Ёлочные игрушки

Блэр Уолдорф всегда знала, чего хочет от жизни, и всегда рано или поздно находила способ это получить. Блэр была умна и, хотя мысль точно знать, кто твой соулмейт (то есть, идеально подходящая тебе пара во всех отношениях) была очень заманчива, Блэр вовсе не собиралась рисковать своей прекрасной жизнью, о которой мечтают столь многие, если есть возможность ошибиться и умереть двенадцать часов спустя, во всей полноте осознав свою ошибку. Система с родственными душами была устроена странно, но выбирать не приходилось. Ты можешь удостовериться, что человек, которого ты любишь – твоя родственная душа, сказав ему «Я люблю тебя», и если он тоже тебя любит (а родственные души просто обязаны любить друг друга, иначе никак), то вы живёте долго и счастливо. Шанс на то, что человек, которому ты признаешься, любит тебя в ответ и при этом не является твоей родственной душой, настолько мал, что это скорее походило на легенду. Но в случае ошибки, ты умираешь через двенадцать часов после того, как скажешь это. Кажется, таким образом, Вселенная пыталась научить людей не разбрасываться словами. Хотя, разумеется, говорить «Я люблю тебя» кровным родственникам было можно без всякого опасения. Конечно, слабое утешение, но хоть что-то. Именно поэтому говорить о чувствах с кем-то помимо родни было не очень принято. Но это не мешало Блэр планировать свадьбу. Нет, вряд ли Нэйт Арчибальд был её родственной душой, хотя Блэр определённо чувствовала к нему сильную симпатию. Они были знакомы с пелёнок, вместе росли, поэтому Блэр это виделось логичным, так что она, как и всегда, взяла свою судьбу в свои же холёные ручки и, чётко формулируя свою мысль, предложила Нэйту встречаться. Со временем отношения не распались, хотя никакой искры между ними заметно не было. Блэр смотрела на мир без розовых очков, поэтому выбрала комфорт, спокойствие и уверенность в завтрашнем дне, чем риск погибнуть во цвете лет из-за какой-то глупой фразы. В конце концов, слова вообще мало значат. Главное – поступки. Именно они показывают, как человек к тебе относится. Так что Блэр была всем довольна. Пока не узнала, что Нэйт ей изменил с её лучшей подругой. – О свадьбе можешь забыть, – заявила Уолдорф, снимая с пальца кольцо. Нэйт молча смотрел на неё, не пытаясь остановить её, переубедить или заверить в своей любви. Было больно, ещё и потому что её предали сразу двое: жених и лучшая подруга, которая, лишив Нэйта девственности, благополучно упорхнула в пансион и только недавно с чего-то решила вернуться обратно в Констанс Биллиард. – Парни закончились? – поинтересовалась Блэр, умудряясь смотреть на Серену сверху вниз, притом, что Блэр сидела на ступеньке Музея Искусств, а опальная подруга стояла рядом и пыталась наладить былую дружбу. Серена смолчала. А Блэр отправилась в клуб вместе с Чаком Бассом. И ещё неизвестно, как бы всё повернулось, если бы Блэр не решила напиться, забыться и переспать с главным бабником Констанс Биллиард. Чак Басс являлся, пожалуй, одним из самых заядлых и известных бабников Нью-Йорка, и это ещё не окончив школу. Ходили слухи даже, что несколько девушек рискнули признаться ему в любви, за что и поплатились. Но уж Блэр-то такой ошибки не совершит. – У меня странное чувство… в животе. – Бабочки? Блэр была готова вмазать Чаку. – Не пойми меня неправильно, я люблю всех живых существ, но этих бабочек нужно убить. Басс изучал вид с балкона на ночной город. – Ох, скажи мне что-нибудь, чего не знаю. Отношения с Чаком были трудными – и это ещё мягко сказано. Они сходились, расходились и так по кругу. А потом, в какой-то момент судьба свела Блэр с настоящим принцем. Ну, уж теперь-то она может получить своё «долго и счастливо», которое было невозможно с Нэйтом, сохнущим по Серене и без всяких словесных подтверждений (Серена встречалась с парнем из Бруклина, и ей было не до Нэйта), и с Чаком, который вымотал ей всю душу. Хотя она всё равно его любила, но чёрта с два она в этом признается. Ещё чего не хватало. Тем более, что к молодому и прекрасному во всех отношениях принцу Монако Уолдорф тоже испытывала некоторую симпатию (ну, а кто бы не испытывал?). Чак пытался всеми силами делать вид, что его это мало волнует. – Потому что ты вернёшься, Блэр. И ты это знаешь. И я это знаю. Не может быть никого третьего, кроме тебя и меня. – Тогда скажи это. – Дамы – вперёд. Уолдорф невероятным усилием подавила желание показать средний палец. Но она же, в конце концов, будущая принцесса. Она выше этого. Когда Чак устроил скандал на званом вечере, опозорив Блэр перед королевской семьёй и всем высшим обществом, девушка чуть не расплакалась от обиды и досады. «Ну, что за…? Почему всё так сложно? Почему он просто не может оставить меня в покое!?» Но вот Уолдорф уже обнаруживает себя едущей в лифте к Чаку Бассу – любви всей её жизни. И нет, она не едет признаваться. Она едет спросить, какого чёрта он творит. – Ты вернулась. – Любовь всей её жизни была пьяна и сидела, развалившись, на диване, с початой бутылкой чего-то крепкого. – Я знал, что ты вернёшься. Блэр покачала головой. – Что ты сегодня устроил, Чак!? Это неприемлемо. Прекрати всё портить. – Портить, Блэр? Это твой принц всё портит. Он не нужен тебе, и ты это знаешь. Ты не любишь его, Блэр. Это была опасная дорожка. Блэр была бы рада выплюнуть ему в лицо обратное, но ей не хотелось умирать. Опытным путём выяснилось, что фраза «Я люблю (нужное имя)» имеет тот же эффект, что и «Я люблю тебя», обращённое непосредственно к объекту любви. Поэтому Блэр сжала губы и покачала головой. – Ты не прав. – Тогда скажи это. – Нет. Чак фыркнул. – Ну, ладно. Тогда я скажу. Блэр чуть не кинулась закрывать ему рот рукой. Всё равно бы не успела. – Я люблю тебя, Блэр. И будь что будет. – И он залпом допил остатки алкоголя из початой бутылки, которую всё ещё держал в руке. Блэр пошатнулась. Она была уверена, что с Чаком ничего не могло случиться, иначе бы она не ощущала себя так дерьмово, и всё-таки… Чёрт! Он готов был пожертвовать жизнью ради неё. Блэр подошла, опустилась рядом и поцеловала его. – Я тоже люблю тебя, Чак. И будь что будет. Чак усмехнулся. – Теперь-то я знаю, что будет. Ты отменишь королевскую свадьбу. Блэр поняла, что тоже смеётся, кладя голову Чаку на плечо. И в самом деле, что ей ещё остаётся?