Unmeisen

      В полумраке улицы все тени казались странными — изогнутые, сплетающиеся и мешающиеся с предметами реальности, — но никто, казалось, не замечал этого.       Изредка автомобили проезжали по прилегающей к парку улице, на мгновение высвечивая стволы деревьев и прогоняя тени; дверь бара, что напротив главных парковых ворот, то и дело распахивалась, впуская и выпуская случайных людей, волей судьбы оказавшихся сейчас здесь; где-то неподалёку протяжно мяукала кошка, покуда крик и ругань, донёсшаяся из приоткрытого окна на четвёртом этаже, не спугнула её.       Чонгук мнёт в ладони листочек — там записан адрес этого самого бара, что напротив, — и терпеливо ждёт. Не сказать, что он нервничает, ведь Юнги же лучший, но немного волнения всё же присутствует. Младший уже — от скуки, конечно же, — считает проезжающие автомобили, деля их по цветам и направлению, и это чуть отвлекает, позволяет не сорваться с места, чтобы через несколько секунд оказаться внутри.       Юнги сказал:       — Жди здесь.       Юнги напомнил:       — Тебя не должны заметить.       Юнги обнял:       — Я справлюсь. Мы справимся.       И Чон ждёт, считает автомобили, которые этой ночью чаще едут из центра, но боковым зрением следит за входом в бар, хоть и знает, что старший пробудет там ещё больше часа. Бумага в ладони гуля совсем истрепалась, и выведенные на ней буквы едва различимы, но до урны с десяток шагов, и Чонгук прячет записку в карман, надеясь, что она не выпадет оттуда.       У входа в бар стоит трое мужчин, они довольно громко переругиваются — спорят из-за одной из официанток, «рыжей» (та, к слову, гуль, Чонгук видел её пару дней назад, когда осматривал местность), — и курят, часто поднимая руки, а парень лениво следит за красными огоньками. Мимо проезжает синий автомобиль и через дом от бара поворачивает налево, на мгновение скользнув светом фар по фигуре парня. Тот спешно отступает на шаг, но сразу же понимает, что его не заметили — мужчины, всё ещё ругаясь, отворачиваются и скрываются за дверью.       Гуль поднимает голову и смотрит, как слабый ветер качает ветви дерева, под которым он стоит. Две ветки цепляются друг за друга, скребут друг по другу, и Чонгук кривится — ему не нравится звук. Ему не нравится вся эта ситуация в целом, ведь впервые он и Юнги не рядом, как на всех предыдущих охотах. Но, раз Мин решил, что будет так, то будет так, и с этим не поспоришь, как бы ни хотелось.       Смартфон коротко вибрирует, и Чон настороженно подбирается, доставая устройство из кармана, зная, что написать ему мог только старший.       «План меняется, выйду через минуту», — читает парень, а потом, вернув смартфон в карман, пару раз глубоко вдыхает прохладный влажный воздух, возвращая себе спокойствие. Если бы всё было критично, то Юнги бы написал что-нибудь наподобие «блять» или «пиздец».       Дверь открывается неслышно, и Чонгук едва не пропускает этот момент. Тонкая фигура парня медленно перемещается — младший знает, что Мин специально идёт так, чтобы со стороны казалось, что он слишком пьян и беспечен.       Из бара тенью выскальзывает ещё одна фигура — если бы гуль не знал, что это непременно произойдёт, то не заметил бы даже, — и идёт следом за Юнги. Мин же словно и не замечает этого, по-прежнему медленно переходит дорогу, подходит к воротам парка и ухмыльнувшись — Чон не видит этого, но он слишком хорошо знает старшего, поэтому уверен, — приближается к месту, где замер младший.       Человек — гуль, конечно же, — не спешит, но всё же шагает быстрее Юнги, и в десятке метров (рядом с той самой урной) нагоняет охотника. Чонгук не моргает, чтобы не упустить ни мгновения, ведь движения Мина быстры, пусть он и человек — единственный из трёх находящихся сейчас здесь фигур. Гуль падает на землю, а Юнги — со вчерашнего дня с волосами цвета персика, — улыбается и машет Чонгуку. Младший тут же оказывается рядом и поднимает тело.       Им не требуется доставить этого гуля к следователям, лишь уничтожить, и Чон едва ли не дрожит от предвкушения. Он видел, как Мин закинул банку с краской в багажник их автомобиля, и это значит, что младшему позволят воспользоваться этой самой краской.       Они скрываются среди деревьев, растворяясь в темноте, углубляются в заросли, где нет тропинок для прогулок, а значит, и не будет свидетелей. Хоть уже далеко за полночь, но кто знает, вдруг в парке появится кто-нибудь из людей. Ветви неприятно ударяют по лицу и рукам, но Чонгук не обращает внимания, спешит.       — Голоден? — Юнги кивает на бессознательное тело гуля.       Чон мотает головой. Он врёт, и Мин знает это, но запах гуля не нравится младшему. Он наклоняется и пальцами разрывает горло гуля, лишая его жизни, следом отрывает голову и конечности, а потом вопросительно смотрит на старшего.       — Живот, — охотник потягивает, разминает плечи и достаёт из кармана перчатки.       Младший хмурится:       — А зачем?       — Тебе не понравился его запах, — Юнги смотрит на Чонгука неотрывно. — Я не хочу, чтобы его запах оказался на мне.       Чонгук кивает и наклоняется, разрывает кожу на животе гуля и рассматривает внутренности, тянется к ним, но старший окликает его, заставляя отступить.       Младший, кажется, в тысячный раз влюбляется в Юнги, поражаясь тому, насколько они совместимы в своём сумасшествии. Старший медленно и вдумчиво — словно рисуя картину — развешивает кишки гуля на ветвях дерева, иногда отходит назад и рассматривает, подходит, правит, и вскоре остаётся доволен результатом.       — Ты болен, — улыбается Чонгук, прижимаясь грудью к спине старшего, наклоняется и целует его в шею.       — Так же, как и ты, — Юнги запрокидывает голову назад и ждёт, когда губы младшего оставят прикосновения на нежной коже горла, стягивает грязные перчатки с ладоней.       Впрочем, Мин не даёт Чонгуку насладиться поцелуями, разворачивается, обхватывает ладонями лицо младшего и широко улыбается.       — Я разрешаю, только поспеши, — и гуль всё понимает.       Чонгуку достаточно минуты, чтобы добежать до автомобиля, взять банку и вернуться. Он открывает крышку и замирает — Юнги взял самый любимый оттенок младшего. Впрочем, гуль уже полгода берёт один и тот же оттенок краски, и это сложно не заметить.       Он подходит ближе к дереву, покачивается из стороны в сторону, выбирая место, а потом выплёскивает жидкость чуть левее центра. Наблюдает, как цветные струи скатываются по гладкой поверхности, а потом оборачивается к старшему. Юнги долго смотрит в светящиеся эмоциями глаза, а потом достаёт из кармана камеру, делает несколько снимков и подходит к Чонгуку.       — Это идеально, — шепчет он.