне самому. — Что же? — граф хоть и сбит с толку, но заинтересован. Синигами знает, чем зацепить внимание «Цепного пса». Всегда знает. Откуда только? Неужто так хорошо изучил привычки Фантомхайва? — Милый мой мальчик! Могу я называть вас так? Для меня вы всё ещё ребёнок… даже через триста лет будете им. Скажите, любите ли вы «пирожки» с капустой? ______________________________________________________ *- также известна как «Мэри Жанет» Келли, «Белая Эмма», «Рыжая» и «Чёрная Мэри» — по общим предположениям, пятая и последняя жертва Джека Потрошителя, убивавшего и увечившего проституток в районе Уайтчепела с конца августа по начало ноября 1888. ** - события конца 1 сезона, 6 серии. (Прим. консультанта) – в погребальной традиционной флористике, белая лилия обозначает нравственную чистоту. Что к проститутке, разумеется, неприменимо и выглядит странным, на первый взгляд, только если это не указание о том, что нельзя терять веру в то, что рано лили поздно, согласно религиозной тематике – всех ждёт жизнь вечная, какими бы людьми они не были, если грехи их искуплены. Проще говоря, лилия – это универсальный символ трансформации сквозь жизнь и смерть в возрождение. Обозначение восстановления непорочности души в смерти. Чаще всего используют белые, оранжевые, желтые и розовые цветы. Наибольшей популярностью пользуются азиатские лилии, а также лилии кала.