Зов

      Даймё Тетсу Но Куни, Мифуне, оказался истинным самураем от кончиков волос до пят. Он создал кодекс, которому следовали все его последователи, все воины Страны Железа. Этот кодекс предписывал самураям: быть безоговорочно преданным своей стране и своему Даймё; признать военное искусство единственной деятельностью, которой должен заниматься самурай; совершать самоубийство, если честь самурая запятнана; запрещал ложь в любых проявлениях и жажду денег. От этого благородство мужчины ощущалась даже в простом его присутствии, заставляя склонять перед его силой голову. Шиноши, просто находясь в одной комнате с этим воином, признавал его и подчинялся. Мифуне не использовал убийственной ки, как делали некоторые шиноби, чтобы показать свою власть, но тем не менее одного стойкого стального взгляда было достаточно для внутреннего трепета. - Скажу откровенно, самураи не любят шиноби, так что готовьтесь к проблемам в общении с жителями деревни. Наверняка это станет для вас препятствием в сборе информации.       Мифуне встретил молодого ниндзя и его ученика не как встречает обычно Хокаге, не в кабинете, а в додзё, где он самолично тренировал своих лучших самураев – элитную группу. Из-за прихода Шиноши и Шисуи, Мифуне пришлось прервать своё занятие и отдать пост сенсея Окисуке, проводника в деревне Тетсу Но Куни. На вопросительный взгляд ребёнка, Даймё прикрыл глаза и обернулся к тренирующимся, но не ответил на немой вопрос, а лишь продолжил. Но продолжил после того, как в комнату принесли горячий зелёный чай. - Я хочу спросить, вы должны были прибыть в деревню ещё вчера. Что вас задержало? - Буря, Даймё-сама. - Вот как… - Вообще-то, это из-за меня, - Ёши, молчавший до этого времени, сделал шаг вперёд и виновато посмотрел в сторону. Мифуне же заинтересованно окинул взглядом, от которого пробежал мороз по коже, мальчика. Шиноши, кто тебя за язык тянет? Мысленно спросил Учиха, но замер, когда услышал от самурая смешок. Шиноби не мог понять, раздражен ли Даймё или его это признание насмешило. - И что же ты сделал? - Я неправильно прочитал карту. Эта местность нова для нас. Я мог бы сказать, что всё из-за бурана, но все же… это моя вина. Простите, что заставили ждать. - Правильно, мог бы. Но не сказал, - мужчина одобрительно кивнул и ещё раз окинул трудночитаемым взглядом ребенка. Тот, немного поёжившись, всё же поднял глаза. Ёши едва смог наскрести в себе смелости, чтобы вступить в эту тихую дуэль. Тихий смешок со стороны Мифуне прервал немое сражение. - Одно из правил кодекса самураев запрещает ложь в любых проявлениях. И то, что я увидел, оставило меня довольным. Первое испытание ты прошёл, Шиноши. Теперь я официально позволяю вам находиться в деревне. И я даю вам неделю на то, чтобы собрать нужную информацию. Вашим проводником останется Окисуке, обращайтесь к нему, если из нашей библиотеки вам нужна будет какая-либо информация. Деревня выделила для тебя, Шиноши, и для твоего сопровождающего комнату в гостинице. - Мифуне-сан, что нам нужно знать о самурае-отшельнике? - вопрос задал Шисуи, а Мифуне оставалось лишь вздохнуть. - Он силен, один из сильнейших. Если Шиноши ему не понравится, этот самурай может его, в лучшем случае, оставить калекой. В худшем – убить. Хотя, для того кто стремится познать военное искусство, даже не знаю, что страшнее. В последний раз его видели на юго-востоке Страны Железа, у берегов океана. Он стар и его характер не из легких. Отшельник не признаёт имён. Для него имена красивы, но бесполезны. Так что спрашивать о том, как его зовут и искать имя в хрониках бессмысленно. И самое главное, он самурай. Такой же как и я. Он признает наш кодекс и следует ему и только ему. - Мифуне-сан, а почему Он стал отшельником? - Он однажды нарушил догмы и сам себя наказал, отправив в изгнание. - Вопрос по передвижению по деревне: сможете указать на ограничения и закрытые зоны? Дальше пошли долгие минуты сказаний о том, что можно и что нельзя. Из этого легко можно сделать вывод: самураи не доверяют шиноби. Хотя этот вывод можно было сделать ещё на первых подступах к истинной деревне. - Шиноши, после того как ты покинешь додзё, тебя отведут в нашу больницу, где проверят, писал ли правду Хирузен Сарутоби. О твоём внутреннем барьере. - Ментальный барьер, – поправил Мифуне мальчик, а после чего кивнул. - Да. Это необходимая проверка. Самурай поднялся и, наконец, пошёл к выходу. Следом за ним поднялся и ребенок с Шисуи со своих мест. Но, перед тем как открыть дверь и уйти, Мифуне приостановился. - Прочитай основные положения и постулаты нашего кодекса, молодой шиноби. - Я как раз планировал это сделать. Сегодня. Если Окисуке-сан сможет его принести. Иначе в том, что я здесь, просто нет смысла. Светло-русый паренек улыбнулся, подходя ближе к Учиха. Хоть Мифуне и казался ребёнку просто невероятным человеком, в котором сочетается и благородство воина, и ум политика, его внутренняя сила давила. Так неуютно себя мальчик не чувствовал даже перед Хокаге. Так что на подсознательном уровне искал защиту у Шисуи. А самурай, хмыкнув, кивнул: - Умный ребенок.       В больнице сказали то же, что и в Конохе, подтверждая слова Хирузена Сарутоби о ментальном барьере, благодаря которому враждебные шиноби не смогли бы, даже при всем огромном желании, узнать местоположение Тетсу Но Куни. Хоть ожидание и давило, а холодный взгляд Окисуке и его рука на клинке нервировали, Шиноши и Шисуи выдержали эту проверку с достоинством. - Я вас провожу в гостиницу. Немногословность проводника начала раздражать Ёши и играть на его нервах. Мы же ему ничего не сделали… так чего он развонялся? По-мальчишески думал и шёл рядом с постоянно хранившим молчание Шисуи. Видимо, и у него подобный настрой сидел уже в печёнках. А может и нет, всё-таки Учиха – тренированный шиноби и не такую психологическую атаку может выдержать. И когда вся группа переступила порог больницы, раздался душераздирающий крик: - ААААААА! - Что это?! - резко обернулся Шиноши. Окисуке же, моментально среагировав, побежал вперёд, на крик. За ним был Учиха, ориентировавшийся на слух. - Не бросайте меня! - возмущённо крикнул мальчишка и побежал следом. Но, когда прибыл на место событий, резко остановился. - Ч… что это? - прошептав, ребёнок не мог отвести глаз от картины, от ужасной картины, которая открылась ему. А самурай, впервые показав эмоции, оскалился. Убрав катану в ножны, мужчина пошёл вперёд к больничному монументу – чаша, которую обвила змея и сцеживает в неё свой яд. Вокруг монумента образовалась толпа. Единственное, что в гуле мог разобрать ребёнок, это: - Он вернулся? - А может подражатель? - Нет, почерк тот же… - Но ведь его казнили… - Значит казнили не того… - Почему полиция не делает ничего нормально? - Нет… мы пять лет жили в мире, и он возвращается? - Наверняка опять введут комендантский час. - О нет! На плечо ребёнка легла рука, отчего мальчик, вздрогнув, резко обернулся. Но, когда увидел перед собой Шисуи, позволил себе слегка расслабиться. - Что здесь? Я чувствую кровь. - Здесь… Шисуи, здесь… У Шиноши язык не поворачивался описать то, что он видел. Но всё же, повернувшись вновь к монументу, мальчик начал говорить: - Чаша статуи полна крови. Кровь её заполняет полностью, а ведь объём чаши монумента несколько литров. И в ней… в ней органы. С первого взгляда трудно сказать, но органы, похоже, человеческие… и по размеру лёгких… детские, - прерываясь, шептал мальчик. И только под конец он ощутил, как его глаза накрыла холодная рука Учиха. Отведя Ёши в сторону, Шисуи стал дожидаться Окисуке, а тот, в свою очередь, говорил с представителем местной полиции. После к ним подошёл человек, который осматривал Шиноши в больнице. В тот раз мальчик особо не обратил на него внимание, все медики были для Ёши на одно лицо. Но теперь, когда с лица врач снял маску, а с волос специальную шапочку, убиравшую волосы, чтоб не мешали, Шиноши увидел пожилого человека с морщинистым лицом и сильной сединой в волосах. Через несколько минут Окисуке с полицейским и с врачом подошёл к двум молодым шиноби. - Отосе-сан проверит в каком состоянии Шиноши. - Со мной всё в порядке, Окисуке-сан. Подойдя к самураю, мальчик посмотрел сперва на него, а после и на упомянутого Отосе. Старик, едва улыбнувшись, по-доброму, подошёл к ребёнку и присел около него. - Не бойся, я не укушу. А я могу… Шиноши не любил медиков. Нет, он ими восхищался и восхищался всем, что они делали. Но… просто не любил. Эта стерильность, эти белые халаты и этот специфический больничный запах - всё раздражало. А ещё раздражало, что сколько бы тебе ни было лет, медики вели себя с тобой как с маленьким ребёнком. И, пока мальчик размышлял о своей неприязни, Отосе положил морщинистую руку ему на грудь. - Хм, зрачки в норме, нервной дрожи нет. С первого взгляда у тебя и в самом деле всё в порядке, - улыбаясь, оповестил старик, а после поднялся и подошел к Шисуи. - Только вам бы его откормить, а то настолько маленький ребенок… больше фарфоровую куклу напоминает. - Приму к сведению, – холодно отозвался Учиха, заканчивая говорить с полицейским. – Амуи-сан, мы пришли, когда… это уже нашли. Так что не можем дать никаких сведений. И я - безклановый шиноби, так что использовать настолько могущественные техники, как выслеживание того, кого не видишь и не видел, по следам, которые не можешь увидеть, не могу. Да и сомневаюсь, что существует в мире нечто подобное, хотя… кто знает, - Учиха пожал плечами, наконец отрывая от себя полицейского и подошёл к своему ученику. - Окисуке-сан, мы можем продолжить наш путь? - Да.       Ночь опустилась на Тетсу Но Куни. Шиноши и Шисуи находились в выделенной им комнате в гостинице. - Хоть платить не заставили… - говорил Ёши, переворачивая страницы кодекса самураев. Он всё же попросил проводника по деревне принести написанные постулаты. Учиха же, в свою очередь, сидя в позе лотоса, практиковался в освоении новой техники. Сегодняшнее происшествие дало толчок к углубленному обучению. - Шисуи, ты ведь пытаешься создать что-то новое на основе Кучиёсе но Дзюцу? Призыве воронов, верно? - спросил мальчик, закрыв книгу и повернувшись к своему учителю. Тот кивнул: - Да. Когда-то я заключил призыв на крови. Но мои вороны подчинялись мне ещё и при помощи шарингана. Ничто в мире не проходит бесследно. Поэтому я буду пытаться восстановить ту связь, чтобы использовать ворона… - …как свои глаза, - закончил за Шисуи ребёнок. Учиха оставалось только кивнуть, после чего тяжело выдохнуть. - Но я опасаюсь, что в этом плане, то есть в нашем измерении, я не смогу совершить планируемое. - Не сможешь? - Да. Повреждения сильны и из-за того, что шарингана у меня нет, мой призыв ослаб. - Как можно это исправить? - Хм… совершить обратный призыв. - О-обратный? Погоди, ты хочешь попасть в мир своего призывного животного? - Да, именно. Если удастся Их убедить, я смогу снова «видеть». - Перенаправляя чакру? - Просто перенаправлять чакру в животное – пустая трата сил. Это ничего не даст. Но, помимо нашей чакры, Шиноши, есть ещё природная чакра, или природная энергия. Она более чистая. Техника, позволяющая накапливать и ощущать природную энергию называется сендзюцу. Эта чакра нужна для режима саннина. - Почему ты тогда не использовал эту идею раньше? - Потому что она связана с большими рисками. Мало того, что нужно мощное тело, чтобы сдерживать всю силу, нужны учителя и источник. - Источник? - Да. Как я знаю, у каждого призывного животного – свой мир или же план. И в каждом этом мире есть особое место, где и можно приступать к обучению. Источник. Задумавшись, Шиноши облокотился локтями о стол, на котором лежал кодекс, и провёл пальцем по алой корочке. - Получается, тебе нужно будет уйти из этого мира. - Да. - Надолго? - Не могу сказать точно… Шисуи выдохнул и лёг на пол, раскинув руки в разные стороны, всем своим видом показывая, как хорошо он умеет имитировать морскую звезду. - В тех планах время идёт по-другому. И я могу только гадать, бежит ли оно быстрее в мире Воронов, чем в нашем, или же течёт медленнее. Помолчав, два друга одновременно тяжело вздохнули, а после, услышав вздохи друг друга, тихо посмеялись. Шисуи, поднявшись на ноги, подошёл к Ёши и, положив руку ему на волосы, взлохматил их. - Как идёт продвижение в изучении кодекса? - Вполне себе прилично. Знаешь, думаю, ты бы стал отличным самураем. - А? - Они тоже повёрнуты на преданности. И, посмеиваясь, Шиноши увернулся от подзатыльника. Шисуи же ничего не оставалось, как покачать головой и улыбнуться. - Маленький гад. Не засиживайся, завтра рано вставать. - Ты спать? - Да. Слишком много событий сегодня произошло. - Правда? А я и не заметил… Учиха, прикоснувшись к повязке на глазах, печально улыбнулся и опустил голову: - Когда лишаешься одного из органов чувств, другие обостряются стократ. И чувствуешь мир иначе. Поэтому и тяжело воспринимать всё, что произошло. - Шисуи. - Ммм? - Тебе помочь перебинтовать глаза? - Нет, я справлюсь сам. - Хорошо. Только не забудь мазь. - Ахаха, порой мне кажется, что это ты следишь за мной, а не наоборот. Шиноши оставалось лишь улыбнуться и проводить взглядом удаляющуюся спину своего учителя. Хотя в последнее время Ёши замечал, что его чувства к Шисуи переросли в совсем другие. Раньше учитель, потом друг, а теперь… Мальчик поднялся и вышел в красивый ночной сад, в который вёл выход из их, с Шисуи, номера. - А теперь я хочу, чтобы он признал меня своим названным братом… - прошептал ребёнок, подходя к цветущей вишне. Тихо простонав, Шиноши, ударившись лбом о ствол дерева, сполз на землю. - Наверное, я многого хочу. Не факт, что Шисуи чувствует тоже самое, - шепча, мальчишка подобрал под себя колени и открыл заново кодекс, стараясь чтением вытеснить из головы мысли, не подходящие к ситуации, в которой он оказался. Перечитывая постулаты, Шиноши всё больше и больше убеждался: самураи не боятся смерти. Их научили её принимать с самого детства. Теперь он понимал, почему Мифуне говорил, что ребенок – запоздалый ученик. Ведь увидевший однажды облик костлявой, будет всегда настороже и начеку. И всячески попытается избежать смерти.

- Настоящая смелость заключается в том, чтобы жить, когда нужно жить, и умереть, когда нужно умереть. - Жить нужно с чётким осознанием того, что необходимо делать самураю и что позорит его честь. - Необходимо взвешивать любое слово и всегда спрашивать у себя, является ли правдой то, что хочешь произнести. - Нужно умеренно питаться и не допускать распущенности. - В обычной жизни не забывать смерть и сохранять это слово в душе. - Самурай должен почитать закон «ствола и ветвей». Нарушить его — означает никогда не познать добродетели, а человек, не принимающий во внимание добродетель сыновнего уважения, не является самураем. Родители — это ствол дерева, а дети — его ветви. - Самурай обязан быть не только безупречным сыном, но и преданным своей стране. Он не предаст страну, даже если количество подданных уменьшится со ста до десяти и с десяти до одного. - В битве преданность самурая выражается в том, чтобы без испуга идти на копья и стрелы врага, навстречу смерти, если таков зов долга. - Преданность, честность и храбрость — три главных качества самурая. - Сокол не клюет брошенные зёрна, даже если давно ничего не ел. Подобно ему и самурай обязан показывать, что сыт, даже если умирает от голода. - Если самурай проиграл сражение, и ему грозит смерть, ему нужно торжественно произнести своё имя и умереть улыбаясь, без позорной спешки. - Если рана самурая смертельна, самураю нужно с почтением попрощаться со старшим по положению и безмятежно умереть. - Имеющий только физическую силу не заслуживает титула самурая. Кроме потребности в освоении наук, самурай должен расходовать свободное время на поэзию и изучение чайной церемонии. - Самурай обязан, в первую очередь, всё время помнить, что смерть может прийти в любой момент, и если наступит время умирать, то сделать это самурай обязан с достоинством.

      Читая кодекс, Шиноши сам не заметил, как заснул. Ему снились трупы из морга, из его прошлого мира. Те расчленённые тела, изуродованные аварией тела, цветные, из-за ядов, тела, обожжённые огнём тела… И постепенно трупы приобретали кровавые следы… морг начинал заполняться кровью, а посреди комнаты стояла чаша, наполненная детскими органами.       В немом крике Шиноши вынырнул из своего сна. Его тело взмокло и дрожало, а сам мальчик тяжело дышал. - Тебе снился кошмар? Мужской тяжёлый голос заставил Ёши резко обернуться и наткнуться на стальной взгляд холодных синих глаз. Мужчина с татуировкой дракона на голове. - Окисуке-сан? - прошептав, молодой шиноби, или лучше сказать, молодой самурай, поднялся с земли и, перехватив руками кодекс, сделал несколько шагов навстречу проводнику в кимоно. - Не из-за сегодняшнего… мне частенько снятся кошмары, – и помолчав, добавил. – Любому человеку, а тем более шиноби или самураю снятся. Лучше скажу так, любому солдату снятся кошмары. - Только тому, кто стыдится совершённых им поступков. Шиноши, прикрыв глаза, посмотрел в сторону. Молчание длилось с минуту, мальчик вспоминал те случаи, когда он, посредством Кагуцути, убивал тех, кого хотел убить. Сам Ёши не являлся убийцей, не считал себя таковым, но… стоит ли винить нож в том, что он может убить? Ведь убивает тот, кто направляет этот нож. Так что ребёнок, прикусив губу, вновь вернул внимание на Окисуке, который, в свою очередь, не сводил пристального взгляда с ребёнка. - Вы ещё не знаете, что сделал я.       Мужчина в кимоно и сандалиях, явно не предназначенных для военных действий, скорее для мира, подошёл к Ёши и, не отводя от светло-голубых глаз свои, стальные, бледно-голубые, тихо произнес: - Ты видел многое. - Да. Шиноши не стал отрицать. С первой встречи ему казалось, что этот мужчина видел его насквозь. Его ледяной взгляд проникал под кожу, под мышцы… пробирался в само существо. Так что мальчик не стал лгать или отмалчиваться. - И ты не боишься смерти. Ты её остерегаешься. Но не боишься. А иногда… мечтаешь о ней? С первой встречи я заметил это в тебе. Так не должен смотреть на мир ребёнок восьми лет. В твоём-то возрасте это немного… странно. Но разве это не так? - Так. - Я тоже, – удивлённо, мальчик посмотрел на самурая. Шиноши и подумать не мог, что настолько сильный человек и воин может вот так просто признаться, да и вообще подумать о нечто подобном. - Так бывает с людьми, видевшими то, что видели мы. – Помолчав, молодой мужчина повернулся к сакуре и поднял голову к её бутонам. – Эту гостиницу основал мой предок. Он же посадил этот сад. И когда я прихожу сюда, поднимаю голову и смотрю на эти цветки, я вспоминаю… все мы умираем. Чувствовать жизнь в каждом вздохе, в каждой чашке чая, в каждой жизни, которую мы отнимаем — это и есть путь воина. Путь самурая. - Жизнь в каждом вздохе…       Они стояли еще некоторое время в полной тишине. Только вдалеке слышалась ночная жизнь города под горой.