Безымянный.mp3

По прошествии двух месяцев Юнги из тихого соседа Чимина превращается в его невольного друга. Юнги решительно избегает смотреть на Чимина во время лекций, и постепенно тот привыкает к тому, что его игнорируют. Это сводит возможные подозрения к минимуму, он всё понимает, но все равно действует на нервы мысль о том, что тот, кто оценивает его домашнюю работу, является тем же человеком, который пытается сварить Чимину суп, когда он заболевает неделю назад. Тэхён, сидящий на лекциях Юнги рядом с Чимином, считает невероятно забавным, как Чимин начинает суетиться в присутствии Юнги. Но, на самом деле, Чимин просто соблюдает осторожность. Он знает, как Юнги нужна эта работа, а он не хочет стать причиной его увольнения. Юнги удивительно хороший преподаватель, учитывая, каким молчаливым и ворчливым он иногда бывает. Он никогда много не задает, за что Чимин ему бесконечно благодарен. Он очень много времени проводит в студии, и на домашнем задании сосредоточиться удается с трудом. Юнги даже заботливо предлагает дома свою помощь, когда у Чимина возникают проблемы с его заданиями. Его лекции никогда не бывают скучными, и хотя голос у Юнги глубокий и приятный, Чимин знает, что за втыкание в телефон ему не достанется. Черт, как же ему сложно. Чимин старается игнорировать свои чувства к слишком уж привлекательному преподавателю, потому что если он им поддастся, то это приведет к катастрофе. Во-первых, западать на профессоров запрещено, а во-вторых, Юнги, скорее всего, даже не поймет, что он к нему клеится. Он всегда такой, когда дело заходит о навыках общения с людьми. К счастью, Юнги несложно избегать. Чимин видит его только по утрам в понедельник, вторник и среду, а музыкального крыла университета сторонится как чумы. Вечером с тренировок он приходит поздно. Они с Юнги только успевают вместе поужинать, после чего Чимин садится за домашнюю работу, а Юнги уходит работать к себе в спальню. Но сегодня Юнги очень нужен Чимину, потому что на улице льет как из ведра, а ему надо на тренировку. Короткой дороги от университета до дома хватает, чтобы Чимин прилично вымок. С него капает вода, когда он взбегает по лестнице и открывает дверь. Буланги сразу спешит к нему, чтобы вылизать и вымыть, и Чимин смеется. — Грязь разводишь, — ругает Юнги, как только Чимин проходит в комнату, оставляя за собой маленькие лужицы на полу. – Неужели там такой ливень? — Ты сегодня не выходил на улицу? – говорит Чимин и возвращается в коридор, чтобы отжать край своей рубашки над уродливым синим ковриком. – Льет с полудня. — Я сегодня сидел дома, — объясняет Юнги, закрывая ноутбук и подходя к нему. – Совещание перенесли, а дежурства в офисе я отменил и взял выходной. — Чтобы побездельничать? Ты и так этим часто занимаешься, — подтрунивает Чимин, стягивая мокрую обувь и игнорируя недовольство Юнги его словами. – В общем, хочу попросить тебя об одолжении. Сможешь подбросить меня до студии? Я обычно пешком хожу, но не хочу промокнуть. В смысле, сильнее промокнуть. — Я… хорошо, — вздыхает Юнги. Чимин дует губы, и он сразу же сдается. – Это далеко? — Нет! – радостно отвечает Чимин, скидывая с себя промокшую рубашку. – Сейчас только переоденусь быстро. Кажется, я и так уже опоздаю. Они подъезжают к студии, когда часы показывают полшестого. Чимин ненавидит опаздывать, даже при том, что преподаватель снисходительно к этому относится. Он недовольно хмурится, когда Юнги паркует машину. — Спасибо, что подвез, хён, — быстро благодарит Чимин и прикрывает голову руками, собираясь выбегать. Юнги смотрит на него и вздыхает. — У меня есть зонт. Я проведу тебя до входа, ладно? Если ты еще раз заболеешь в этом месяце, я с ума сойду, — жалуется Юнги, выбираясь из машины и раскрывая свой зонт. Он ждет, пока Чимин не встанет рядышком. Они стоят так близко, что Чимин чувствует дыхание Юнги на своем ухе. Ему с трудом удается сохранять нейтральное выражение лица. Хосок уже разогрелся, когда они зашли внутрь, и начал тренироваться. Чимин машет ему рукой, а вот Юнги замирает на месте. Чимин смотрит на него вопросительно. — Черт возьми, Юнги, ты? – громко восклицает Хосок, нажимает на паузу и подходит к ним. Чимин растерянно переводит взгляд с одного на другого. — Привет, — удивленно тянет Юнги. — Вы знакомы? – влезает Чимин. Хосок закидывает руку ему на плечи. – А я и не знал. — Мы общались в университете, — делится Хосок. – Ты тогда, Чимин-а, был первокурсником, так что не удивительно, что ты не знал. Я и сейчас слушаю его музыку. Стоп, а вы откуда друг друга знаете? Следующие фразы они произносят одновременно. — Я его преподаватель. — Мы живем вместе. Юнги бледнеет, да и Чимину кажется, что он ляпнул что-то не то. Хосок выглядит пораженным, но потом взрывается от смеха, однако Юнги это не успокаивает. — О боже, — Хосок наклоняется и упирается руками в колени. – Юнги, я, конечно, знал, что тебе нравятся милые мальчики, но я даже и подумать не мог, что ты опустишься до своего же студента. — Ты неправильно понял! – рычит Юнги. Чимин рад, что хотя бы один из них способен говорить, потому что Чимин не может выдавить и слова. – Мы сожители, ясно тебе? У Чимина… возникли проблемы, поэтому он пока живет со мной. Я не знал, что он учится у меня. — Как скажешь, — недоверчиво тянет Хосок, переводя взгляд от сурового Юнги на Чимина в состоянии полного ужаса. – Но на будущее придумайте оправдание поубедительнее, ладно? — Я ухожу! – громко объявляет Юнги, не забыв вытянуть Чимина за запястье из крепкого захвата Хосока. Чимин кидает на него благодарный взгляд, и Юнги идет к выходу, забыв про зонт. – Чимин, позвони, когда закончишь. После этого сложно сконцентрироваться на танцах, особенно отвлекаясь на Хосока, с намеком двигающего бровями, и ощущая ладонь Юнги на запястье. — Неделя зимней сессии для преподавателя оказывается ещё хуже, чем для студента, выясняет Юнги. Пересмотр учебной программы, прием экзаменов, рыдающие над своими баллами студенты. К концу недели Юнги так устает, что желает завалиться спать и не просыпаться до конца учебного года. Как ни странно, Чимин приходит домой раньше Юнги. — Чимин-и? – зовет Юнги, замечая неаккуратно сваленные кроссовки на полу у двери. – Ты дома? — Хён! – чересчур громко отзывается Чимин. Юнги морщится и идёт на кухню, откуда доносится его голос. Чимин сидит на полу спиной к холодильнику, а вокруг него как минимум пять пустых бутылок от соджу. Он улыбается Юнги, делает глоток из бутылки и обратно утыкается в игру на телефоне. Юнги не может поверить своим глазам. — Ты пьяный? – недоверчиво тянет Юнги, присаживаясь перед ним на корточки, чтобы отобрать из рук Чимина последнюю бутылку. — Нет, — горячо возражает Чимин, делая серьезное лицо. Он запоздало осознает, что Юнги пытается забрать бутылку, и прижимает её к своей груди. – Сам ты пьяный, хён! — Да ты издеваешься, — невозмутимо говорит Юнги и поднимает голову Чимина за подбородок. Зрачки расширены, щеки красные, и да, если пустые бутылки не достаточное подтверждение тому, что Чимин в дрова, то его состояние определенно. — Почему ты пьешь, Чимин? – вздыхает Юнги, поднимая бутылки и складывая их в раковину. – У тебя завтра нет тренировки? — Экзамены закончились! – визжит Чимин, обнимая Юнги за ноги. – Я хочу отпраздновать! Больше никакой зубрёжки! — Несерьезный ты человек, — бурчит Юнги, не зная, как поступить с очень пьяным Чимином, который в данный момент пытается оттолкнуться от пола, опираясь на ноги Юнги. Он стонет и наклоняется, подхватывая Чимина под руки и ставя на ноги. – В общем, мне кажется, тебе сегодня стоит лечь пораньше. — Ты пытаешься от меня избавиться, — обвиняет Чимин и смотрит на Юнги большими, слезливыми глазами. – Ты меня ненавидишь. — Ты с ума сошел, — заключает Юнги, закидывает руку Чимина себе на плечо и ведет его к дивану. Еще раз взглянув на Чимина, Юнги понимает, что младший просто-напросто свалится с этого дивана во сне, поэтому меняет курс и тащит его в свою спальню. Чимину стоит как следует выспаться на нормальной кровати, решает он. Сам Юнги не возражает одну ночь провести на диване. — Ведешь меня в кровать? – хихикает Чимин, опаляя горячим дыханием шею. Юнги старательно его игнорирует. – Хён, это так мило с твоей стороны. — Помолчи, — выдавливает Юнги, практически неся Чимина на себе. В спальне он бесцеремонно роняет Чимина на постель, но тому всё равно. Чимин переворачивается на живот и хохочет. Юнги берет зарядное для телефона и разворачивается, чтобы уйти, но его останавливает рука, зацепившаяся за задний карман его штанов. — Стой, — ноет Чимин и тянет Юнги назад. – Не уходи. Мне будет одиноко. — Я буду в гостиной, — вздыхает Юнги, убирая руку Чимина. Но видит взгляд щенячьих глаз, и вся решимость тает под тяжестью слабохарактерности и сентиментальности. Откинув подушку, он садится, прислоняясь спиной к спинке кровати. Чимин сидит на другом конце кровати, скрестив ноги, но потом, видимо, решает, что это слишком далеко и ползет к Юнги, пока они не сталкиваются коленками. Профессор стыдливо отводит взгляд, хотя пьяный здесь Чимин, а не он. — А знаешь, — задумчиво говорит Чимин, подпирая щеки руками. Юнги медленно скользит взглядом по его недлинным пальцам и сразу же мысленно дает себе затрещину, возвращаясь к реальности. – Ты мне изрядно усложнил жизнь, хён. Юнги понимает, что никакой подоплёки в его словах нет, но шея почему-то все равно краснеет. — Да? – спрашивает Юнги, теребя в руках зарядное и избегая смотреть на румяные щеки и раскрытые губы Чимина, потому что нельзя засматриваться на своего студента, даже если они вместе живут. — Ага, — вздыхает Чимин и закрывает глаза. – Твой экзамен оказался сложнее, чем я думал. Я хорошо справился? Юнги уже и не знает, кого ему хочется задушить сильнее, Чимина или себя. — Результаты объявлю на следующей неделе, — запинаясь, произносит Юнги. Это даже не ложь. Ему нельзя раскрывать оценки раньше, чем это положено по правилам. Возможно, для него он мог бы сделать исключение, и Чимин как будто знает об этом, потому что подтягивается поближе и садится рядом с Юнги. — Ладно. – Юнги удивляется тому, как просто Чимин оставляет эту тему, но потом едва ли не подпрыгивает от неожиданности, когда тот укладывает голову ему на плечо. — Ты же меня не ненавидишь, правда? – с любопытством спрашивает Чимин, крутя кольцо на пальце. — С чего ты это вообще взял? – отзывается Юнги, нахмурив брови. Он не особо дружелюбно общается с Чимином в университете, но дома они друзья. — Очень раздражает, когда ты отвечаешь вопросом на вопрос, — сердится Чимин. Юнги не удерживается и смеется при виде пытающегося выглядеть угрюмым Чимина. – Ты должен просто сказать, что я тебе нравлюсь. — Я отчего-то уверен, что не должен так говорить, — отвечает Юнги и видит, как Чимин сникает. — Я знал, что ты не скажешь, — бормочет Чимин, отстраняясь от Юнги и поворачиваясь к нему спиной. – Вот так всегда. — А ты хотел, чтобы я это сказал? – искренне любопытствует Юнги. Очень интригующе слышать такое от Чимина, потому что обычно он только говорит о танцах и жалуется на учебу. Чимин поворачивает голову и смотрит удивленными глазами. — Ну, да, — признается Чимин и сползает чуть вниз, чтобы улечься. Юнги запускает руку ему в волосы и не может заставить себя остановиться. – Потому что ты мне нравишься. Конечно, было бы лучше, если бы ты ответил взаимностью. — Вот как. – Юнги слегка ошарашен. Он не знает, как поступить дальше и какое использовать оправдание, чтобы даже не пытаться объяснять Чимину, почему он не может выразить чувства, которые, возможно, у него к нему есть. В итоге он ничего не отвечает, потому что Чимин засыпает буквально за пару минут. Юнги аккуратно снимает с него очки, откладывает их на тумбочку и удивляется, что никогда не замечал, что Чимин похрапывает. — Кстати, я поставил тебе высший балл, — вслух делится Юнги. Он решает, что раз он не может сказать Чимину того, что тот хочет услышать, то хотя бы пусть будет это. — За две недели до итоговых семестровых экзаменов у Чимина проходит одно из трех показательных выступлений. Чимин тренируется последние месяцы каждый день, но всё равно ошибается в танце. На оценку это сильно не влияет, но вот настроение портит изрядно, заставляя работать перед следующими выступлениями во много раз больше и усерднее. Глупо хандрить, но Чимин решает, что имеет право устроить праздник жалости к себе после того, как перечеркивает все тренировки одним дурацким неправильным движением. — Ты расстроен, — замечает Юнги, когда Чимин возвращается домой, допивая последние капли протеинового коктейля. Юнги сидит за кухонным столом, проверяя экзаменационные работы. Чимин замечает свое имя, написанное карандашом на уголке одной из них и хмурится. Только напоминаний об учебе ему как раз не хватало. — Трудный был день, — ворчит Чимин и надеется, что Юнги не станет расспрашивать. К несчастью для него, Юнги упрямый. Чимин понимает, что удача отвернулась от него, когда Юнги закрывает ноутбук и поворачивается к нему. — Мой тест был таким сложным? – нерешительно шутит Юнги. Чимин стонет и падает на диван. — Нет, дело не в тебе, — вздыхает он, открывая крышку пластикового стакана, чтобы добраться до остатков на дне. Вообще-то, Юнги всегда ни при чем, но, стоит Чимину заметить, как обеспокоенно он выглядит, взволнованно прикусывая губу, то решает, что, на самом деле, Юнги всегда очень даже при чем. — Я только что запорол своё выступление, — признается Чимин. – Мне обидно. И Хосок-хён будет разочарован. Мы с ним вместе работали над этим выступлением. — Хосок никогда в тебе не разочаруется, — возражает Юнги. Чимин закрывает рукой лицо, чтобы не смотреть на глупое лицо Юнги дольше, чем требуется. – Эй, не расстраивайся. Это еще не конец света. — Нет, — соглашается Чимин, поджимая губы. – Но если я не могу справиться с коротким танцем, то как я выступлю на следующих проверках. А там будут представители труппы. Если я опять облажаюсь, то смогу попрощаться с шансами на эту работу. — Ты слишком остро реагируешь, — корит Юнги, присаживаясь на противоположный конец дивана. Чимин пододвигается, чтобы было удобнее. Буланги не упускает возможность запрыгнуть и устроиться между ними. — Нет. – Чимин качает головой. – Это логично. Я должен быть самым лучшим, если хочу, чтобы меня заметили, а пока у меня полная жопа. Нужно тренироваться больше. Я, наверное, буду задерживаться в студии, так что не дожидайся меня больше. – Чимин трет глаза. – И я снова на диете, так что на двоих можешь не готовить. — А ты не перегибаешь палку? – удивляется Юнги. – Я думаю, тебе это всё не нужно, Чимин. Уверен, всё не так плохо, как тебе кажется. — Откуда тебе знать? – огрызается Чимин. Его только злят попытки Юнги убедить его относиться к себе снисходительнее. Юнги говорит, что не надо так напрягаться, преподаватели танцев хотят, чтобы он работал усерднее. А Чимин, застрявший где-то посереди, просто сыт всем этим по горло. Это последняя капля. – Не тебе решать, что мне делать! — То есть я не могу даже попросить, чтобы ты берёг себя? – раздраженно откликается Юнги, а Чимин сегодня не в настроении иметь дело с возмущенным парнем. — Нет, — фыркает Чимин, упрямо скрещивая руки. Он понимает, что выглядит, как ребенок, но ему наплевать. – Ты же всего лишь один из моих преподавателей, забыл? — Но и друг тоже, разве нет? – спрашивает Юнги. Чимин опять фыркает, потому что достойного ответа на этот вопрос у него нет. Да, конечно, Юнги друг, но это именно он всегда настаивает на том, чтобы сохранять профессиональные отношения, в то время как Чимину хочется чего-то большего. Это очень утомительно, а Чимин устал притворяться, что всё получается. — Неужели? – спрашивает Чимин и берет Буланги на руки, чтобы не сделать ими какую-нибудь глупость, например, схватить Юнги и поцеловать. – Чаще всего, ты меня просто игнорируешь. — Потому что я твой чертов профессор, — шипит Юнги и наклоняется в его сторону. – Я не могу позволить себе большего. — Позволить что? – Чимин уже практически срывается на крик. Ему хочется орать и дальше, но Юнги хватает его за свитер и тянет на себя, пока их губы не встречаются. Чимин почти капитулирует, но вдруг приходит в себя и отстраняется. Зажатая между ними Буланги поспешно делает ноги, а Юнги пользуется возможностью и тянет его ближе, касаясь его груди своей и проводя языком между его губ. — Что ты делаешь? – тяжело дышит Чимин, поднимая руку и прижимая её к губам. – Ты же сказал, что ты мой профессор? — Ты же сказал, что не хочешь, чтобы я тебя игнорировал, — в тон ему отвечает Юнги. Щеки Чимина с каждой секундой пылают всё сильнее. — Я не знал, что ты имел в виду это, — признается Чимин, но выглядит неубежденным. — Пак Чимин, — произносит Юнги. Он выглядит таким очаровательно раздосадованным, что Чимин с трудом делает вдох. – Ты хоть представляешь, как чертовски сложно тебя игнорировать? В этот раз Чимин целует Юнги. — Юнги понимает, что попал, когда просыпается рядом с Чимином. Чимин практически лежит на нём, а это не очень удобно, учитывая, что младший достаточно тяжелый для Юнги. Одеяло прикрывает до талии, и Юнги жмурится, когда солнечный свет слепит глаза. Чимин ещё спит, а это необычно, ведь уже почти восемь часов. Обычно Чимин чутко спит, Юнги это знает, и какая-то его часть пыхтит от гордости, потому что именно он является причиной того, что Чимин этим утром такой измождённый. — Хён, — вдруг бормочет Чимин, хватаясь за руку Юнги. Солнечные лучи падают на его плечи, изгиб шеи, и Юнги думает, что он выглядит совершенно прекрасно. Его ноги втиснуты куда-то между ногами Юнги, и тот только улыбается, когда Чимин пытается прижаться теснее. Ну конечно, ещё бы Чимин не был любителем обниматься. — Доброе утро, Чимин-а, — говорит Юнги, щурясь от яркого света. Светит прямо в глаза, и это, вместе с удушливым жаром от тела, лежащего рядом с ним под тяжелым одеялом, подстёгивает в Юнги желание поскорее встать и вздохнуть свежим воздухом, но Чимин выглядит таким довольным, податливым и уютным, что пока Юнги не очень хочется его тревожить. Но когда взгляд вновь падает на часы, он понимает, что меньше, чем через полчаса, им обоим нужно быть на занятиях, и решает, что даст Чимину отоспаться в другой день. — Чимин, нам пора идти, — тянет Юнги, отталкивая его от себя и поднимаясь. Он слезает с кровати, откидывая одеяло, и тут возникает какое-то едва различимое колкое чувство где-то между лопаток, которое, он предполагает, имеет отношение к Чимину. Мысль об этом заставляет его улыбнуться. — Я хочу спать, — бормочет Чимин и поворачивается к Юнги, глядя на него припухшими после сна глазами. Он вытягивает руку в немой просьбе. Юнги подчиняется и наклоняется, позволяя Чимину утянуть себя в неуклюжий поцелуй. Утреннее дыхание у Чимина, конечно, ужасное, но Юнги не станет ему об этом говорить. По крайней мере, не сегодня. — У нас нет на это времени, — замечает Юнги и трясёт Чимина за плечо, чтобы разбудить окончательно. Им есть, что обсудить — например, то, что это значит для них обоих — но у них совершенно нет сейчас на это времени. Юнги решает, что разговор подождёт до окончания занятий. — Я прогуляю, — бурчит Чимин и зевает. У Юнги возникает чувство, будто его предают. — Моё занятие пропускать даже не смей, — возмущается Юнги, сузив глаза, хватается за край одеяла, стаскивая его с кровати, и смотрит, как Чимин сворачивается в клубок и дрожит без источника тепла. — Какой ты гадкий по утрам, — жалуется Чимин, садится и тянет одеяло на колени, словно ещё осталось что прикрывать. Юнги замечает слабый отпечаток своей ладони на коже Чимина и расплывается в улыбке. — Я снова стану хорошим, если мы успеем добраться до университета вовремя, — отвечает Юнги, подталкивая Чимина в сторону ванной. — А теперь иди, прими душ, вонючка. — Разве это частично не твоя вина? — ворчит Чимин, трёт щёки и послушно ковыляет в ванную. Юнги остается только радоваться, что тот ещё слишком сонный, чтобы сильно упираться. Завтракают они в спешке тостами с маслом и не очень горячим кофе, и Юнги решает, что в целях экономии времени будет лучше, если он подвезёт Чимина до учёбы. Это совершенно не связано с желанием Юнги подольше позалипать на полусонного Чимина. Вовсе нет. — Увидимся в аудитории, профессор, — улыбается Чимин, хватая свой рюкзак и убегая. Юнги остается сидеть в машине, прокручивая слова Чимина в голове. Профессор. Лишнее напоминание о том, что Юнги по-прежнему его преподаватель и что если кто-нибудь прознает, что он переспал со своим студентом, работу он потеряет. С Чимином обязательно нужно будет поговорить, понимает он, но ему совершенно не хочется быть тем, кто испортит их новообретённое хорошее настроение. В аудиторию он заходит с десятиминутным опозданием. Но поскольку он преподаватель, то решает, что вполне может себе это позволить. — Вы наверняка думаете, каким же будет финальный экзамен по этой дисциплине, — начинает Юнги, оглядывая любопытные лица студентов. Удивительно, но за прошедшие четырнадцать недель он странным образом успевает к ним привязаться. — Я знаю, что у вас хватает скучных письменных экзаменов по другим предметам, — кивает Юнги и видит, как высокий друг Чимина, Тэхён, тихо стонет и удручённо сползает ниже на своём месте. — Поэтому я решил, что мы с вами сделаем всё по-другому. Я хочу, чтобы вы представили мне песню. Что ж, да, это несомненно заинтересовывает студентов. — Необязательно создавать её с нуля, — уточняет Юнги, прохаживаясь вдоль передней части аудитории. — Я лишь хочу, чтобы вы продемонстрировали мне, чему научились за этот семестр. Скомпонуйте звуки и превратите их в музыку. В этом и заключается композирование, так ведь? Оставшуюся часть времени он отвечает на вопросы озадаченных студентов. Юнги рад, потому что ломать голову над учебным планом больше не нужно. Чимин к нему с вопросами не подходит, и это хорошо, поскольку он пока не готов разговаривать с ним, как профессор со студентом. С этим надо будет разобраться. — Приехав домой после танцев, Чимин удивляется, что Юнги до сих пор нет. Сообщение от Юнги даёт знать, что профессору пришлось остаться на совещании, поэтому Чимин решает, что сегодня самое время попробовать приготовить лапшу по новому рецепту, который он нашёл в сети. Готовка в самом разгаре к тому времени, как Юнги возвращается домой. — Привет, — здоровается Юнги, устало улыбаясь Чимину. Тот мимолетно окидывает его взглядом, поджимает губы и продолжает рассеянно помешивать лапшу. — Длинный день? — спрашивает Чимин, глядя, как Юнги ставит свою сумку рядом с рюкзаком Чимина. Его вдруг сильно поражает то, как по-домашнему они, наверное, смотрятся. Чимин готовит ужин, а Юнги возвращается с работы. Это странная мысль, поскольку он никогда раньше не представлял себя с Юнги в таком свете. — И станет ещё длиннее, — ворчит Юнги, опускаясь на один из стульев. — А ты думал, что тебе тяжело во время финальных экзаменов. Чимин беззлобно косится в его сторону. — Так и есть, хён. У меня не только репетиции к показательным выступлениям, так ещё и песню нужно сочинять для твоего предмета. — Чёрт, слишком сложно? Я не хочу быть одним из тех преподавателей, которые нагружают всем, чем только можно, в самое тяжелое время. — Юнги выглядит подавленным, когда проводит рукой по волосам. Чимин ощущает нелепое желание забить на лапшу, подойти к нему и самому почувствовать пальцами волосы Юнги, чтобы проверить, такие ли они мягкие, какими он их помнит. — Нет, это лучше, чем готовиться к экзамену, — честно признаётся Чимин, накладывая лапшу в две тарелки. — К тому же, если поработать над каким-нибудь ремиксом в жанре техно, то можно будет станцевать под него на последнем выступлении. Готов поспорить, что если танцевать под песню собственного сочинения, то это произведёт дополнительное впечатление на судей, так ведь? — Возможно, — легко соглашается Юнги, с благодарностью принимая тарелку из рук Чимина. — Я мог бы тебе помочь, если хочешь. Чимин недовольно морщит нос и садится напротив Юнги. — А это не будет считаться жульничеством? Тебе ведь придётся это оценивать. — Вероятно, — бормочет Юнги и дует на лапшу. Какое-то время после этого он молчит, а Чимин хмурится, потому что непривычно тихо, даже для Юнги. — Послушай, — вдруг начинает Юнги, а когда поднимает на Чимина глаза, полные чего-то подобного на сожаление, того пробивает на холодный пот. Нет, нет, нет, всё же так хорошо начиналось. — Не надо, — дрожащим голосом предупреждает Чимин, тыкая в профессора вилкой. — Даже не начинай. Не хочу ничего слушать. — Это нельзя игнорировать, Чимин, — хмурится Юнги. Чимин думает о том, что это почти смешно. Юнги практически повторяет те слова, что сказал прошлой ночью. — Я твой преподаватель. Нам нельзя этого делать. — Делать что? — Чимин против воли встаёт в позу. — Мы встречаемся? Или собираешься просто отступить, навыдумывав глупых оправданий? — Это не оправдания, Чимин, — говорит Юнги. Чимина ужасно бесит, что Юнги удается сохранять спокойный и невозмутимый тон, хотя сам Чимин уже готов взорваться. — Я серьёзно, если кто-нибудь о нас узнает, у нас обоих будут неприятности. Речь не только о моей работе. Что, если тебя исключат? Как ты сможешь закончить университет? — Такого не случится, — бурчит Чимин, стараясь не обращать внимания на взгляд, которым сверлит его Юнги. Он знает, что если посмотрит на жалобное лицо Юнги, всё будет кончено. — Откуда тебе знать? — спорит Юнги, откладывая вилку. — Я лишь считаю, что для нас будет лучше, если мы… закончим на этом. Больше никаких ошибок, как прошлой ночью, ладно? — Я не считаю это ошибкой, — с трудом выдавливает Чимин, опустив взгляд на свой ужин. Буланги подходит и начинает тереться о его ноги, но это лишь напоминает Чимину о том, как он вообще оказался в этой сумасшедшей ситуации. — Мне не стоит здесь оставаться, — шепчет Чимин, отодвигая стул и поспешно поднимаясь. — Боже, какой я глупый. — Постой, — растерянно произносит Юнги. — Я не имел в виду, что ты должен уйти, я хочу, чтобы ты остался. Чимин идёт обуваться, качает головой и пытается взять себя в руки. Он не хочет плакать. — Ты хочешь, чтобы я остался, но я тебе больше не нужен. Не думаю, что мне стоит и дальше жить здесь, хён. — Чимин, — зовёт Юнги, пытаясь схватить Чимина за запястье, когда тот открывает входную дверь. Против воли Чимин в последний раз оборачивается на Юнги, и взгляд у него такой ласковый, что Чимину кажется, что его сейчас стошнит. — Увидимся на занятиях, хён, — выдавливает Чимин, выдергивает руку из хватки Юнги и практически слетает по лестнице вниз. Наверное, он переночует у Тэхёна. Сейчас самое главное держаться от Юнги подальше, пока он не сделал того, о чём они оба будут жалеть. — Жить без Чимина сложно. Но так не должно быть, учитывая, что они прожили с ним меньше четырёх месяцев, однако даже за это время он привык к присутствию Чимина. Всё Юнги кажется неправильным. Нет больше полных еды шкафов, нет больше картонных упаковок с банановым молоком в холодильнике, нет больше записок на его сумке с напоминанием расписания. Он ничего не слышит от Чимина вот уже почти две недели. Ни на одно из сообщений Юнги он не отвечает, а во время занятий неизменно игнорирует, хотя ни одного не пропускает. Юнги однажды пытается попросить его задержаться — только лишь чтобы спросить, у кого он остановился, хорошо ли питается, не перенапрягается ли на тренировках — но Чимин практически пулей вылетает из аудитории после окончания занятия. Намёк Юнги понимает. Ему не удаётся увидеть Чимина даже во время экзаменационной недели, поскольку Юнги сам даёт указание классу прислать песни по электронной почте. Впервые Юнги слышит от него хоть что-то, когда наконец получает файл под названием Безымянный.mp3. Открывать его Юнги страшно, и он понять не может почему. Это глупо, но он боится нажимать на play. Логических объяснений этому нет, правда ведь, но мысль о том, что Чимин работал над этой песней специально для Юнги, вполне достаточно, чтобы по телу прошлась приятная дрожь. Он готов признать, что скучает по Чимину, и его страшит то, что эта песня — всё, что когда-либо достанется ему от Чимина. Оказывается, мелодия в жанре техно, как Чимин и планировал сделать для своего танцевального выступления. Юнги вдруг вспоминает, что как раз сегодня у него должно состояться заключительное выступление и рассеянно задумывается, как же будет выглядеть его танец. Сперва мелодия медленная, но Юнги терпеливо ждёт, когда подключатся биты. Он всегда слушает новые песни с закрытыми глазами, поэтому он откидывается в своём мягком рабочем стуле и ждёт. Довольно прилипчивая песня, решает Юнги, с возрастающими битами, синтезатором и, кажется, вплетёнными звуками фортепиано. Он легко представляет, как бы гибкий Чимин танцевал под эту песню. Он удивляется, когда вдруг начинает петь голос обрывки предложений, которые Юнги с трудом может разобрать. Это не голос Чимина, понимает Юнги быстро, а, наверное, взят из сети. А может он попросил спеть кого-то из друзей. Юнги сосредотачивается на песне и вдруг улавливает еще один голос, шепчущий Я любил тебя. Такое чувство, будто его бьют прямо в лицо, но это лишь захлестнули эмоции, от которых он отказывался той ночью, которую провёл с Чимином. Песня продолжается, Юнги откидывает посторонние мысли в сторону и пытается сосредоточиться на ней с чисто профессиональной точки зрения, чтобы оценить, как она была создана и как звучит. Он соглашается, что для танцев эта песня то, что нужно, по крайней мере, для того, кто умеет это делать. Он снова растворяется в музыке, делая пометки, чтобы позже выставить балл — хотя, если честно, он прекрасно понимает, что поставить Чимину плохую оценку никогда не сможет — и ставит на паузу, перематывая, чтобы вслушаться получше. Заканчивается она, к его личному неудовольствию, как будто слишком быстро, фоновая музыка начинает затихать, но Юнги продолжает слушать поющий голос. Я любил тебя. Я любил тебя. Я любил тебя. Юнги зажмуривается и старается не думать о том, что творилось в голове Чимина, когда он создавал эту песню. Второй голос вдруг замолкает, и Юнги подпрыгивает, когда слышит слова чиминовым голосом. — И всё ещё люблю. И на этом песня заканчивается. Пододвинувшись поближе, Юнги несколько раз проигрывает окончание, пока до него не доходит, что Чимин пытался до него донести. Это ещё не конец, медленно осознаёт Юнги, сидя за своим столом и буравя взглядом экран ноутбука. Он всё ещё нравится Чимину. Он любит его, и теперь черёд Юнги доставить своё сообщение в ответ. Взглянув на часы, он высчитывает, хватит ли у него времени, чтобы добраться до студии. — Чимину кажется, что его сейчас вывернет. Он не болен, нет, совершенно здоров, просто дико нервничает. — Расслабься ты, — говорит Хосок, успокаивающе поглаживая его по плечам. — Не понимаю, чего ты так с ума сходишь. Я видел твою хореографию и считаю, что она изумительная. Просто выйди на сцену и покончи с этим, ясно? — Легко тебе говорить, — бурчит Чимин и виновато оглядывается на Хосока, потому что не стоит срывать своё раздражение на преподавателе, ведь он потрудился прийти сюда, чтобы подбодрить Чимина на его финальном выступлении в этом семестре. — Просто я переживаю, ведь это последнее выступление. Я вижу представителей компаний в зале. — И ты им понравишься, — убеждённо произносит Хосок, подталкивая Чимина и указывая на сцену. — Давай, ты следующий. Задай им жару, тигр. Прежде, чем Чимин успевает одарить Хосока убийственным взглядом, он слышит, что начинает играть его песня. Сделав ещё один глубокий вздох, он выходит на сцену. Краем глаза он замечает Тэхёна, сидящего в первом ряду и размахивающего небольшим плакатом, размер которого с лихвой компенсируется количеством блёсток и причудливым шрифтом. Ему немного стыдно, но Чимин не может не признать, что это его подбадривает, когда он становится на середине сцены. Загораются прожектора и останавливаются на нём. Чимин быстро моргает, пытаясь привыкнуть к слепящему свету. Он становится в начальную позицию, думая о том, что он прогонял танец сотни раз ради именно этого момента. Песня, раздающаяся из динамиков, знакома ему лучше, чем собственный голос. Чимин позволяет ей заполнить разум и начинает танцевать. Всё идёт хорошо, как ему кажется, но в момент, когда он резко прогибается к полу, за сценой раздаётся какой-то звук. К счастью, он не сбивает его, а экзаменаторы, видимо, не увидели никаких заминок, но Чимину всё же любопытно, и он чуть сворачивает голову в сторону угла сцены… … и чуть ли не ошибается в движениях, потому что у края сцены, опираясь руками в колени и тяжело дыша, стоит Юнги. Чимин радуется тому, что этот танец отточен от и до на уровне мышечной памяти, потому что если бы ему сейчас действительно пришлось бы вспоминать, что там идёт дальше, он бы уже давно облажался, учитывая, что в голове сейчас один белый шум. Юнги продолжает смотреть на него, не сводя глаз, а Чимин изо всех сил старается не отвлекаться и сосредоточить всё своё внимание на хореографии, но это так сложно, когда Юнги стоит всего в нескольких шагах от него. В версии песни для выступления поёт только Чонгук. Свой голос Чимин добавил только для того варианта, который потом отправил Юнги, и, очевидно, что тот его послушал, раз прибежал сюда. Чимин едва ли слышит аплодисменты из зала, когда идёт обратно за сцену, едва ли замечает жутко громкие вопли Тэхёна или смущающий свист Хосока. Да он вообще ничего не замечает, если честно, кроме широкой улыбки Юнги и кольца его теплых рук, когда они обнимают его и притягивают к себе. — Это было потрясающе, — бормочет Юнги, прижимаясь носом к мокрым волосам Чимина. — Поверить не могу, что не видел раньше, как ты танцуешь. — Поверить не могу, что ты здесь, — отзывается Чимин, до сих пор поражённый тем, что Юнги так близко. Он чуть отклоняется и пригвождает Юнги вопросительным взглядом, опасаясь делать предположения самостоятельно. В последний раз это закончилось переездом к Тэхёну на две недели. — Постой, а почему ты здесь? — Я послушал твою песню, — поясняет Юнги, отстраняясь, чтобы заглянуть Чимину в лицо. — Мне понравилось. Чимин с трудом сглатывает и опускает глаза. Юнги бы ни за что не соврал про музыку, он это знает, но Чимин все равно смущается от того, что вложил нечто личное в финальный экзамен, между прочим. — До конца дослушал? — дрожащим голосом уточняет Чимин и видит, как Юнги прикусывает губу. Чимин знает, что он всегда так делает, когда нервничает. — Дослушал, — тихо отвечает Юнги. Чимин очень рад, что они одни, потому что это означает, что искренний взгляд и глубокий голос достанутся ему одному. — Я тоже всё ещё тебя люблю. — Я… — начинает Чимин, но опять закрывает рот, потому что не знает, что именно следует сказать. Юнги и без лишних слов всё понимает и улыбается, притягивая его к себе обратно. Чимин вздыхает с облегчением, прижимается к боку Юнги и удивляется, зачем вообще от него отлипал. — Прости, что так резко отреагировал, — говорит Юнги в плечо Чимина. — Не знаю, о чём я только думал. Но, знаешь, сегодня ты сдал свой последний экзамен по моей дисциплине, так что официально ты больше не мой студент. Чимин поднимает на него недоверчивый взгляд. — И что, теперь, значит, всё можно? Разрешено? — Нет, — признается Юнги и ведет руками вниз, пока они не оказываются в переднем кармане чиминова свитера. — Но мне наплевать, можно или нет. — Правда? — переспрашивает Чимин, не в состоянии поверить, что Юнги, его ворчливый, всегда следующий правилам Юнги, готов пойти наперекор принципам. Вместо того, чтобы ответить, Юнги решительно целует Чимина и делает шаг вперёд, когда Чимин от удивления отступает. И раз сам Юнги так говорит, то Чимину тем более наплевать, что им там можно, а что нельзя. — Так ты вернёшься домой? — спрашивает Юнги, глядя ему в глаза. Нежность, которую Чимин видит, достаточно убедительная, и впервые за весь семестр он не знает, что же между ними с Юнги. — Пока неясно, — отвечает Чимин, не удержавшись от подколки. — Ты когда-нибудь всё равно меня выселишь? — Никогда, — без раздумий утверждает Юнги, и Чимин улыбается, потому что в голосе Юнги он слышит обещание. У них всё получится.