Зов

      После встречи с блондинистым мальчуганом, прошло больше месяца. Оказалось, что Шиноши и его новый знакомый живут на одной вертикали, только на разных этажах, и что мальчика зовут Наруто. Балагур и тот еще нарушитель спокойствия. Что смущало Ёши, так это взгляды, которыми одаривали жители Конохи блондина со смешными отметками-усиками на щеках. Что это за «усики», мальчик сам не мог объяснить. Но русоволосый парнишка помнил и прекрасно знал, что означают эти взгляды. Он помнил Гаару и отношение людей к нему. И понимал, почему Наруто хулиганит. Сперва поведение нового знакомого вызывало только раздражение, а после, взглянув на любую ситуацию, в которую впутывался Наруто, под другим углом, с точки зрения этого подвижного урагана, становилось немного неуютно и в свои руки брало, управление балом, сочувствие. Поэтому все чаще и чаще, когда сталкивались мальчики, от Шиноши можно было услышать: «Смотри куда идешь, дурак!», «Прекрати уже бегать по лестницам, носишься туда-сюда который раз, как ужаленный поросенок, упаде… ладно, проехали…», «Опять лапша? Прикупил бы ты овощей хоть немного», «Да сколько можно меня с ног валить?! Это… Наруто, ты в курсе, что ты купил просроченное молоко? Внимательней смотри, что покупаешь, балбес!». И прочее. С первого взгляда можно было подумать, что мальчики просто друг друга подкалывают или ругаются, как и положено мальчуганам в их возрасте, но все же все это было завуалированной заботой. Завуалированной, потому что Шиноши еще помнил, какая была реакция Казекаге, когда тот узнал, про тайную дружбу его сына и мальчика из каравана. И он не хотел вылететь уже из Конохи за дружбу с кем-то не тем. Поэтому и поддерживал общение с блондином именно в таком ключе. Но, сам Наруто и не был против такого общения, хоть и часто пререкания заканчивались дружеской потасовкой.       На тренировочном полигоне Шиноши стал появляться, из-за учебы, реже, но не прекратил обучаться у Шисуи. Часто случалось, что один свободен, а другой занят. И наоборот. Поэтому, если ученик и учитель не виделись долго, Ёши сам того не замечая прекращал тренировки, больше времени уделяя совсем иному, тому, что помогало ему отвлечься от невеселых мыслей. Различное рукоделие. От «ювелирного» дела, до банального рисования. Все-таки, как бы Шиноши ни прятался за любым видом занятости, убежать от себя он не мог, его сильно пошатнула смерть его «вторых» родителей. А точнее, то, что он видел их смерть, видел, как их убили. В том мире о смерти всегда сообщали, а ощутить подобное на себе воочию, достаточно сложное испытание. И когда рядом не было ни Шисуи, ни Наруто, которые отвлекли бы депрессивные мысли, руки брали подобную ношу на себя. И когда учитель и ученик, после долгой разлуки, встречались вновь, Шисуи гонял Шиноши в хвост и гриву, постоянно приговаривая, чтобы тот не отлынивал. Но однажды вызвал на серьезный разговор. - Шиноши, я уделяю тебе время, ты понимаешь, что я бы мог его использовать для других дел. Но ты сам, уже который раз, намеренно или нет, но не выполняешь всего того, что я говорю тебе. – Вздох и вопрос пропитанный сарказмом. - Можно узнать, у тебя есть, не знаю, дела посерьезней, требующие твоего непосредственного участия и внимания? Мальчик молчал, опустив голову, как нашкодивший щенок. Но, понимал, молчание продлится ровно до того момента, пока Ёши не объяснится. Шисуи использовал хорошее давление, чтобы прессовать своего ученика, так что тот, сглотнув, почесал затылок. - Я забываю. - Забываешь? Шиноши, это не смешно. - Я забываю. – Упорно продолжал гнуть свою линию мальчик. – Точнее, забываюсь. Порой я настолько сконцентрирован на чем-нибудь, что не замечаю времени. Это помогает мне не думать о черной поляне и о тех событиях. - А ты не можешь быть так же сконцентрирован на тренировке? Ёши молчал, втянув голову в плечи. Он понимал, что виноват. Что это банальная безалаберность и не благодарность, но ничего с собой не мог поделать. Шисуи вздохнул, понимая, что ответа на свой вопрос, на сей раз, не дождется, и присел около нерадивого ученика, заставляя того посмотреть в черные глаза. - Послушай, Шиноши. Я понимаю, смерть всегда тяжела. Смерть родных тем более, особенно, если это произошло на твоих глазах. Но, оглянись назад. Сколько времени уже прошло? Я знаю, что то, что ты видел, оставило свой отпечаток, но нужно отпустить прошлое, понимаешь? Проститься с ним. - Я-я не могу, Шисуи-сан. - Нужно, Шиноши. Ты – будущий шиноби. И хотя еще являешься ребенком, но ты уже выбрал свой путь. И нужно уже становится тем, кто этот путь преодолеет. Оставь прошлое позади. - … - Упрямый ребенок. – Вздохнув, Шисуи покачал головой и поднялся. – Мои слова будут грубы, но перестань уже жалеть себя. Однажды твое невнимание может стоить кому-то жизни. Так что, если ты и дальше предпочтешь вязнуть в прошлом, я самолично позабочусь, чтобы тебя перевели в обычную школу. - Н-но… - Ты уже сделал свой выбор. И нужно ему следовать. Но если ты не можешь, не стоит мучить других. Уверен, из тебя выйдет отличный политик. С учетом того, что Шиноши, а в прошлом Кирилл, ненавидел политиков, слова Шисуи были хорошим ударом под дых и отрезвляющей пощечиной в одном лице. Мальчик так и застыл на месте. - Я дам тебе неделю. Подумай над моими словами и приди к своему решению.- И, используя шуншин, учитель исчез, оставив ученика наедине со своими мыслями. - Жалею себя, да? – Спросил сам себя ребенок, и, устало вздохнув, провел ладонью по своему лицу, словно пытаясь снять невидимую вуаль. Чувствует он, что у него будет сложная неделя.       В классе у Шиноши не наладились отношения сразу со всеми. Перед глазами детей, нескольких клановых и простых смертных, Ёши выглядел обычным неказистым, угловатым безродным заучкой. Неприязнь особенно сильной стала, после первых тестов. А дети в их возрасте весьма жестоки. Но это было бы проблемой, если Шиноши не было бы наплевать на них. Его обычный день в школе был таков: пришел с утра на занятия, посмотрел в окно, пару раз ответил на вопросы, почитал что-нибудь, что принес с собой и ушел домой. В один из таких дней, Ёши и вычитал про один ключевой источник, который находился на севере от Конохи. Вода источника, как у водопада, падала в небольшое озерцо и по местным «былинам» помогала при медитации, чтобы привести мысли в порядок и достичь нирваны. Не водопад правды, но тоже хорош. Учитель не очень был удивлен, когда к нему подошел Ёши и, искусно притворяясь, что у него который день были головные боли, а боль оставалась напоминанием о сильный ожогах, как фантомная боль, тот согласился дать мальчику время на восстановление, но молодой симулянт, после «больничного» должен был принести справку и сдать дополнительные тесты, на что Шиноши и согласился.       Пока Шиноши осматривал в первые дни после выписки окрестности деревни, он приметил дыру в стене, которая огораживала Коноху, так что через нее он и вышел в мир. На плечах рюкзак с провиантом, в руках карта. У него была одна цель – добраться до этого источника. Путь, на удивление, прошел без всяких приключений и происшествий, но занял целый день. И вот ребенок стоит перед тем, что искал. Шиноши снял с плеч рюкзак и припрятал свои вещи у могучих корней дерева, которое обозначил своим временным убежищем. Но вот идти медитировать ему не дала, как ни странно, вода. Она была ледяная. Как только мальчик вступил в нее, тут же выпрыгнул, дико ругаясь и шипя. - Как же холодно! Да я там себе все отморожу ведь! Так что ночь будущий шиноби провел в попытках успокоить себя и свое сознание при помощи медитации. Второй день так же не дал никаких результатов. Холод воды не давал Ёши пройти и нескольких шагов, вынуждая приступать к бегству. И снова попытка успокоить себя и тело, дабы принять ледяные воды. - Что ты делаешь, Хранитель? – Спросил черный крылатый волк однажды в его сознании. Мне нужно это, друг мой. Я думаю, что ключевой источник поможет мне разобраться в себе, так как обычная медитация не помогает. - Шиноши научился уже разговаривать с Богом огня при помощи мыслей. - Задумался над словами того человека? Да. Я понял, что он прав. Я слишком сильно зациклен на прошлом, его уже и в самом деле пора отпустить, не прятаться за ним. Но, так как, взять и отпустить у меня не получается, остается его принять, как часть меня. Так же как я принял и тебя. Только вот тебя я принял легко, как и Рода. Но смерть… - Смерть тяжела для сознания людей. Ты прав. - Я могу помочь, не зря я Бог первобытного пламени. Нет, Кагуцути. Я должен сам справится с этим. Но спасибо за предложение. - Хорошо. Но помни, как и пламя, вода - часть одного из Богов, Хранитель. Кагуцути…? На этом диалог закончился и Шиноши лишь оставалось собраться с мыслями, чего он еще долгое время не мог сделать, пытаясь понять, о чем говорил черный крылатый волк.

И еще один день остался позади, как и ночь. Только на следующее утро, открыв глаза, мальчик понял – пора. Успокоить все свои желания, тревожные мысли и расслабить тело. Войти в ледяные ключевые воды от которых перехватывает дыхание сводит судорогой мышцы, подойти к небольшому водопаду и сесть под ним. Глаза закрыты, тело расслаблено и находится в позе лотоса, а сверху, на голову, опускается достаточно сильные слои воды. Каждый раз мальчик воспроизводил в своем сознании ту сцену из прошлого на черной поляне. Вот голова Иши отлетает в сторону. Вот в живот Нами ударяют лезвием, а после перерезают горло. И боль, которая скрутила ребенка. И так снова и снова. Сознание воспроизводит картинки одна за другой. Шиноши сам себя заставляет вспоминать все детально и кроваво, как было. В груди каждый раз поднимается тоска, ярость, грусть, ненависть и вина. Вина… Мальчик вспоминает слова Кагуцути каждый раз, когда «видит» смерть семьи: …каждый проживает свое время…их время подошло к концу… Через сутки светло-голубые глаза открываются, и в них читается удивительное спокойствие и умиротворение.

-Несколько дней спустя. Тренировочный полигон-

      Шисуи закончил тренироваться с Занзо Буншин. Хоть его и называли гением этой техники, но сам парень придерживался мнения, что нет на свете совершенства и все, что у тебя получается делать хорошо, нужно лучше оттачивать. К тому же это отвлекало его от мыслей о своем ученике. Всю неделю от него не было ничего слышно. Парень уже было подумал, что ребенок сдался, что сам Учиха его сломал окончательно, когда повернулся на шелест листьев кустарника и с удивлением обнаружил, что там, в тени дерева, стоит Шиноши. На его плечах был рюкзак, сам мальчишка был мокрым, а ведь на улице занималась ночь. Безлунная ночь. - Решил? – Один вопрос, который озвучил Шисуи, убирая в набедренную сумку кунай, словно между делом. - Да. – Голос был, на удивление, уверенным. – Спасибо, Шисуи-сан. Что открыли глаза. Но я не оставил прошлое, как вы просили. Я его принял. - Принял? - Угум. Это такая же часть меня, как и мое настоящее. Единственное, что я мог сделать, это принять его. Принять и понять, что смерть такое же проявление жизни. Смерть такое же явление, как и рождение. В тот момент я ничего не мог сделать. И это не моя вина. Каждый проживает свое время и, просто их время пришло в тот момент. Шисуи слушал своего ученика, не сводя с шестилетнего ребенка черных глаз. А тот, помолчав, продолжил. - Я вспоминал глаза мамы, когда ее убили. Она защищала меня. И… Шисуи-сан, я хочу продолжать у вас учиться. Я хочу так же самоотверженно защищать то, что люблю. Ведь в сущности, все равно, за что умираешь; но если умираешь за что-нибудь любимое, то такая теплая, преданная смерть лучше, чем холодная, неверная жизнь.* Еще несколько минут два человека стояли под ночным небом и смотрели друг другу в глаза. Оба выжидали. И, наконец, брюнет кивнул, едва улыбнувшись уголками губ, принимая ответ своего ученика.