Бюро "добрых услуг".

Я искал своё место по следам на снегу, Но я понял, что больше так жить не могу. И я видел полмира, мне две тысячи лет, И на стыках путей - не один километр. (с) Сурганова и Оркестр – Корабли. Облачаясь в синие джинсы и чёрную толстовку, Даниэлла храбрилась. Храбрилась ехать этим утром на работу. Как показывала практика дядиного кооператива – праздники всегда самая горячая пора. Какими бы они ни были. От Нового года, до Хеллоуина. Ведь если разобраться, то Хеллоуин тоже своеобразный Новый год, уходящий корнями в древнюю языческую традицию. Праздник свободы, разгула нечистой силы, веры в духов. Ночь, когда врата между мирами открыты. Так раньше встречали и чествовали зиму. Девушка где-то об этом читала в своё время, но где именно вспомнить сейчас не могла. — Бывает же, — тряхнула каштановой чёлкой, остановившись у круглого зеркала в ванной. Но нежелание быть в бюро вызывал вовсе не Хеллоуин и обилие забот, а хозяин погребальной конторы. Как же он чертовски был прав, говоря о том, что ей работать с ним, в свете минувших событий, будет более неприятно, чем ему с ней. Опять, будто в грязи изваляли. — Ну и ну, — а ещё вспомнилось вчерашнее самой себе обещание, не поддаваться и всё вытерпеть. Проявить характер и силу воли. Оттого мисс О‘Конелл и нахмурилась, глядя на своё бледное припухшее личико в отражении. — Действительно, пчёлы покусали… — остаётся только вздохнуть и попытаться исправить ситуацию холодной водой. Всё равно этот «стервец» не упустит случая поиздеваться. Сказано – сделано, и скатертью дорожка из под родной крыши отчего дома, под крышу нежеланную, чуждую, где веет сыростью. Все старые постройки Лондона такие или только обиталище Гробовщика? Или это не сырость вовсе, а внутренний раздрай Даниэллы? Так или иначе, на работе девушка была вовремя. Припарковалась напротив конторы, на полупустом паркинге, заперла свой многострадальный «Фиат», ругая заедающий замок. — «В любом случае,» — обернулась на вишнёвый автомобиль, — «воровать там совершенно нечего». — Жаль, утренний воздух ещё совсем не прогрет, но день мнится солнечным, хоть и пар клубиться при дыхании. Пусть так. Хочется в тёплых лучах согреться, как в детстве, собирая жёлтую листву. Юная пора у мисс О‘Конелл была весьма замечательной, хоть и не ладились отношения с одноклассниками. Плевать на них! Это совсем не важно, когда рядом любящие родители. Ах, как весело было ходить ряженой вместе с матушкой в Хеллоуин за конфетами! Чудно просто… — «Сейчас дети тоже так делают,» — припомнила, совсем не заметив, как приблизилась к массивной двери, под фиолетовой вывеской похоронной ассоциации. — «Вот бы вернуть те деньки, которые мы тогда не ценили, потому что не понимали их значения!» — грустно и трогательно. Как не улыбнуться таким мыслям и воспоминаниям? Это лучше, чем порог переступать с кислой миною. — Доброе утро, сэр, — поздоровалась Даниэлла, обращаясь, к стоящему спиной к помощнице хозяину бюро. Сегодня он был в синей рубашке, отлично сидящей по фигуре, и чёрных джинсах. Вот только длинные пряди серебристых волос были распущены, а не собраны в низкий хвост, как вчера. Очевидно, на утренние заботы ему времени не хватило, ибо часом раньше прибыла машина с готовыми образцами товара – витринными гробами, и теперь седовласый был занят тем, что расставлял оные по периметру центрального зала, для наглядной демонстрации возможным заказчикам. — Угу, доброе, — мужчина уделил внимания девушке не более чем назойливой мухе. Скорее отмахнулся, нежели правила хорошего тона проявил, любуясь на стоящий у стены, большой чёрный гроб, отделанный посеребрённой фурнитурой, впрочем, вполне изысканно. Дизайн всегда возможно согласовать с мастером и изменить. Как говориться – любой каприз за ваши деньги. — Не забыли за ночь, — хихикнул, всё ещё не обращая внимания на помощницу, — как вносить новый товар в реестр? — Нет, сэр, — эту колкость мисс О‘Конелл пропустила мимо ушей, намереваясь пройти к своему рабочему месту, а именно за торговую стойку, но, когда директор бюро обернулся на неё, замерла на месте, уставившись на своего нанимателя во всё глаза. — Что? — Гробовщик знал, на что смотрит девушка, оттого ухмыльнулся ещё гаже, вопросительно приподняв седые брови. — Н-нет, ничего, — помощница отрицательно мотнула головой, отводя взгляд от лица мужчины. Красивого молодого лица, которое сейчас пересекал узкий и, судя по всему, очень старый шрам. Хорошо, что удивление быстро отступило и Даниэлла смогла мыслить ясно. — Я вам разонравился? — подошёл к прилавку, за который юркнула незадачливая мисс О‘Конелл, пытающаяся теперь изобразить бурную деятельность с «низкого старта». Мол, пришла и сразу за работу. С корабля на бал. Но главное, конечно же, она корректно избегала смотреть на мистера Андерсона. — «Европейцы…» — кажется, Жнец вывел из равновесия эту девицу, даже не напрягаясь. — «Неужели всё так просто? Очаровательно… стоит показать своё настоящее лицо и всё в восторге. Прав был юный граф, требуя обнажить истину и не путаться в дебрях самообмана, это возвращает хорошее настроение. Люди так воодушевляют… Чрезвычайно забавные, чрезвычайно драматичные и чрезвычайно интересные!*» — Вы и раньше мне не нравились, — напомнив себе в сотый раз про обещание быть сильной, Даниэлла, вздёргивает свой острый подбородок вверх и заглядывает в карие глаза седовласого мужчины. — Вы в курсе. У вас на лице появился шрам, — полувзгляд, под трепет длинных ресниц, на руки начальника, опирающиеся на гладь столешницы, — не только на лице. — Рубец, что окольцовывал мизинец левой руки, шатенка тоже приметила. — И на шее. Это грим? Сегодня Хеллоуин, очень смешно. — Да, — удовлетворённо улыбнулся Гробовщик, отстранившись от стойки. — Я очень люблю посмеяться, но могу вас уверить, что «грим» был ранее. Сегодня, напротив, я потрясающе неподготовлен, даже свой волшебный амулет нарочно оставил на тумбочке. Хотя это актуально, — заметил с ехидцей, заглядывая в ответ, в серую сталь глаз своей подчинённой. — Как вы и сказали, Хеллоуин. Кто-то одевает маски, а кто-то избавляется от них. Всё просто. — Вы странный человек, — тон, на который вдруг перешёл седовласый, испугал мисс О‘Конелл, как и это зрительное столкновение. На секунду девушке показалось, что она смотрит в пропасть и земля осыпается у неё под ногами. Бывает же такое? Или не бывает? А может быть, возникает отвратным чувством, когда тот, кого вы в глубине души боитесь, обнаруживает вас когда вы пытаетесь спрятаться? Даниэлла всё же трусиха. Как не собиралась с силами, но опустила очи долу. Проиграла. — Зато сегодня вы знаете обо мне больше, чем до этого. Это равноценный обмен. Не находите? — Обмен? — Точно. Вы мне рассказали вчера о себе, а говорите, на память не жалуетесь! — и снова внезапная перемена настроя, с серьёзного, на очередной – шутливый, нервирует девушку. Вызывает в ней протест своим контрастом. — «Он что, специально?» — но вслух она этого не произносит, прикусив язык и опасаясь, что уж тогда точно Гробовщик заденет за живое. Однако, говорить что либо шатенке не обязательно, и так всё на лбу написано. Её он читает как открытую книгу. Хозяин бюро совсем не пытается ей понравится или же выглядеть притворно миролюбивым, дабы обмануть бдительность, втершись в доверие. Наоборот, всё делает для того, чтобы мисс О‘Конелл чувствовала себя неуютно. Зато абсолютно искренне. Нужно признать, это хорошо получается у «стервеца». Даже удивительно, как ещё не съязвил по поводу её неподобающе припухшего лица. Холодная вода, как выяснилось, не является панацеей. — В конце концов, — меж тем, пожимает плечами мужчина, — сегодня у нас много работы. У вас лично – два заказа на декор и оформление зала для прощаний с покойным. Вам придётся выехать на место. Это вам по силам или дядя ваш, не самых честных правил** — напомнил, — безбожно вам льстил, называя хорошим флористом? Работа в Централ Кенсингтоне – всегда работа с привилегированными клиентами, которых, к слову, ваш родственничек и предоставил. Будьте осторожны, — передразнил Эрика Джонсона, — престиж всего кооператива на кону. — Вы сами всё увидите, если решите проверить, — насупилась помощница. Слова Даниэллы прозвучали как вызов – хорошая приманка для азартного синигами. Он ведь привык играть с людьми, только в прошлом на кону стояла не их работа, а их жизни. — Теперь я сделаю это обязательно, — пообещал Гробовщик, прежде чем отвлечься на звонок в дверь. — Только с «клиентами» закончу. За язык вас никто не тянул, и… — не закончив рассуждения, он поспешил открыть «гостям», в итоге оказываясь окруженным стайкой ребятишек в цветастых праздничных костюмах. — Сладость или гадость!? — гордо и абсолютно не смущаясь того места, где оказался, возвестил рыжий карапуз в наряде волшебника из «Властелина колец», протянув хозяину конторы тыкву-корзинку. — О, молодые люди! — рассмеялся Легендарный, делая вид, что глубоко задумался над вопросом. Даже острым ногтем по губам провёл, демонстрируя театральное замешательство. — Вы не оставили мне выбора, детишки… — всплеснул руками. — Конечно сладость. Дайте мне пару минут, и я вас угощу чудным имбирным печеньем! Испек его на заре, как раз по случаю! — «И когда всё успел?» — Даниэлла озадаченно наблюдала, как мистер Андерсон исчез в арочном проёме за её спиной, а после унёсся наверх по винтовой лестнице в сторону кухни. Чудно просто и дивно. Вернулся так же быстро, для того, чтобы преподнести ребятне, кучкующейся у входной двери, печенье в виде косточек. Забавная форма, коей девушка никогда ранее не видела. — «Просто очень неоднозначная» — рассудила про себя, — «но для Хеллоуина в самый раз» — мелюзга как-то сама собой разрядила обстановку в бюро, заставив шатенку задуматься, а директора конторы беззлобно заулыбаться во все тридцать два зуба. — «Он валяет дурака или мальчишки ему, в самом деле по душе? Вон как обрадовался!» — В прошлом сюда никогда не заглядывала ребятня, побаивалась, — говорил Гробовщик своим гостям. — Только один маленький назойливый граф, — незабываемая интонация. Мисс О‘Конелл никогда и ни с одной другой, сто процентов, её уже не перепутает. Какая-то по-стариковски поучительная что ли? — Только он никогда не любил мою стряпню! О чём он думал, когда склонялся к смеющимся ребятишкам, которые, скорее всего, решились заглянуть в ритуальную контору, на свой страх и риск, или же по незнанию? О чём? Девушка отдала бы за это маленькое откровение многое. И когда подобное могло стать для неё интересным? Дюжие сотрудники похоронного кооператива привезли тело Джулиана Солсбери через двадцать минут после отъезда Даниэллы О‘Конелл. Собственно, помощница и отправилась в особняк, в «гости» к этому почтенному господину, а если уж быть абсолютно точным, то к его безутешной семье, как ей и было велено. Сам джентльмен и зал для прощания с оным должны были быть подготовлены в строго означенный срок и надлежащим образом, о чём с трепетом сообщил председатель Джонсон по телефону. Не смотря на наличие почившей vip-персоны, Эрик так и не решился явиться в бюро к Гробовщику лично, трусливо надеясь, что тот неудавшуюся подставу забыл, а новый прибыльный заказ сумеет реабилитировать главу ассоциации. Так что работа велась на два фронта не без льстивой хитрости председателя, который всё чаще напоминал Жнецу маленького серого паука погребов, того самого, которого если потревожить, то тот начинает раскачиваться на своей паутинке, перебирая длинными лапками. Не ядовит для человека, но и не приятен тоже. — Pholcus phalangioides, кажется? — припомнил латинское название Легендарный, застёгивая на все пуговицы белый халат и поворачиваясь к покойному, лицо которого было обезображено долгой болезнью. При жизни темнокожий мужчина занимал высокое положение и являлся членом Парламента, хотя, разумеется, ныне, на столе для бальзамации у Гробовщика, всё это не имело никакого значения. Разве смотрит на сословные или иные различия Смерть? Так почему её представитель должен? Парламентария похоронят завтра, но на прощальный вечер родственники пожалуют уже сегодня. Иронично, что это вечер Хеллоуина. А с другой стороны – ничего удивительного. Просто Солсбери не повезло. Вряд ли он прослывёт злым духом, но вот заблудшей овцой в прощальной проповеди священника – вполне может быть. — Ну и ну, — длинные волосы Жнеца всё же оказались стянуты резинкой, — опять мистер Джонсон приукрасил действительность, сказав, что дело за малым. А на самом деле, мороки тут несказанно много, — Легендарный осматривал тело своего «клиента», измеряя и занося мелкие порезы, ушибы и трупные пятна, коим не было числа, в каталог. — Хорошо, что хотя бы здесь о вскрытии и установлении истинной причины смерти позаботились специалисты. Не так ли, сэр? — общаться так с покойными, будто те были ещё живы, вошло в привычку у Гробовщика давно, но лишь исключительно оттого, что мужчина относился к мёртвым как того требовал этикет. — Эти пройдохи в центральном офисе ассоциации, похоже, решили все самое интересное отдавать мне, раз сами не в состоянии вам помочь, Джулиан. И это прискорбно. Но ничего страшного. Вы скоро отправитесь в семейную часовню в лучшем виде. Ваши близкие будут печальны, но всё же рады увидеть вас ещё раз. Вы довольно, кхем… объёмный малый, поэтому для начала, мы подберём вам соответствующую «постель»*** — достал из кармана сантиметровую ленту. — Вас уже измерили сотрудники морга, и всё есть в вашем досье. Да, я полюбопытствовал и заглянул туда, но, как мастер своего дела, я должен быть уверен. ___________________________________________________ * - Так Гробовщик говорит и в манге. В главе 83, стр 73. http://www.jurnalu.ru/online-reading/manga/kuroshitsuji/kuroshitsuji083/37 ** - Гробовщик вспоминает и переворачивает с ног на голову произведение А.С. Пушкина «Евгений Онегин». «Мой дядя самых честных правил, Когда не в шутку занемог, Он уважать себя заставил И лучше выдумать не мог. Его пример другим наука; Но, боже мой, какая скука С больным сидеть и день и ночь, Не отходя ни шагу прочь! Какое низкое коварство Полуживого забавлять, Ему подушки поправлять, Печально подносить лекарство, Вздыхать и думать про себя: Когда же черт возьмет тебя!» * - (прим. консультанта) - Помимо длины (от 160 до 210), гробы отличаются шириной. Для тучных «клиентов» предусмотрен стандартный гроб, называемый «колода». Для совсем нестандартных возможен вариант изготовления гроба на заказ. Такой гроб зовётся «домовина». В любом случае, гроб должен быть на 20 см. длиннее тела.