Зов

      Горячая ванна — самое прекрасное, что только может быть в мире. Полностью расслабившись, Шиноши омывает свое тело, однако его взгляд наполнен холодом. Он вспоминает, что он попросил у Окисуке. Это неприемлемо. Этот самурай не пойдет против своего даймё, против своего хозяина. Как бы Шиноши не просил. Единственное, что остается мальчику — попросить самого Мифуне том, чтобы он не раскрывал истинного убийцу. Он прекрасно понимал Ксиана. Его брат был поглощен тем, что он сам зовет Зверем. Их отец пытался взять под контроль этого внутреннего демона серийных убийц, однако под контроль смог попасть только Ксиан. Перед тем, как покинуть то логово, сам Шиноши ощущал, какую боль от потери своего брата испытывает его друг. Именно поэтому, хоть и находясь в расслабленном состоянии, мальчик пытался продумать на несколько ходов вперед свою собственную стратегию. Ведь ему будет необходимо встретится с Мифуне.       Шиноши и Окисуке вместе покинули логово. Вместе дошли до гостиницы, в которой останавливались три года назад вместе с Шисуи. Перед тем, как оставить Ёши одного, Окисуке проводил того до его комнаты, чтобы мальчик смог привести себя в порядок перед встречей с главой деревни. Шиноши, напоследок, попросил принести ему в номер ножницы. И когда Окисуке оставил его одного, Шиноши был ему благодарен. Возможно из-за его образа жизни, мальчику было сложно находится в обществе мало знакомых ему людей. Он всегда был либо один, либо с теми, кому безоговорочно доверял.       Поднявшись и выйдя из ванны, молодой самурай прошел в комнату предоставленного ему номера и посмотрел в зеркало. Исхудавший, ребра торчат, с острыми скулами и длинными, торчащими в разные стороны, волосами. Он вздохнул. Ему определенно точно нужно привести себя в порядок. И, прежде чем взять в руки ножницы, он кидает свой взгляд на тумбу, расположенную возле большого шкафа. На ней, предварительно оставленная Окисуке, находилась сменная одежда. Наверняка кимоно.       Промелькнула в голове мысль и руки взяли ножницы. Чик. Чик. Чик. Потемневшие от воды пряди падали на пол номера. Шиноши смотрел в зеркало, довольно-таки придирчивым взглядом, мотая головой из стороны в сторону, чтобы понять, что еще нужно исправить в своем блике. И единственное, что он изменил — длинна волос. Теперь их можно было заплести в самый, что ни наесть, но маленький хвостик. Да и легче парню стало. Не зря этот ритуал, ритуал обрезания волос, считается началом новой жизни. Сегодня он впервые убил. Сам. Самолично. Теперь у него не получится скидывать свои деяния на Богов. И хоть убил он при помощи Кагуцути, своего Бога первобытного пламени, это была его воля, воля Шиноши. Он направил эту силу на другого человека. Он лишил его жизни. Однако, как ни странно, но Ёши… не ощущает ничего. Ни сожалений, ни страха, ни отвращения к самому себе. Он просто сделал то, что должен был сделать. Его беспокоила своя собственная реакция на то, что он отнял чужую жизнь. Убил другого человека. Вот только… он не чувствовал ничего, кроме некого умиротворения. Возможно ли, что подобная реакция была лишь из-за того, что этот человек не был человек в том понимании, в котором осознает человека сам Шиноши? Ведь в первую очередь, он убил Зверя.       Мальчик вернул на место ножницы, выдохнул и вновь посмотрел на себя в зеркало. Слишком много мыслей. Он, прикрыв глаза, отходит к тумбе рядом с шкафом и берет в руки одежду. Разворачивает. Ну конечно, кимоно.       Думая про себя, он возвращается к зеркалу. И надевает на свое тело одежды. Кимоно обычного темно-синего цвета, без каких-либо изысков. Волосы заплетает в маленький хвостик, завязывает лентой, после чего, выдыхает. Ему пора на встречу с Мифуне. Поэтому нужно собраться. На пояс ложиться такая привычная Юми. А на лицо демоническая маска. И как только Шиноши выходить, перед его комнатой уже стоит Окисуке. — Пора.       Единственное, что говорит самурай. Ребенку остается лишь кивнуть и последовать за мужчиной.       Мифуне страшен. И это говорит Шиноши. Шиноши, который сразился с демоническим Змеем. Шиноши, который контактирует с первородными силами этого мира, которых именуют Богами. Мифуне правда страшен. В своей непоколебимой силе. Он не похож на шиноби. Что, в принципе и логично, ведь он самурай. И вот, мальчик сидит на коленях, как и подобает любому самураю. Перед ним небольшой столик, на котором находятся яства. Простая еда и бутылочка с саке. Не с водой. А с саке. Именно этот атрибут показывает то, что Мифуне не видит перед ним ребенка, в лице Шиноши. Он видит другого самурая. Окисуке сидит по правую руку от своего Даймё. Лицо Шиноши скрыто маской, которую он сдвигает в строну лишь тогда, когда посторонние покидают залу. Воцарилось молчание. Мифуне смотрит на самурая перед сбой. Смотрит, словно оценивает чужие силы. И в этой тишине спустя некоторое время слышен лишь звук клинков, лезвия которых скрестились. Мифуне, как тот, кто напал, смотрит в глаза Ёши. Мальчик же, сдерживая атаку самурая, смотрит на него беспристрастным взглядом. В нем нет ни гнева, ни какого-либо вопроса. Он просто действует по обстоятельствам. Подавшись назад, Шиноши теряет равновесие, падая и пропуская мимо своей головы направленный на него клинок. И только его спина касается деревянного пола, его ноги отталкиваются, и мальчик скользит назад. Использует свою руку, чтобы вновь найти опору и вновь оказывается на ногах. Он держит перед собой свой клинок и делает пару шагов в сторону, чтобы лучше видеть своего противника. Мифуне, оставаясь беспристрастным, тоже встает в стойку. И бросается вперед. Выдох. Глубокий выдох со стороны Шиноши. Он спокоен. Закрывает глаза. Все происходит в мгновение. Он напрягает свои ноги. В его голове возникает образ круга, радиуса. Еще мгновение, секунда и Мифуне переступит черту и Шиноши сможет нанести несколько точечных ударов. Абсолютная защита и абсолютное нападение. И как только Мифуне видит это состояние своего противника, он останавливается. Всего в паре миллиметрах от воображаемой линии очерченного в голове юноши радиуса. — Приветствую тебя, Шиноши, после стольких лет отсутствия.       Говорит Мифуне, после чего скрывает свой клинок в ножны. Развернувшись, он идет к своему месту. И только тогда, когда Мифуне садится, только тогда Шиноши вновь открывает лаза и выходит из стойки. Он так же убирает свою катану в ножны и возвращается к небольшому столику. — Рад видеть вас в добром здравии, Мифуне-сан.       И улыбается. Самурай, усмехаясь, прикрывает лаза. После чего поднимает лишь на подушечках пальцев пиалу с саке. — Поздравляю с окончанием обучения. — Благодарю.       Они приподнимают друг к другу пиалы. После чего делают глоток и возвращают пиалы на места. — Окисуке сообщил том, что произошло. Про Зверя. — Я прошу лишь об одном, Мифуне-сан. Чтобы личность Зверя была скрыта от общественности. — И какова же причина? — Проста. Я дал слово. Обещание. Вы знаете, что слово самурая — его честь. — Мне интересно, кому же ты мог дать подобное слово.       Шиноши молчит. Он продолжает смотреть на Мифуне своими светлыми глазами, после чего, прикрыв очи, все же отвечает. — Это был Ксиан. Брат Отосе. — Чушь. Я знаю семью Отосе. И прекрасно осведомлен том, что он — последний представитель его семьи. — Все возможно, Мифуне-сан. Однако, я дал слово Ксиану. — Хм… ты не знаком так хорошо с историей нашего города, чтобы знать все обо всех. ТЫ не могу знать, что у их семьи тридцать лет назад пропал один из сыновей. Каким образом… — Призрак прошлого? Я знаю Ксиана. В этом мире много тайн, которые должны остаться нераскрытыми. Тайна Отшельника, тайна Ксиана… Много тайн. И я, как Хранитель, не могу рассказать всего. Я лишь прошу о том, чтобы Отосе упокоился с миром. Зверь уже уничтожен. — Что ты можешь сказать об этом Звере? — Зверь пожирал Отосе долгие годы. Пробуждение Зверя пришлось на тот период, когда в странах бушевала война. Люди сами взрастили Зверя. И Зверь им отомстил. Я лишь могу сказать, что Отосе, как и Ксиан, сражался с этим зверем. Но проиграл. — Значит, и в Ксиане… — Ксиан мертв для этой страны. Для этого мира. Он не потревожит и не вернется. Это все, что я могу сказать.       Юноша, закрыв глаза, склонил голову перед самураем, а тот еще долгое время смотрел на мальчика. Но, в конце-концов, кивнул. — Ты помог нам. Помог нашему городу, нашей стране избавиться от Зверя. Я выполню твою просьбу. Так и быть. Я уже отправил Хокаге весть том, что ты вернулся с обучения Отшельника и скоро вернешься в Коноху. Кстати, как там Отшельник? — Я не могу сказать.       Шиноши, подняв глаза на Мифуне, лишь слегка улыбнулся. Именно эта улыбка заставила самурая напрячься. — Я никому не могу сказать, Мифуне-сан. И лучше будет, если никто больше не будет искать Отшельника. — Ты…       Молодой самурай не дал договорить, а только достал вновь катану, что покоилась в ножнах, и показал ее Мифуне. — Ее имя Юми. И это весь мой ответ.       Окисуке сидел рядом с Мифуне по правую руку. Он наблюдал за поведением Шиноши. Он сам ощущал силу Даймё их страны и мог только удивляться тому, как спокойно себя мог вести рядом с этой силой этот ребенок. И насколько дерзко он мог позволить себе отвечать на вопросы Мифуне. Однако, даже он с удивлением посмотрел на показанную катану. А после перевести взгляд на Мифуне. И что больше всего его удивило, так это то, сколько же удовлетворения и печали было во взгляде старого воина. — Я понимаю. И принимаю твой ответ, Шиноши. Я, как Даймё страны Железа, даю тебе три дня на то, чтобы покинуть страну. Возвращайся в Коноху. — Благодарю, Мифуне-сан.       И Шиноши склонил голову. Теперь ему остается только одно — покинуть страну Железа и вернуться в теплые края деревни Скрытой в листве. Именно с этими мыслями молодой самурай приступил к трапезе, вслед за Мифуне.