Свет и тени Рождества

— Идзумо-тян, ну, Идзумо-тян, не разбивай мне сердце! Согласись! — канючил Шима.       Он таскался за ней уже неделю и каждый день просил провести с ним Сочельник. Идзумо уже так и кипела. Первый раз он подстерёг её в школе экзорцизма, куда Камики пришла пораньше, чтобы проверить ещё раз домашнее эссе перед сдачей. Она вошла в пустой, как она надеялась, класс и увидела там дремлющего на парте Шиму. — Привет, Идзумо-тян! — он моментально проснулся.       Камики неразборчиво пробурчала приветствие и стала раскладывать на парте свои вещи. Ей не хотелось оставаться наедине с ним ни одной секунды. А Шима меж тем подошёл ближе и наклонился ей через плечо, заглядывая в тетрадь. Слишком низко наклонился. Она была уверена, что почувствовала его дыхание на своей шее. — Давай сходим куда-нибудь в канун Рождества, — непривычно тихо сказал Рендзо.       И откуда у него эти приёмчики героя-любовника? Камики обернулась, желая осадить его, но просчиталась. Шиму нисколько не смутил её взгляд. Напротив, теперь он смотрел ей прямо в глаза: серьёзно и без своей обычной улыбочки. Идзумо испугалась, что сейчас он снова её поцелует, как тогда, после концерта. Она до сих пор злилась, что первый раз целовалась именно с ним.       Камики резко встала, вынуждая и Шиму тоже выпрямиться. — Нет, — коротко отказала она.       Что это такое мелькнуло у него на лице? Обида? Грусть? Камики не успела разглядеть, потому что Шима моментально начал паясничать: — А я так мечтал встретить Рождество именно с тобой! Ведь ты моя путеводная звезда во мраке жизни! — Ой, молчи лучше! Пока не звезданулся… — Идзумо демонстративно отвернулась.       Пространство для манёвра у неё было ограничено стулом и промежутком между партами, так что это был единственный способ хоть как-то отгородиться от него. К счастью, в класс вошла Шиэми и спасла их обоих от этой неловкой сцены.       Но Камики ошибалась, когда думала, что этот вопрос решён. С того дня Шима успел повторить своё предложение раз двадцать. Незаметно для других он подкладывал ей записки, успевал шепнуть пару слов на ходу, подкарауливал в тот момент, когда она была одна, чтобы снова и снова просить всё о том же. Идзумо чувствовала себя, словно зверь, которого вот-вот настигнет поджарая гончая. Породистая, безжалостная и умная гончая. Конечно, если бы об этой охоте узнал кто-то из их экзорцистской компании, он мог бы вмешаться. Киотские друзья, почти братья друг другу, не позволили бы Шиме так донимать её. Но просить их о помощи Камики считала ниже своего достоинства. Да и что она могла бы им сказать? «Он зовёт меня на свидание и мне это уже надоело?»       Последней каплей стало то, что Шима нашёл себе союзницу среди одноклассниц Камики. Эта девочка и перевелась-то к ним недавно. Но отчего-то она решила, что можно вмешиваться в личную жизнь малознакомой одноклассницы, и уже не раз просила её быть снисходительнее к несчастному влюблённому.       «Вот назойливая дурочка!» — думала Идзумо. Эта девчонка не знала, какой он на самом деле! Она не видела, как холодный свет лаборатории отражается в его щегольских сапогах, как чёрный мрак поглощает двух лис, как колдовской посох упирается ей в сердце. Она не ощутила на себе тот жаждущий, опаляющий взгляд, которым Рендзо на мгновенье окинул Идзумо, распластав её на полу. Тогда Идзумо внезапно поняла, что глубоко под его вечно беззаботной личиной прячется совсем другой человек. Безотчётным чутьём она угадала, что тот — настоящий — хочет прикасаться, поймать, удержать, обладать.       Но разве могла она объяснить это своей однокласснице, в чьей жизни самым страшным событием были тесты в конце триместра? — Камики-сан, хотя бы выслушай его, — лепетало это наивное создание. — Он же тебя так любит! Сердце кровью обливается, когда я вижу его страдания.       «Вот сама бы и шла с ним на свидание!» — зло подумала Камики. Но потом, вспомнив, как в таких случаях поступает Паку, она призвала на помощь всю свою выдержку и сказала ровным тоном: — Спасибо за участие, Танака-сан. Но я сама с этим разберусь.       Пора было положить этому конец. Поэтому на большой перемене, завидев Шиму на посту у двери её класса, Камики решительно направилась к нему сама. — Идзумо-тян, ты сменила гнев на милость? — обрадовался он.       Но улыбка сползла с его лица, когда Камики прошипела: «Идём. Надо поговорить». Ничего романтического в её предложении явно не было.       Они вышли в один из наиболее пустых коридоров, и Камики отперла первую попавшуюся дверь ключом от школы экзорцизма. Там они нашли свободную комнату. Идзумо первой вошла в неё и остановилась посередине, скрестив руки на груди. Предстоящий разговор пугал её и заранее ей не нравился. Шима, напротив, снова включил дурачка. — Мы здесь совсем одни, — сказал он, подходя ближе. — Это уже почти как свидание или как прелюдия к нему.       Холодный взгляд Идзумо остановил его на расстоянии шага от неё. — Да, мы здесь одни, — подтвердила она, — потому что нам надо расставить точки над «й». Никакого свидания не будет. Ни завтра, ни когда-либо потом. — Ох, не будь такой жестокой! — заныл Шима. — Почему не будет? — Да ты что, издеваешься? — взорвалась Идзумо. — Давай-ка я тебе напомню, если ты забыл: ты предал меня и отдал Иллюминатам. Ты ранил меня, чуть не убил Уке и Мике, заставил Окумуру драться с тобой, ты… — она задохнулась от гнева, но быстро взяла себя в руки и продолжила: Да, это был приказ, но выполнял ты его с энтузиазмом и справился отлично! Кстати, кто конкретно приказал захватить меня: Иллюминаты или сэр Фель? А платят тебе обе стороны?       Рендзо заметно побледнел. Он сжал зубы и не сказал ничего. Идзумо злорадно продолжала: — И на что ты потратил тридцать серебренников, полученных за меня?       Рендзо отвёл взгляд, но она подошла к нему вплотную и заставила вновь посмотреть на себя. Ярость придала ей смелости. Глядя на него снизу вверх, Камики с вызовом спросила: — Как после всего этого тебе пришла в голову идея позвать меня на свидание? — Может, я немного мазохист, — он слабо улыбнулся одними губами. — А может, тебе дали новое задание? — парировала Камики. — Я не верю ни одному твоему слову. Я тебя… Я тебя ненавижу.       «И я тебя боюсь», — сказали её глаза. — Понимаю, — с каким-то странным выражением лица кивнул Рендзо и отстранённо добавил: Надеяться мне не на что.       «Ничем его не проймёшь!» — даже сейчас она не понимала, что у него на уме. Сердито мотнув головой, Камики зашагала к выходу. Шима обернулся ей вслед, но ничего не сказал и не попытался её остановить.       Выйдя за дверь, Идзумо остановилась перевести дух. Этот короткий разговор совершенно опустошил её. Ноги у неё подкашивались.       «Больше всего, Рендзо, — с горечью подумала она, — больше всего я ненавижу тебя за то, что ты нравился мне. За то, что я почти влюбилась в тебя. Этого я тебе никогда не прощу!» Твёрдо решив, что не будет из-за этого плакать, Идзумо вышла обратно в коридоры академии Истинного Креста.       Оставшись один, Шима тяжело вздохнул. Если бы он был Боном, он бы сейчас в кровь разбил кулаки о ближайшую стену. Но он был самим собой и слишком хорошо знал, что у здешних стен есть не только уши, но и глаза. Поэтому он мог позволить себе только вздох, выражавший всё, что угодно.       «Милая Идзумо, ты же так ничего и не поняла, — с привычной грустью думал Рендзо. — Не поняла, что вместо меня за тобой послали бы другого, и он обошёлся бы с тобой куда хуже; что я почти вытащил тебя из эксперимента, когда убил твоих лис. Но я недооценил степень сумасшествия Гедуина, который решил провести обряд, даже зная, что ты утратила благословение Инари. И кажется, ты не понимаешь, что так просто Иллюминаты тебя в покое не оставят. Смерть матери лишь выиграла тебе немного времени. Но Девятихвостый рано или поздно попытается вернуться в Ассию и будет искать себе медиума. А ты подходишь лучше всех».       Он нашёл в списке контактов нужный номер и нажал кнопку вызова. — Момоко-тян, — жалобно протянул он, — она отказала окончательно и бесповоротно! Ох, Момоко-тян, я совершенно раздавлен! Что же мне теперь делать?       Его собеседница мастерски скрыла своё раздражение от того, что задание провалилось. — Бедный, бедный Шима-кун! Тебе, наверно, так грустно, — сожалеюще произнесла она. — И одиноко, — добавил он. — Завтра Рождество, и все будут со своими любимыми. Лишь я один, как осенний лист… — Ох, — только вздохнула девушка. — Момоко-тян, ты такая добрая и милая! Прошу тебя, давай завтра хотя бы сходим погулять. Просто по-дружески. Умоляю! — Ну, если по-дружески, то можно, — в притворном смущении прошептала Момоко. — Тогда буду ждать тебя завтра в шесть у входа в Академию.       Положив трубку, Рендзо сунул руки в карманы и нашёл ключ. Опыт удался. Школа экзорцизма и академия Истинного Креста всё ещё находятся в одном временном измерении, иначе этот разговор просто не состоялся бы. Что ж, хоть какой-то улов для куратора сверх обычного отчёта. «Прости, Идзумо, — думал он, отпирая дверь, — я буду защищать тебя, даже если это верный способ заставить тебя возненавидеть меня».       Словно услышав его мысли в щели за плинтусом широко и хищно ухмыльнулся белый таракан в высоком цилиндре.