Бюро "добрых услуг".

Зря ты думаешь о смерти Я хочу найти письмо в пустом конверте И прочесть тебе… (с) Сплин Би2 – Героин. Даниэлла приехала домой поздно. Прошмыгнула бесшумной тенью вверх по лестнице, мимо дядюшки Эрика и тёти Розы, которые смотрели телевизор в гостиной. Очередное нелепое шоу, не несущее смысловой нагрузки, но дающее мозгам отдохнуть. Тупо, забавно – думать не обязательно. В тайне девушка жалела своего дядю, которому выдался, так же как и ей, совсем не простой денёк. Как же… Разговор с этим эксцентричным молодым человеком, Адрианом Андерсоном, не мог быть простым. Она не думала, что дяде он дался легко. У юноши был совсем не юношеский напор и взгляд, способный заставить прирасти ноги к полу. Даниэлла просто-напросто обманулась его внешностью, о чём уже не раз пожалела, да и не раз оправдала его грубость для самой себя, выискивая причины той или иной колкости. Впрочем, попытка притереться характерами потерпела полное фиаско. — «Именно о таких людях, кажется, говорят, что у них стальной стержень внутри?» — подумала, захлопывая дверь своей спаленки. Старый особняк. Тут прошло её детство и юность. Такие знакомые стены и обстановка. Небогатый дом, но с претензией на достаток. В условиях жесткой конкуренции среди похоронщиков и агентств, их семейное дело всегда оставалось на плаву, и только сейчас мисс О‘Конелл начала понимать, каким образом всё это достигалось. Дядя, как глава ассоциации, изворачивался и душил конкурентов всеми способами. Хитро и расчётливо, прячась за маской благожелательности и участия. Но она не могла бы его обвинить в чём-то. Всё для семьи. Вопрос конкуренции, он как вопрос выживания в окружающей среде. Или ты, или тебя. — «И сомнительно, чтобы этот мистер Андерсон был агнцем божьим. Скорее уж он – хищник,» — наморщила нос Даниэлла, падая на кровать – девичью, застеленную очаровательным шёлковым покрывалом, поверх которого красовалась масса цветастых подушек. — Как не думать ни о чём и перестать себя накручивать? — спросила она у тишины. Тишина не ответила. Конечно же, не ответила. Одиночество мисс О‘Конелл претило. Она с трудом переносила его, оттого и говорила сама с собой. А теперь, для полного счастья, не могла еще и выкинуть из головы события отвратительного дня. Слава всем богам, минувшего. И седовласого этого субъекта – директора бюро. Она снова о нём размышляла. Вернее, о его словах. Вдруг, он действительно что-то о ней знает? Слишком странно уж себя повёл… — «А как проверить? Хотя… отношения с ним мы вроде бы и выяснили. Даже на миг отлегло. Но откуда снова такой гадливый осадочек? Как песок на зубах. Скрипит и мешает. Откуда? Спросить хозяина конторы,» — девушка поймала себя на мысли, что избегает называть мужчину по имени, — «а вдруг посмеётся? Оказаться перед этим самодовольным типом в ещё более глупом положении я не хочу». — «А чего хочешь?» — внутренний голос, будь он неладен! Знает, когда подколоть незадачливую шатенку. Уж лучше в душ сбежать от всех этих странных мыслей о странном человеке, расслабиться под упругими струями тёплой воды и морально подготовиться к завтрашнему рабочему дню. А что этот день принесёт и вовсе неизвестно. — «Но разве может быть ещё хуже?» — всё же внутренний диалог с самой собой начат, а рабочая одежда – юбка карандаш и белая блузка – аккуратно сложены в шкаф. Шлепает босыми ногами по паркету, оставшись в одном нижнем белье, весьма целомудренном и простом, из голубого хлопка. Кого ей соблазнять в бюро? Покойников? Или вышеупомянутого директора? Даниэллу и так оторопь берёт каждый раз от его замечаний. Она никогда не подумала бы о нём, как о мужчине. — «Подумала-подумала!» — напоминает сама себе про тот единственный раз. Ведь тогда он и правда показался ей симпатичным. — «С лица ведь не воду пить. Да? Ах, как обманчива внешность. В самой прекрасной оболочке может скрываться откровенный мерзавец или наоборот. Кто же он? Циничный прагматик и козёл, или это просто способ отгородиться?» — последние детали одежды сброшены на чёрный кафель ванной комнаты. Шаг, и душевая кабина закрывается за девушкой, а горячие струи, вопреки желаниям, не приносят её мыслям успокоения. Она слишком озадачена и расстроена. Это «смыть» не так просто, как кажется. Устала ли? Однозначно – нет. Не так уж, мистер Андерсон её работой загрузил. Скорее морально измотана. Как мало, оказывается ей нужно, чтобы получить потрясение и быть униженной. Просто он заведомо знал, на что давить. Прошёлся по профпригодности и закончил родителями. — «Негодяй, однозначно. Вот самое точное определение!» А вода бежит по обнаженному телу деликатно-ласково, почти гладит стройные бёдра и округлые груди. Бегут и слёзы из серо-стальных глаз. Не такая уж она и сильная, какой кажется. Ей необходимо выплакаться, не держать всё минувшее в себе. — В самом деле, как маленькая… — «Он тебя обидел,» — подсказывает уязвлённая гордость. — «А ведь ты не сделала ему ничего плохого. Не знала… Вот только незнание не освобождает от ответственности,» — последнее звучит в мозгу с ехидцей. Наверное, так бы подметил Гробовщик, если бы мог. — Почему он седой, раз не старик? — вопрос, озвученный невпопад, и мисс О‘Конелл теряется в догадках, вспоминая длинные серовато-белые волосы, а так же массу теорий о том, как такое может происходить с людьми, испытавшими сильное потрясение в прошлом, или же страх. И почему это успокаивает? Может быть оттого, что автоматически переключает на иные вопросы бытия, нежели собственное самолюбие? Её воспитали альтруисткой. Однако, Даниэлла впервые за долгое время жалеет именно себя, а не кого-то постороннего. Раньше-то случая не выпадало разрыдаться. Раньше-то были чужие проблемы на первом месте. Дела семьи, дела родителей, дела бывшего бойфрэнда и подруг. — «Крис… Ах, да. Крис. Такой хороший и обаятельный молодой человек, в один прекрасный день сообщивший о том, что я найду себе кого-то получше. Девять лет отношений коту под хвост. А ведь мы даже не съехались. Хоть и планировали. Это были одни слова и обещания,» — ещё и разрушенные мечты в довесок, чтобы уж наверняка себя стало жальче. Обыденные бытовые проблемы. Малодушные, человеческие, если оглянуться и посмотреть. Точно уж не мирового масштаба и не смертельные. Но всё один к одному. Словно снежный ком. Рыдания душат, и девушка опускается на дно душевой кабины. — Пусть так... не важно. Часом позже Даниэлла спряталась под одеяло, устроившись в тепле. Такая поза, кажется, зовётся позой «эмбриона» и сообщает о том, что человек нуждается в защите и поддержке? — «Всё может быть,» — поджала колени к груди, прикрыв глаза. Ночь скоро возьмёт своё, погрузив мисс О‘Конелл в глубокий сон. Тревожный, но это как водится. Когда она в последний раз спала без забот? И пожаловалась бы – «всё дерьмово», да некому. Подруги точно не оценят, выдав неизменное: «Хватит думать о Крисе, найди себе другого парня!». Видно, считают, глупые, что это решит хоть одну проблему. Не решит. Ах, если бы знать удручённой красавице, что и объект – катализатор её негодования о ней тоже думал, прежде чем пожаловал граф Фантомхайв, то девушка обязательно пришла бы в замешательство. Но причину обязательно бы спросила. Пытаясь докопаться до истины. Даниэлла О‘Конелл не пустое место и не цыплёнок, которого можно заклевать. Она тоже может быть пытливой и огрызаться. — «Просто Гробовщик об этом ещё не знает,» — решает шатенка для себя и действительно соскальзывает в небытие, с ужасной мыслью о том, что наревевшись, утром будет похожа на китайского пчеловода, покусанного своими же пчёлами. — «Вот уж посмеётся…»