Unmeisen

      Приезд Юнги переворачивает привычный уклад с ног на голову. И, хотя парень практически не покидает собственной комнаты, остальным не легче. Сокджин совершенно не уверен, можно ли сейчас довериться этому охотнику. Да, на охоте такой вопрос не возникал, но тут всё по-другому. Юнги может запросто сдать их начальству, и кто знает, что за этим последует. И Тэхён, и Чонгук понимают это, не противятся тому, что теперь им приходится постоянно находиться в подвале.       — Что, даже не взглянешь? — спрашивает Сокджин, когда неделю спустя застаёт светловолосого охотника на кухне.       Тот пьёт сваренный в турке кофе и лениво поднимает голову, чтобы взглянуть на старшего.       — Зачем? — Юнги закрывает глаза, чтобы прочувствовать ноты напитка. — Там есть что-то интересное?       — Ты же видел досье, — Сокджин удивляется, ведь, как он думал, Чонгук-то точно заинтересует Мина.       Единственное, что сделал Юнги за это время, — прочёл досье на троих гулей. Ни вопросов, ни посещений, ничего больше.       — Ты о том, который семью сожрал? — ухмыляется охотник, открывая глаза. — Ну, были у пацана проблемы с предками, и что?       За окном начинающийся рассвет, едва светлеет небо над стенами, и Юнги больше думает о том, почему проснулся так рано, чем о том, что совсем рядом два гуля. Сокджин переминается с ноги на ногу, потом подходит к холодильнику и наливает в стакан молоко, садится за стол и смотрит на младшего.       — Я могу доверять тебе? — спрашивает он, всё ещё не зная, правильно ли поступает.       — После всех наших вылазок ты ещё спрашиваешь такое? — Юнги поднимает бровь, чувствуя лёгкую обиду.       Старший вздыхает:       — Мы не на охоте, и это слишком личное, — негромко говорит он. — Я должен быть уверен, что ты никому не расскажешь.       — Может, поклясться на Библии? — младший закатывает глаза и наклоняется вперёд. — Ты можешь доверять мне. Тем более, я у тебя, вроде как, в долгу.       Ким кусает подушечку большого пальца, думая. Но это Юнги, который ни разу не дал усомниться в его надёжности.       — Хорошо, — Сокджин тоже наклоняется вперёд, оказываясь совсем рядом. — Я люблю Тэхёна, а Чимин Намджуна, и мы тут нарушаем половину инструкции.       Мин молчит, а потом откидывается назад и трёт лицо ладонями.       — Вот уж не думал… — тянет он. — Мне нужна полная информация.       — Ты не против? — вкрадчиво спрашивает старший.       — Сокджин, — улыбается Юнги. — Ты же помнишь, что я делал с некоторыми гулями.       — Ты их убивал после этого, — парирует Ким.       Юнги пожимает плечами — он же не обещал тем паренькам свободу, — но осознаёт, что тут серьёзнее.       — Говори уже, — охотник поднимается на ноги, чтобы налить ещё кофе.       Сокджин успевает рассказать всё — почти всё, — до того, как сонный Чимин заходит и замирает у дверей.       — Хён, — он кланяется Мину, а потом вопросительно смотрит на них двоих.       Юнги морщится и говорит, что это лишнее. Потом отставляет кружку и вздыхает.       — У вас тут тот ещё пиздец, если честно, — он стучит пальцами по столешнице. — Ладно, скажи мне код от двери.       Чимин хмурится, но называет цифры. Юнги поднимается на ноги и идёт к двери. Он не знает, что собирается сделать, ведь этот гуль — младший, — заинтересовал его. Он вводит код и открывает дверь, замирая в проёме. Чонгук и Тэхён одновременно поднимают головы и внимательно следят за спускающимся охотником.       — Мин Юнги, — догадывается Чон, скалясь.       Парень удивляет их обоих — подходит ближе и снимает кандалы с Тэхёна. Гуль удивлённо смотрит на свои запястья, а потом и на старшего.       — Иди наверх, — говорит охотник тоном, не терпящим возражений.       Ким переводит взгляд на Чонгука, но тот кивает, побуждая уйти, пока разрешают — приказывают, — и парень спешит подняться по ступенькам, не понимая, почему.       — Чон Чонгук, — криво улыбается Юнги.       Гуль втягивает воздух и едва не стонет — запах оказывает лучшим из тех, кои ему довелось почувствовать за свою жизнь. Он подаётся вперёд, чтобы ощутить запах сильнее. И отшатывается, едва не ударяясь затылком о стену, когда старший громко смеётся, запрокидывая голову. Чонгук хмурится, впрочем, он наслышан о странностях этого охотника. И, пока тот всё ещё смеётся, рассматривает его.       Юнги ниже его на добрый десяток сантиметров, тонкий и белый — волосы высветлены настолько, что практически сливаются с цветом кожи, — и Чонгук думает, что он идеален. Впрочем, младший всегда любил нестандартность. Кто догадается, что вот этот парень — опасный охотник? Кажется, коснись рукой, и он сломается. А ещё гуль пытается представить старшего в розовом, и это заставляет его задохнуться — получается слишком идеально, чтобы быть реальностью.       — Мне вот интересно, — Юнги перестаёт смеяться и медленно подходит ближе. — Почему ты убил свою семью?       — Они не разрешали мне питаться гулями, — спокойно отвечает Чонгук. — А хён смеялся из-за моей привязанности к розовому.       Он знает, что Юнги наверняка прочёл досье, в котором — он уверен, — указана эта особенность. Охотник долго молчит, пальцами касаясь щеки младшего — гуль терпелив и ждёт, хоть и не понимает, почему Мин ничего не говорит, — а потом делает шаг назад.       — Я могу предложить тебе сделку, — произносит он, вытаскивая из-за пояса брюк нож.       Чонгук заинтересован, но всё же проверяет запах охотника — тот не пытается обмануть, — хотя внезапно осознаёт, что готов согласиться на всё, что предложит тот.       — Сделку? — парень не отводит взгляд и, кажется, даже не дышит, ожидая.       — Я хочу тебя, — говорит Юнги, не стесняясь. — Полностью.       — А взамен?       Гулю, в общем-то, всё равно, что он получит, ведь всё, что его интересует — он получит Юнги. Пусть и в качестве хозяина.       — Я смогу сделать так, что ты как можно скорее будешь допущен к охоте. Ты ведь жаждешь этого?       — И ты мне можешь это пообещать? — усмехается Чонгук, вспоминая, сколько месяцев здесь провёл Намджун.       — Я не могу обещать ничего, — Юнги внимательно следит за эмоциями гуля. — Кроме того, что тебе точно понравится.       Чонгук хмуро смотрит на старшего. Он не чувствует в запахе парня заинтересованности или симпатии, но предложение слишком заманчиво, чтобы от него отказываться.       — Я согласен, — говорит он, смотря прямо в глаза.       Юнги делает шаг вперёд — их лица в десяти сантиметрах друг от друга, — наклоняет голову и ведёт кончиком ножа по щеке младшего.       — Люблю таких, — шепчет он, прежде чем поцеловать — больно и влажно — Чонгука.       Чонгук чувствует запах своей крови, но мечтает о другой — Юнги разрывает поцелуй прежде, чем гуль успевает сомкнуть зубы на его языке.       — Если ты сделаешь что-либо без моего разрешения, ты больше никогда не сможешь прикоснуться ко мне, — старший вгоняет нож по рукоятку в левое бедро гуля, заставляя того сжать зубы и кулаки в попытке сдержать крик. — Ты уяснил?       Чонгук быстро и часто кивает, смаргивая выступившие слёзы. Юнги ухмыляется и оставляет его в одиночестве.       Они не видятся несколько дней, пока не встречаются в коридоре. Чонгук с Чимином направляются во двор, а Юнги хочет спуститься в подвал. Единственное, что он не позволил гулям из того, что они делали прежде, — это обеды в кухне. Либо они питаются в подвале, либо Юнги сдаст их всех — блефует, конечно, и все это понимают, но не хотят злить.       Охотник, пока Чимин отвлёкся на набирание кода на двери, с силой сжимает предплечье Чонгука, а потом облизывается. Чон до побеления сжал зубами нижнюю губу, но не проронил ни звука.       — Где Сокджин? — спрашивает старший, когда Пак оборачивается.       — Кормит Тэхёна, — Чимин взмахивает рукой, а потом толкает тяжёлую дверь. — Если что, мы на улице.       Юнги кивает, отворачиваясь. Значит, в подвале.       — Он хочет сожрать не еду. Он хочет сожрать тебя.       Юнги ведёт ладонями по бокам Сокджина, слегка задирая футболку. Старший дёргается — Тэхён ревниво смотрит исподлобья.       — Насколько?       — Настолько, что твои кишки, развешанные на деревьях, — это красиво, — обдает ухо горячим дыханием. — Для них всех. Для меня, впрочем, тоже.       Юнги улыбается, краем глаза наблюдая за взбешённым Тэхёном. Тот ничего не сделает ему, ведь последствия. И Мин с радостью пользуется своим положением. Пусть он тут и в качестве наказания, но он всё ещё остаётся неприкосновенным.       — С человеком же проще, — злобно кидает Тэхён, стоит Юнги уйти.       Сокджин протягивает ему сердце — как символично, — гуля, но младший отворачивается, отказываясь от еды.       — Кажется, я тебе уже признался, — напоминает Джин, касаясь кровавым куском губ Тэхена. — И от произнесённых слов не отказываюсь.       Младший широко лижет сердце, пачкая подбородок в крови, а потом резко кусает, и брызги попадают на рукава рубашки старшего.       — Почему ты ему позволяешь трогать себя? — Тэхён верит Сокджину, но слепая ревность застилает глаза.       — Это Юнги, — пожимает плечами старший. — Однажды и ты привыкнешь к нему. И перестанешь воспринимать его как соперника.       — Я способен убить его, — скалится парень, показывая кровавые зубы. — Он мне не соперник.       Сокджин думает, что любовь к этому гулю убьет его, рано или поздно. Но лучше поздно, чтобы им хватило времени на «счастливо», если такое возможно.       Юнги, не говоря никому из обитателей центра, ведёт переписку с господином Баном — ответственным за распределение гулей после перевоспитания. И спустя месяц убеждает того, что Чонгук готов к охоте. При условии, что Мин окажется в паре с гулем.       — Скоро я представлю тебя им, — рано утром говорит Юнги.       Они лежат на кровати старшего, не глядя друг на друга. Чонгук привязан к спинке так, что не способен шевелиться. Да и руки изрядно затекли за эти три часа, что он в таком положении.       — Они хотят не меня. Они хотят тебя.       Чонгук подаётся вперед, готовясь, если потребуется, вывернуть собственные плечевые суставы, если это поможет стать ближе к Юнги. Мин понимает это и сам приближается, давит пальцами на живот младшего, где ещё час назад были укусы и гематомы.       — Вечером я получу ответ, — говорит он. — Осталось совсем немного, и мы сможем охотиться вместе.       Днём, когда младшие отправлены на прогулку, а охотники засели в кабинете — близилась сдача квартального отчёта, о котором они забыли, и теперь пытались написать требуемые двадцать страниц за шесть-семь часов, Сокджин не сдержался.       — Я знаю, что ты делаешь, — он резко развернулся на стуле и выхватил планшет из рук младшего.       — О том, что я трахаю мелкого? — Юнги догадался, что Ким говорит совершенно не об этом.       — Зачем ты это делаешь? — старший внимательно смотрит на Мина и ждёт ответа. — И ты знаешь, о чём я.       Юнги молчит, сжимая зубами ноготь на большом пальце правой руки, качает левой ногой, попадая носком по ножке стола, но решает, что Сокджин заслуживает правды.       — Он мне нравится, — произносит он негромко. — И, кажется, больше, чем нравится.       Сокджин улыбается — внезапно тепло и понимающе.       — Вот ты и признался, — он протягивает руку вперёд, чтобы взъерошить белоснежные волосы Мина.       Младший хмурится, а потом осознаёт, что старший прав. Юнги даже сам себе не признавался, что что-то чувствует к Чонгуку. Это не любовь, но что-то близкое.       — Блять, — шепчет он и закрывает лицо ладонями.       — Да брось, — смеётся Ким. — У нас тут центр слишком странный. Скажи Чонгуку правду.       — Позже, — бросает Юнги и отворачивается, а после и вовсе уходит из кабинета.       Он не готов признаваться младшему. Не сейчас, а, может, и никогда.       Вечером он получает письмо, в котором значится дата, до которой трое суток, и Юнги спешит сообщить об этом младшему. В коридоре его ловит Сокджин, сообщая, что ближе к утру доставят мясо, и гули должны быть в подвале в это время. Юнги кивает и продолжает свой путь. Он находит Чонгука на кухне — парень пьёт кофе, ожидая старшего. И по просьбе Мина парень уже давно не ест мясо, зная, что вскоре будет вознаграждён за такую покорность.       — Когда? — спрашивает он, не поворачиваясь к Юнги.       — Через три дня, — улыбается Мин. — И мы сможем охотиться вдвоём.       Чонгук боится спрашивать, что именно будет позволять ему старший во время охоты, и позволяет увести себя, слегка удивляясь, когда Юнги открывает дверь пустого подвала.       — Я позже отведу тебя к Тэхёну, — старший подталкивает гуля в спину.       Младший покорно спускается по ступенькам вниз, по пути стаскивая с себя одежду, зная, что его ждёт здесь. ***       — Хороший мальчик, — нежно тянет Юнги, борясь с полной расслабленностью.       Охотник отталкивается правой ладонью от пола, валится на левый бок, рядом с Чонгуком, раздирая локоть руки, которая оказывается между бетоном и телом. Закрывает глаза, глубоко дышит, а потом садится, осматривая младшего. Тот неотрывно следит за ним.       — Не обману, — Юнги тянется к ножу. — Ты заслужил.       Разрезает кожу между запястьем и локтем, смотрит на кровь, которая спешит скатиться к пальцам, и подносит руку к лицу Чонгука. Тот открывает рот, языком собирая жидкость, губами обхватывает место пореза, надеясь получить как можно больше крови, пока имеет возможность. Урчит, слабо сжимает зубы — понимает, что, если укусит, то больше не сможет прикоснуться к старшему, — высасывает кровь, различая в ней сразу несколько эмоций. И самая неожиданная из них — нежность, граничащая с любовью. Чонгук открывает глаза, смотрит на Юнги, но тот сидит с закрытыми глазами и, кажется, сам наслаждается происходящим сейчас.       — Хватит, — охотник позволяет ещё раз облизать свою кожу шершавым языком и отводит руку в сторону.       Находит свою футболку, рвёт ее по шву и заматывает руку — кровь сразу же пропитывает светлую ткань. Поднимается на ноги, натягивает бельё и джинсы, обувается, а потом берёт футболку Чонгука — тот безмолвно разрешает, — и надевает её. Несколько секунд смотрит на распластанного — сыто скалящегося, — гуля. Опускается на колени рядом с ним, щелкает замками на кандалах, раскрывая их и освобождая запястья младшего, и проводит ладонью по его груди. Там, под подсыхающей кровью, уже затянувшиеся раны, розовые шрамы, которые полностью исчезнут к утру.       — Поднимайся, — пальцами сжимает подбородок. — Тебе пора на своё место.       Чонгук закусывает губу и вправляет себе плечевые суставы, медленно садится, оценивая состояние своего тела — как же повезло с регенерацией, — и встаёт на ноги. Натягивает штаны и кивает. Юнги больше не говорит ни слова, и младший ведёт себя под стать ему. Поднимается по лестнице, спускается по другой — сонный Тэхён непонимающе смотрит на них, но Чон качает головой, прося не спрашивать, — позволяет приковать себя к стене и опускается на плед.       — Хён, — слышит Юнги, когда закрывает дверь.       У них на руках бумаги, где написано, в каком общежитии и какой комнате они будут жить. Юнги улыбается — настолько ярко, что Чонгук немного пугается, — и отвозит младшего в ближайший магазин. Показывает на полку с краской в баллончиках.       — Выбирай, — он касается баллончиков, на которых написаны различные оттенки розового, а потом шепчет: — Я позволю тебе всё.       И для Чонгука это значит намного больше, чем для остальных, он понимает, что именно скрыто за этими словами. Он берёт три баллончика с краской любимого оттенка и молча следует за старшим.       — Я тоже люблю тебя, хён, — говорит он, когда они оказываются в салоне личного автомобиля старшего.       Юнги сжимает пальцы на руле, поворачивается к младшему, когда они стоят перед светофором.       — Ты ждёшь, что я произнесу это вслух? — голос старшего звучит сухо.       — Нет, — мотает головой Чонгук. — Мне достаточно того, что я это знаю, пусть ты и молчишь.       Мин кивает и вновь смотрит на дорогу. Он никогда не произносил подобных слов. Он никогда не чувствовал подобного.       — Главное, будь со мной, — добавляет Чон, не смотря на Юнги.       И Юнги обещает. Теперь уже ничто не разлучит их.       Тэхёна обещают забрать через два месяца, но, благо, не присылают новеньких, и даже позволяют Намджуну приехать на три дня. Сокджина же беспокоит то, что нет новичков. Но Икчже успокаивает — пишет, что Хосока никуда не отправляли. Точнее, отправляли, но на убийство. «Может, не нашли подходящих кандидатур», — добавляет он. Но Кима преследует ощущение беспокойства и грядущего чего-то серьёзного.       Тэхён постоянно хмурится, пытается помочь, но Сокджин и сам не знает, почему беспокоится. Чимин же ничего не замечает — у Намджуна теперь компьютер и интернет в комнате, и парни говорят по скайпу всё свободное время. Старшего пока не так часто отправляют на задания, а общаться с охотниками-людьми он не горит желанием. И, по словам того же Намджуна — и Уёна, постоянно ругающегося на них всех, — у Юнги с Чонгуком намного больше работы.       Сокджин случайно узнаёт об изменившихся планах организации. Парень раскачивается на стуле, ожидая президента в его кабинете — тот приказал лично ему отчитаться о работе с двумя из трёх, исключая Намджуна, содержащихся в центре гулями. Заваливается на бок, пытается ухватиться за стол, чтобы избежать падения, и роняет стопку бумаг. Быстро собирает их, но выцепляет взглядом «Центр №1». Хмурится, кладёт другие листы на стол, начинает читать и хмурится ещё сильнее.       Их — всех семерых, — решено объединить в группу зачистки. Сокджин знаком с работой тех, кто зачищает места скопления гулей, и это настоящий ад на земле. В мыслях всплывает название фильма, о котором говорил Хёсан несколько дней назад.       Отряд самоубийц.       Сокджин усмехается, думая, что такое название идеально опишет их команду.