И смерть свою утратит власть

Никто и никогда не разлучит нас И не разрубит узел, что связал меня с тобой в одно Сквозь беды, мрак и горе, хоть ненависть сжимает грудь. Когда нам суждено погибнуть? Где суждено мне голову сложить? Лишь смерть одна меня избавит от деяний отца, И лишь могильная земля забыть поможет. О проклятье матери моей. Так сколько ж мне осталось ждать? А. Э. Хаусман «Валлийские марши» [перевод Svetschein]

(1)       Миновали часы, в течение которых пролилось немало слез в молчаливых попытках собраться с духом и вспомнить больше.       А потом все закончилось, и оказалось, что прятаться уже не от чего, что все осталось позади.       — Прости, Малдер, — шептала Скалли. — Прости…       — Тебе не за что извиняться, — твердо сказал он, но запнулся и тяжело сглотнул. — Я бы все отдал, чтобы повернуть время вспять, чтобы не заставлять тебя ехать на этот чертов завод, чтобы выстрелить сразу же, как только услышал шум.       — Но ведь там могла оказаться собака. Или ребенок, — сказала Скалли, вытерев сначала слезы Малдера, а потом — свои. — Ты поступил так, как должен был.       — Нет, — возразил он, покачав головой. — Я не защитил своего напарника. Но, Скалли, если бы я только мог, то убил бы его прямо там, в тот же самый момент. Он знал, как тяжело ты ранена, получил всю нужную информацию и все равно это сделал.       — С тобой он поступил ничуть не лучше, — прошептала Скалли. — И не говори, что не был травмирован произошедшим, уж мне ли не знать. — Она подняла глаза. — Малдер, ты поэтому уехал? Чтобы сбежать от воспоминаний?       — Нет, — он энергично покачал головой. — Конечно, нет. Поверь, я уехал не по своей воле. У меня была на то причина, которую ты, судя по всему, забыла.       Скалли замерла.       — Это еще не все?       — Только одна вещь. Хочешь, чтобы я рассказал?       — А сама я смогу догадаться?       — Может быть, — ответил Малдер. — Скорее всего. — Он улыбнулся. — Ты ведь весьма неплохой агент.       — Ну, куда мне до Фокса Малдера! — пошутила Скалли, но мысли ее уже были полностью поглощены поиском ответа. Она мучительно перебирала все имеющиеся у нее факты, все, что могла и не могла вспомнить. «Есть что-то еще, — думала Скалли, — что-то важное, и Малдер хочет, чтобы я об этом знала…»       «Пусть уходит в любой момент, — говорил Ахав в ее сне. — Мне достаточно просто нажать на кнопку. Мой маленький подарок для нее».       Только это был не Ахав. Это был Крайчек.       Скалли заглянула в глаза Малдера и все поняла.       — Он велел тебе уйти, — сказала она. — Угрожал, что ранит меня, если ты этого не сделаешь.       — Убьет, — поправил ее Малдер, и Скалли увидела стыд и вину в его глазах. — Заберет тебя в тот же момент или отключит чип, чтобы ты либо умерла от травм, либо погибла от рака, не имея возможности остановить болезнь.       Скалли вздрогнула, вспомнив боль в глазах своих близких, собравшихся у ее смертного одра, ужасающие страдания, через которые пришлось пройти Малдеру. Она свыклась с мыслью о собственной смерти, а в последнее время даже жаждала ее. Не свою, а их боль она не смогла бы вынести вновь.       — Ты согласился, но он, как всегда, обманул тебя: оглушил нас и бросил умирать в том подвале, — продолжила Скалли. — Так все произошло?       — Да, — ответил Малдер. — Так все и было. Но, вопреки моим стараниям, ты все еще здесь.       — Благодаря им! — воскликнула она удивленно. — Не понимаю, как ты можешь думать иначе. Я бы захлебнулась и погибла тогда, если бы не ты. И никогда тебя ни в чем не винила. И сейчас не виню.       — Тогда почему прошлым вечером, когда мы занимались любовью, ты стала вспоминать Крайчека? — спросил Малдер гневно. — Почему ты вдруг решила, что это он прикасается к тебе, а не я? Объяснение только одно — ты знаешь, что вина за случившееся лежит на мне.       «Занимались любовью?» — удивленно подумала Скалли.       — Ты считаешь, что этим мы и занимались? — спросила она с некоторым любопытством.       — Чем?       — Любовью?       Малдер улыбнулся — немного грустно.       — Так я полагал, — ответил он, нежно прикоснувшись к ее щеке. — Разве нет?       — Не знаю, — задумчиво ответила Скалли. — Не думала об этом в таком ключе. Но мне нравится мысль об этом.       — О том, чтобы заняться любовью?       — Заняться любовью с Фоксом Малдером, — тихо добавила она.       Судя по улыбке, заигравшей на губах Малдер, эти слова тронули его.       — Мне тоже нравится мысль о том, чтобы заняться любовью с Даной Скалли, — нежно сказал он и поцеловал ее. — Но реальность нравится еще больше. Если бы я только знал, как сильно все это на тебе скажется, то и не стал бы начинать. Крайчек уверял, что ты ничего не вспомнишь. Мне следовало догадаться, что он никогда не сказал бы правды.       — Дело было не в тебе, — заверила его Скалли, уткнувшись Малдеру в шею. — Просто он знал, по какому месту больнее всего ударить, и план сработал. Крайчек использовал наши худшие страхи. Думаю, ты знаешь, чего я боюсь больше всего.       — Потерять контроль, — без промедления ответил Малдер. — А на втором месте — знать, что тебя не принимают всерьез.       — А еще — понимать, что со мной что-то сделали, и не помнить, что именно и кто, — тихо продолжила Скалли. — Но у Крайчека не так хорошо получается стирать воспоминания, как у некоторых других. Или, быть может, — медленно добавила она, — получается, но он и не пытался избавиться от них.       — Думаешь, Крайчек пошел на это специально?       — Зависит от того, какова была его конечная цель, — задумчиво произнесла Скалли. — Думаю, если бы планировалось, чтобы я обо всем забыла, то я бы забыла. У Крайчека есть доступ к таким технологиям. А если он хотел как можно сильнее ранить нас обоих, то не стал бы вообще стирать все эти события из нашей памяти. А значит, вполне возможно, что он просто собирался… Как это называют светила психологии?       — Мы называем это «довести до белого каления», — мрачно пошутил Малдер. — Но, если твоя теория верна, то какова была моя роль? Чего Крайчек добился, разозлив меня так, что я готов был его убить?       — Может… — Скалли помедлила. — Может, он просто так развлекается. А может, он нас подставил, и Марита была в этом замешана.       — Нет, — горячо возразил Малдер, покачав головой. — Он сильно постарался, чтобы выяснить, кто дал нам наводку. Марита мертва, потому что я ее выдал.       — Ты сделал это ради меня, — тихо сказала Скалли. — Мне жаль, Малдер. Знаю, она тебе нравилась.       — Она мне доверяла, — с горечью произнес Малдер. — Зря.       — Никто не стал бы обвинять тебя в том, что ты все рассказал Крайчеку, — попыталась подбодрить его Скалли. — Но в любом случае он выиграл — и если подставил нас, и если ему действительно нужна была информация.       — Почему ты так считаешь?       — Потому что и так, и иначе результат один: ты бросаешь меня, не возвращаешься на тот завод и не отправляешься на поиски того, что там хранилось. Он показал тебе, что может со мной сделать, чтобы ты поверил ему, если он станет угрожать вновь.       Малдер затих, и в комнате повисла пугающая тишина.       — Если это так, то он своего добился, — сказал Малдер, пытаясь скрыть рвущуюся наружу ярость. — Все было сыграно по его сценарию. Я не ставлю под сомнение твои слова, Скалли, но зачем ему понадобилось так открыто нападать на нас? И почему именно сейчас? «Секретных материалов» больше нет. Мы не представляем никакой угрозы.       — Может, они хотели удостовериться, что отдел не откроют заново, — предположила Скалли. — Я ведь тоже пошла на поводу у Крайчека — бросила «Секретные материалы». Никто больше ими не занимается, никто не расследует подобные дела. Может, есть что-то такое, что поняли бы только мы с тобой, и они хотят убедиться, что этого не произойдет.       — Если это так, то мы обязательно все выясним, — твердо заявил Малдер. — Но позже. А сейчас я гораздо больше беспокоюсь о тебе.       — Обо мне?       — О тебе и обо мне — о нас. Хочу вернуть своего напарника, — сказал Малдер страстно. — Я совершил огромную, непростительную ошибку, бросив тебя одну, но только ради того, чтобы Крайчек оставил тебя в покое. Это было глупо: я и раньше получал такие угрозы, но никогда не убегал от опасности.       — Ты, конечно, необыкновенно умен, но ты не сверхчеловек, — улыбнувшись, сказала Скалли. — Если я пустила свое состояние на самотек, то винить следует меня, а не тебя. Ты сам сказал: многим людям нашей профессии приходится иметь дело с ПТСР.       — Скалли, рискуя показаться эгоистом, все же замечу, что тебе приходилось бывать в ситуациях и похуже, но ты успешно с ними справлялась, — сказал Малдер. — Нельзя игнорировать тот факт, что в этот раз, оставшись со своей проблемой наедине, ты не смогла этого сделать.       — Может, она просто стала последней каплей, — предположила Скалли, пригладив взъерошенные волосы напарника. — Ведь ПТСР может стать результатом кумулятивного стресса?       — Конечно, — подтвердил Малдер немного спокойнее благодаря ее прикосновению. — Это необязательно реакция на какое-то одно событие.       — Тогда, вероятно, это случилось бы, даже если бы ты был рядом, — рассуждала Скалли. — Хотя, конечно, твой совет пришелся бы кстати. Ты жил в этом состоянии гораздо дольше меня. И, конечно, знаешь, как надо действовать.       — Я просто к нему привык, — сказал Малдер, пожав плечами. — С другой стороны, разве я сам не продемонстрировал во всей красе, как старательно можно убегать от правды? Если бы я знал, как тебе помочь, то помог бы, но не знаю. Я недостаточно квалифицирован… — Вдруг он остановился и задумчиво посмотрел на Скалли. — А может, все гораздо проще. Может, для того, чтобы вернуть все на круги своя, нам нужно просто быть вместе. Очевидно, этого они больше всего и боятся.       — Некоторые научные исследования подтверждают терапевтическую ценность романтических отношений, — серьезно сказала Скалли, кивнув. — Я читала отчеты.       — Да, доктор Скалли, вы совершенно правы, — улыбнулся Малдер. — Нисколько не сомневался, что вы и на любовь сумеете взглянуть с научной точки зрения.       — Малдер, — сказала Скалли, закатив глаза, — ты же знаешь, о чем я. Не в одной науке дело. — Она нежно провела рукой по его волосам. — Но ведь это не вопрос выбора? Мы проведем вместе столько времени, сколько требуется, чтобы раскрыть это дело. Ты не хочешь, чтобы моя жизнь была под угрозой.       Малдер не ответил. В этом не было необходимости.       — И сколько же у нас времени?       — Боюсь, немного, — ответил Малдер. — Если я день или хотя бы пару часов сумею провести в шкуре этого парня, то наверняка к завтрашнему дню или чуть позже раскушу его.       — Я так и думала, — призналась Скалли. — Лучше тебя в этом деле никого нет.       Малдер улыбнулся, тронутый ее верой в него, но улыбка быстро сползла с его губ.       — Я не хотел бросать тебя, — сказал он. — Поверь мне.       — Я верю, — ответила Скалли. — И теперь, когда я все вспомнила, то смогу разобраться, что к чему, и, может быть, даже понять, как навсегда вычеркнуть Алекса Крайчека из нашей жизни.       — Непременно, — сказал Малдер. — Но сначала надо раскрыть дело. Боюсь, все станет еще хуже, и ты, возможно, вообще не захочешь находиться рядом со мной. Но все это служит благой цели. Мне необходимо знать, что ты это понимаешь.       — Я понимаю, — заверила его Скалли. — Мы уже это проходили. Я все равно буду любить тебя, даже если какое-то время ты не будешь нуждаться в моем обществе.       — Я по-прежнему хочу его убить, — тихо произнес Малдер.       Скалли все поняла, хотя напарник и не назвал имени. Он говорил не о подозреваемом.       Когда подобные слова произносил Малдер, их не стоило расценивать как пустую угрозу. Он имел в виду ровно то, что сказал. А значит — собирался осуществить свой план любой ценой.       — Я знаю, — сказала Скалли. — И если это будет юридически оправданно, я едва ли стану тебя останавливать.       Малдер печально улыбнулся.       — То есть хочешь сказать, что на сей раз не станешь в меня стрелять?       — Малдер, — сказала Скалли с укоризной, — ты когда-нибудь простишь меня за это?       — Мне не за что тебя прощать, — тихо ответил Малдер, поцеловав ее — чуть дольше, чем в прошлый раз.       — Как приятно, — сказала Скалли, когда он оторвался от ее губ, и рассмеялась. — Какая же я дура! Нам обоим слишком плохо, чтобы заниматься любовью, но я не могу не думать о том, как сильно хочу тебя.       — Я тоже хочу тебя, — сказал Малдер, проведя пальцем по ее губам. — Как обычно. И даже сильнее.       — Но ты не можешь. Не в физическом плане, — быстро добавила она, увидев, что Малдер собирается ее перебить. — В эмоциональном. В профессиональном. Тебе нельзя слишком сближаться со мной сейчас. Ты сам так сказал.       — Мы не можем не сблизиться, Скалли, — сказал он серьезно. — Это невозможно. Ты часть меня. Уже давно.       — Меня это устраивает, — прошептала она. — Я хочу быть с тобой всегда, во всех смыслах этого слова. Малдер, пока тебя не было, я чувствовала себя так, будто часть меня умерла. И теперь, когда ты здесь, я словно ожила.       — Такого не может быть, — сказал он внезапно охрипшим голосом и, запустив пальцы ей в волосы, притянул к себе. — В тебе больше жизни, чем в любой женщине из всех, кого я знал.       Их губы встретились, но в этот раз — без нежности. Это был отчаянный, страстный, собственнический поцелуй — поцелуй, призванный обнажить все чувства без остатка, показать, что она принадлежит ему. И Скалли растаяла, положила руки Малдеру на плечи и толкнула на подушки, не отрывая губ от его рта.       Пальцы Малдера проскользнули под ее тонкую футболку и обхватили за талию. Скалли с наслаждением ощутила тепло его ладоней на своей спине и вновь — болезненное возбуждение в теле, жаждущем его ласки.       «Как было бы просто, — думала она, словно в полусне, — повернуться на спину, чтобы его ладонь оказалась на моей груди и навсегда стерла прикосновения Алекса Крайчека с моей кожи — прикосновения, которые мне пришлось стерпеть помимо своей воли».       (А сейчас ты хочешь пойти против воли Малдера, Дана?)       Эта мысль испугала Скалли, но она понимала, что это правда. Классическая модель поведения жертвы — попытка сделать с другим человеком то, что сделали с ней, чтобы восстановить контроль.       «Я не поступлю так с ним. И с собой. Все будет по-другому».       Она мгновенно оторвалась от его губ, прервав поцелуй, но все так же крепко прижимаясь к Малдеру всем телом. Опершись о матрас, она приподнялась — чуть-чуть, чтобы дать ему пространство для маневра.       — Дана, — сказал он, и ее поразил его надсадный голос. — Ты остановилась, потому что сама этого хочешь, или потому, что думаешь, будто я этого хочу?       — Второе, — ответила она, прерывисто и глубоко дыша.       — Считаешь, я не готов к этому?       Она не смогла не рассмеяться.       — Судя по всему, ты более чем готов, — сказала она, сдвинувшись чуть ниже и ощутив под собой его затвердевший член. Малдер застонал. — Физически, по крайней мере, — поправилась она.       — Сделай так еще разок и узнаешь наверняка, насколько я готов, — напряженно произнес он.       — И я, — прошептала она, внезапно снова посерьезнев. — Жаль, ты не можешь так же легко почувствовать мое возбуждение, как я — твое. Но я не собираюсь заставлять тебя делать то, чего тебе не хочется.       — Не будем забывать о том, что мои желания и мои мысли обычно сильно расходятся, — сказал он, поглаживая ее по спине. — Я чувствую, как ты дрожишь, Скалли. Ты все еще напугана.       — Так не будет всегда, — тихо сказала она. — И я знаю наверняка, что мне пришлось легче, чем большинству женщин в такой ситуации, потому что я на самом деле почти ничего не помню.       — Может, это действительно благословение, — согласился Малдер, и Скалли быстро взглянула на напарника, чтобы убедиться, что он шутит. Фокс Малдер не из тех, кто верит в подобное. Но он был совершенно серьезен.       — Скалли, забудь на секунду, чего я хочу, — продолжил он. — Чего хочешь ты? Правда, мне очень нужно это знать.       — А я получу то, чего хочу? — спросила она, проведя пальцем по его подбородку.       Малдер кивнул.       — Если это в моей власти.       Скалли задумалась.       — Останешься со мной сегодня?       — Ты вроде бы сказала, что не стоит этого делать, — ответил он, улыбнувшись.       — Я лишь имела в виду остаться со мной спать, — разъяснила она серьезным тоном.       — Ты бы хотела? — мягко переспросил он.       — Да, — заверила она. — Мне это нужно. Нужен ты. И я хочу, чтобы мы стали любовниками, но если сейчас это не лучшая мысль, то я удовольствуюсь и тем, чтобы просто заснуть в твоих объятиях.       — Это мне подходит, — шутливо согласился он и снова поцеловал ее.       — Так ты останешься? — тихо спросила Скалли. — До утра?       — До утра? — удивленно переспросил он. — А как же Глассман?       — Не волнуйся, он найдет, с кем провести ночь, — твердо сказала она.       Малдер рассмеялся.       — Да уж, лишь бы не со мной, — ответил он, широко улыбаясь. — И не с тобой. Ну ладно. Ты мне просто руки выкручиваешь. Я остаюсь. — Внезапно на его лице не осталось ни тени улыбки. — Знала бы ты, как я не хочу уходить, — прошептал Малдер и вновь коснулся ее губ своими.       — Тебе нужна одежда, в которой можно спать, — сказала Скалли, опустив руки ему на плечи. — Иди в душ, если хочешь, а я принесу.       — А… — начал он свой вопрос, но Скалли перебила напарника.       — Он так рано не вернется, — сказала она. — Наверняка уже нашел бар и проторчит там как минимум до трех утра. — Она поцеловала Малдера, встала, не выпуская его рук из своих, и помогла ему сесть. — Договорились?       — Договорились, — ответил Малдер. — Я слишком устал, чтобы спорить с тобой.       Он действительно был измотан: Скалли явственно слышала это в его голосе, который вдруг навеял на нее тоску. Так же устало, наверное, он говорил ребенком, когда готовился лечь спать.       Как могла его мать, как могла любая женщина слышать этот голос и не ответить на него любовью? Ведь Малдер так отчаянно нуждался в любви — скорее даже в заботе, нежели в дружбе или страсти.       А ей в свою очередь отчаянно хотелось удовлетворить его потребность в любви.       Скалли помогла Малдеру встать и, стараясь не допустить излишних вольностей, расстегнула его рубашку, стянула ее и, приподняв, посмотрела на разошедшиеся швы.       — Прости, — застенчиво прошептала она. — Если б я только умела, то зашила бы.       — Напомни мне сделать все, чтобы не оказаться у тебя на операционном столе, — сказал Малдер. Скалли засмеялась, к его большой радости. Он обнял напарницу и крепко прижал к себе. — Ничего страшного, она погибла во имя добра.       Отпустив Скалли, он отстегнул кобуру и положил на ночной столик — туда, где лежала кобура Скалли — надеясь, что напарница не заметит пропажи оружия. Но почему-то теперь он верил, что для таких предосторожностей больше нет оснований. Конечно, ей предстоит много боли и тяжелой работы над собой, но Скалли обязательно справится. Об этом говорило каждое ее движение, каждое слово.       И он спасется вместе с ней.       — Давай, — поторопила она Малдера, приобняв его за талию. — Ты до смерти устал.       — А ты нет, Скалли? — спросил он, убрав локон волос с ее лица.       — Я мало сплю последнее время, — ответила она тихо, положив руку ему на плечо и ощутив через тонкий хлопок его твердые бицепсы. Медленно, осторожно она стянула с него майку, встав для этого на цыпочки.       — Ты не против? — спросила Скалли, расстегивая ремень его брюк.       — Нет, — ответил Малдер. — Думаю, сейчас я не в той форме, чтобы жалеть об упущенной возможности. Ты уверена, что хочешь остаться в рамках платонических отношений?       — Да, — шепотом ответила Скалли, притянув его за шею и наградив долгим нежным поцелуем.       — Тогда давай я сам закончу, — сказал Малдер, предупредительно положив руки ей на плечи и улыбнувшись.       — Хорошо, — согласилась Скалли и, засмеявшись, положила голову ему на грудь, а потом отступила на шаг.       — Иди в душ, Малдер, — велела она. — Можешь взять мою бритву, если нужно. Я быстро.       Душ пришелся как нельзя кстати, особенно после целого дня на влажном жарком воздухе. Закончив, Малдер увидел, что Скалли уже принесла одежду, в которой он обычно спал, — спортивные штаны и футболку, — и положила их рядом с раковиной. Он быстро вытерся, оделся и вернулся в комнату.       Лампа была выключена, но света уличных фонарей оказалось достаточно, чтобы разглядеть Скалли, которая уже лежала в кровати и ждала его. Медленно и благоговейно, как паломник, ползущий к святыне на коленях, Малдер проскользнул под холодную простынь и лег рядом со Скалли — не слишком близко, но достаточно, чтобы иметь возможность прикоснуться к ней. Она накрыла их обоих пледом.       Малдер осторожно убрал с ее лица волосы — все еще влажные и пахнущие лавандой.       — Ты сильно рисковала, когда пошла в мой номер, — сказал он, поглаживая Скалли по волосам. — Вдруг Глассман бы вернулся?       — Я же тебе сказала, — сказала Скалли, накрыв его руку своей. — Он почти никогда не возвращается раньше трех часов утра.       — «Почти никогда» не значит «никогда», — сказал Малдер, чуть-чуть придвинувшись.       — Все равно, что сказать «Я почти никогда не сплю с Фоксом Малдером»? — тихо спросила Скалли.       — Да, — ответил Малдер. — Вроде того.       Он обхватил ее обеими руками, притянул к себе и нежно поцеловал. Скалли удовлетворенно вздохнула и положила голову Малдеру на грудь, прислушиваясь к успокаивающему биению его сердца.       — Я слишком многого прошу? — спросила она вдруг.       — Ты имеешь в виду спать с тобой, но не заниматься сексом? — переспросил Малдер сонно.       — Да, — ответила Скалли. — Не хочу вести себя, как динамщица. Только не с тобой. Ты слишком много для меня значишь.       — Никакая ты не динамщица, — сказал Малдер, повернувшись на другой бок и погладив ее по спине. — И нет, ты не просишь слишком многого. Мне тоже это нравится.       — И мне, — сказала Скалли, чуть вытянувшись, чтобы коснуться его губ. Он прижал ее к себе, и поцелуй, казалось, длился целую вечность. Их губы и языки лениво ласкали друг друга. Скалли почувствовала его возбуждение, но сегодня это не вселило в нее страха, напротив — показалось приятным.       Время придет. Теперь она твердо это знала. И тогда она будет готова.       — Я люблю тебя, — прошептала Скалли и вновь притянула к себе для поцелуя. Подняв на него глаза, она увидела, что на полных губах Малдера играла мягкая полуулыбка, которую она так любила, но видела столь редко.       — Мне нравится, как ты это говоришь, — сказал он, накручивая на палец локон ее волос.       — Но достаточно ли этого? — спросила Скалли, и в ее глазах вновь появилось беспокойство.       — Большего и не требуется, — заверил ее Малдер. — Все остальное не имеет значения. Я люблю тебя, Дана. Но ты права. Нам надо спать.       — Не отпускай меня, — прошептала она.       — Ты же знаешь, я всегда рад тебя обнять, — ответил Малдер. — Засыпай, Скалли.       Он откинулся на подушки и потянул ее за собой. Скалли пристроилась у Малдера на груди и заснула под размеренное биение его сердца.