Die weisse Schokolade

Укутанная в тонкий халат, Мара блаженно растекалась в объятиях Бекхёна. Он удобно сгрёб девушку и опёрся голой спиной о холодную стену. Холод его не страшил, даже наоборот, казалось что это заставляет парня оставаться в реальном мире, а не пропадать в мире Со Мары. Бён всегда будет считать эти минуты самыми лучшими и самыми счастливыми. — Уже половина первого, — нехотя протянула Со, откидывая голову на плечо парня, тем самым подставляя свое бледное лицо коротким поцелуям. — И что? Выгоняешь? — Нет, тебя родители потеряют… — Сегодня воскресенье. — Наивный мальчик. Для матери нет разницы какой день недели, ты всегда остаёшься её сыночком. Половина первого дня, а она не знает где и что с тобой. — Думаешь это первый раз, когда я ушёл на ночь к друзьям? — мазнув губами у самой мочки уха, Бекхён уткнулся носом в висок Со. — И что? Тётушка не будет проверять, где ты есть? — Соскучится, напишет мне смс или позвонит, — пожал плечами парень. Ночи ему показалось мало, ведь он решил последовать примеру Мары и попытаться запомнить всё: начиная от аромата её шампуня и заканчивая тем, как она сладко морщит нос во сне. — Она так всегда делает. — И часто это случается? — Не чаще, чем пару раз в год, — беззаботно хохотнул парень, продолжая изучать яблочный аромат чёрных волос Мары. — И что же вы с друзьями делаете, пару раз в год целые сутки? Без присмотра взрослых, я полагаю? — Проницательная Мара, — чмокнув висок, Бекхён уткнулся в шею Со. — Неужели мне надо рассказывать, что мы делаем, когда собираемся с друзьями без присмотра старших? У нас есть куча игр, свободное время и деньги. Что могут делать двадцатилетние парни? Бекхён тихонечко хохотал, пока до него не дошло, что Мара пыхтела вовсе не от радости такой близости. Он напрягся, стараясь вывернуться так, чтобы посмотреть на бледное лицо, и угадать, что творится в голове Мары, но девушка удачно уворачивалась, всякий раз, когда парень приближался к цели. — Прости-прости! Я не то хотел сказать, Марочка, извини меня! Глупость сказал, ты не думай только, я вовсе не хотел говорить о возрасте, — тараторил Бён, успевая изредка целовать доступную ему шею, всё так же продолжая попытки увидеть лицо Со. — Нет, — почему-то взвизгнула Мара, и сама повернулась к мальчику, казалось, будто её привычная бледная кожи стала ещё белее, а в глазах появился блеск, свойственный испуганным людям. — Я… Я не обижаюсь… Всё… всё замечательно! Резкость сменилась на сомнения и, не найдя себе места здесь, и не придумав, что сказать и как оправдаться, Со быстро выскочила из комнаты, заставляя Бекхёна тихо простонать, и сжать голову в ладонях. Девушка прикрыла дверь на кухню и остановилась только перед самым окном. Красивый вид. Лучший в городе. Заманчивый и не надоедливый. Но Маре сейчас было абсолютно наплевать на то, что творится за стеклом. Она-то уж знает, чем занимаются двадцатилетние мальчики, когда остаются без присмотра родителей и с внушительной суммой денег в кармане. Несмотря на то, что в принципе все в городе хорошо воспитаны и ведут благопристойный образ жизни, привычные правила морали ещё никогда не были бушующим гормонам запретом или чем-то весомым, при выборе дальнейших действий. Мара сама была такой же, когда ей было двадцать. Она тоже любила собираться в компании одноклассников или чьих-то друзей, любила попробовать запретный пока ещё алкоголь, а в конце, когда мозг даст отмашку, что совесть и воспитание порядочно уснули, под действием небольшого количества допинга в крови, попытаться поцеловать того красавчика, что весь вечер не сводил с неё взгляда. Сколько было таких мальчиков, Со уже и не упомнит… Вот и вчера вечером, глупо будет, если девушка даже для себя самой будет отрицать это, Бён пришёл к ней с лёгким алкогольным амбре, навряд ли они сидели дружной тихой мужской компанией. В двадцать хочется шуметь, веселиться, знакомиться с новыми людьми и урвать от жизни как можно больше красок. А не тухнуть, обсуждая тачки, игры и девочек. Очень скоро, это сменится разговорами о бизнесе, моделях и подгузниках. Всё всегда сводится к детям… Мара передёрнула плечами. Она бы не прочь заиметь одного хорошенького карапузика, но от кого? От Бекхёна, который сам недавно вылез из пеленок? И сломать ему тем самым жизнь? Нет, Со Мара слишком любит себя, чтобы взвалить на свои хрупкие плечи роли работающей жены, лучшей матери на свете и примерной любовницы, лишь бы Бён спокойно учился дальше и вставал на ноги. Но чёрт, сейчас она думала совсем не об этом, хотя эта мысль теперь прочно прикрепится к корочке головного мозга и будет выедать там дырочку. Сзади послышалось босое шлёпанье по белому ламинату, а следом горячие руки крепко обвили талию и острый подбородок удачно примостился на плече Мары. Девушка тяжело вздохнула, но не собиралась пока ничего говорить. Она по-прежнему думала, не мешает ли она быть ему счастливым? Не упустит ли мальчик счастья, в попытке быть рядом с предметом своей параноидальной любви? — Ты ревнуешь? — догадливо шепнул Бён, и Со кивнула. Она себе этого ещё не говорила, а он, как всегда всё знал. — Зачем? Неужели думаешь, что за столько лет у меня не было возможности быть с кем-то другим? — Со неопределённо пожала плечами. — Было. Столько девочек вокруг меня крутилось, столько старались стать кем-то значимым в моей жизни, а я, как неприступный принц, отвергал их одну за другой. Мара, мне никто кроме тебя не нужен, запомни это. — В этом-то и проблема. Ты ничего и никого не видишь вокруг себя. Только я. Может твоё счастье не со мной… — Нет, это ты оправдываешь свою ревность и страх того, что ты старше. Знаешь, почему я пошёл сначала в колледж? — Мара покачала головой, и её щеки коснулись шершавые губы парня. — Потому что, после того, как я окончу колледж, я пойду работать, а учиться буду заочно. Меня уже ждут в одном месте, как начинающего специалиста. Там хорошая зарплата и как только у меня в руках будет диплом о высшем образовании, я получу повышение. Значительное. Пока заманивают обещаниями места начальника отдела. Мара фыркнула. Хотя, вообще-то, её так же заманивали. Но слова Бекхёна больше похожи на несбыточные мечты. — Я серьёзно, Мара. Я буду работать, встану на ноги, и всё у нас будет замечательно. Только не ревнуй меня, потому что это обидно… — Я сломаю тебе жизнь, Бекхён… — Нет. Ты не сможешь этого сделать, если останешься со мной. — Бекхён, — вздохнула девушка и, вопреки сильному желанию куда-нибудь спрятаться, поцеловала парня куда дотянулась. Внутренний Бекхён ликовал. Понадобилось целых три месяца, чтобы Мара перестала из раза в раз звать его «Бекки». Это было так по-детски и глупо, что всякий раз, стоило с обзабывшихся губ слететь этому «Бекки», как Бёна передёргивало, и он чувствовал себя сопливым шестилетним мальчиком, который калякал какие-то цветочки на листочке, чтобы потом обязательно подарить их Маре. Он думал, она будет их хранить. Думал, что так сможет завоевать её сердце. Летом же он обязательно обрывал все клумбы, встречающиеся ему по пути к дому Со, и, справедливо, ну почти, разделив цветочки на три маленьких букетика дарил тётушке Со, Бом и Маре. Букетик Мары, правда, почему-то всегда оказывался чуть больше, и цветочки в нём были, по мнению мальчика красивее, но никто на это не обращал никакого внимания. И эти самые букетики, как и цветы нарисованные, к превеликому сожалению, всегда в итоге оказывались в урне. Благо, что мальчик об этом даже не думал. Он просто свято верил в то, что все его рисуночки, на которые он тратил кучу своего свободного времени, и аккуратно сорванные цветочки, избранные с редким придирством, хранятся в какой-нибудь старой книге, и Со Мара время от времени любуется этими незначительными подарочками. Это подросши, Бекхён стал понимать всю глупость его затей. Ну, зачем тринадцатилетней Маре был нужен гербарий? Вряд ли из цветов с клумб можно было сварить приятный травяной чай. Это сейчас он немного стыдился своих беззастенчивых попыток быть принцем для девушки. И именно поэтому его страшно бесило, когда Мара трепала его по волосам и мило протягивала это жуткое «Бекки». Три месяца потребовалось для того, чтобы Со Мара, наконец-то, разглядела в нём юношу. И на какие ухищрения только он шёл, о некоторых даже вспоминать было стыдно, но Мару подкупало исключительно только то, что он не лез к ней по любому глупому вопросу. Такое поведение её раздражало. Поэтому от тактики советов парень быстро переключился на тактику безапелляционных решений. Он же мужик — пусть слушается. И, как ни странно, Мара слушалась. Они шла рядом с ним по парку, и слушала его беззаботную болтовню, запоздало понимая, что улыбается или вступает в диалог. Он решительно настаивал на каких-то вопросах, будь то выбор платья в магазине, или вопросов, связанных с работой девушки. и Со прислушивалась, иногда прибегая к советам парня, а потом довольно подмечая, что Бён был прав, и она сделала всё правильно. Она даже ночевала у него пару раз летом, когда родители парня уезжали из города. И Бекхён всегда делал это решение простым и само собой разумеющимся. Как? Это даже для Мары до сих пор остаётся загадкой. Хотя, какие тут загадки, Бекхён знал все ниточки, за которые можно было тянуть, превращая холодную девушку в свою личную марионетку. Брюнет знал нужные точки, где можно было беспрепятственно прикрепляться к Маре и тем самым оставаться в её жизни, становясь её неотъемлемой частью. Он знал, на что надавить, а что следует полелеять. Какая же Со Мара всё-таки глупая… — Мне с тобой очень хорошо, — шепнула Мара в макушку парня, и он улыбнулся, исподлобья глядя на чудесный пейзаж за огромным окном. Лучше этого могут быть только альпийские горы и кристальное озеро у самых из ног. — Хочешь, я никуда сегодня не уйду? — Как-то странно ты пропадаешь из дома, когда я вдруг купила квартиру… — Давай позовём Бом и Чонина? Мара посмотрела на Бекхёна, будто у того из головы вытекал мозг через уши, и покрутила пальцем у виска. Глупая его затея абсолютно не пришлась Со по вкусу только лишь потому, что ей хотелось быть наедине с Бёном как можно дольше, а шумные Бом и Чонин были неприемлемы в этой волшебной обстановке. Из комнаты донёсся нарастающий сигнал, и парень, невесомо чмокнув девушку, тут же выскочил из кухни, сшибая всё на своём пути. Наверное, звонила тётушка Бён, иначе, зачем ему так рваться к телефону. Из комнаты послышалось монотонное бормотание, а потом слишком радостное прощание, что у Мары по спине пробежались леденящие мурашки. А вдруг это была не тётушка? Вдруг это была какая-нибудь девчушка, вроде Ынри? — Я всё решил, — довольная мордашка полуголого Бекхёна не вселяла доверия, и Со прищурилась, наклоняя голову и изо всех сил стараясь не пялиться слишком открыто на подтянутое молодое тело парня, и его робко проступающие кубики пресса. — У нас были проблемы? — зачем-то спросила она, пока загребущие руки Бёна сгребали её в крепкие объятия, а губы бестолково целовали макушку и лоб. — Ага, была одна небольшая. Сказал маме, что мы с Сухо проект делаем по матану, а поодиночке мы не сможем, и что, я скорей всего останусь ночевать у него. — А Сухо твой знает о проекте? — не унималась Со. — Я ему написал сообщение, а теперь угомонись, женщина, и получай удовольствие, — вдруг задорно заявил парень, расплывшись в широкой довольной улыбке.