основы квиддича с пусанской чайкой

бывают ситуации, когда смех абсолютно неуместен. например, когда ты в лазарете и окружен больными и ранеными людьми. но сейчас тэхену было наплевать на правила. ну потому что как он мог сдержать смех, когда нос его бойфренда увеличился почти что втрое. чонгук попытался обиженно нахмуриться, но мешала сильно нывшая распухшая переносица: — я рад, что тебя это смешит. — ну, правда забавно же, — тэхен притворился, что закашлялся, когда мадам помфри, сидевшая через две кровати от них, злобно взглянула на него. — извини. я бы послушал, что случилось, но не могу воспринимать тебя серьезно. чонгук вздохнул и начал развязывать свой галстук. прежде чем тэхен успел спросить, что он делает, чонгук уже закрыл ему глаза зеленой тканью и несильно стянул узлом на затылке. — они больше не будут тебя доставать, — сказал чонгук так тихо, что тэхен его почти не расслышал. желание смеяться пропало, как и зрение, когда тэхен понял, кого он имел в виду. — юнги рассказал тебе. — а почему не ты? слова чонгука прозвучали так болезненно, что тэхен вслепую дотянулся до его руки и уверенно сжал ее: — я собирался. просто из головы вылетело. да и ничего... — если ты скажешь, что это ничего не значит, клянусь мерлином, я твою голову засуну тебе в зад. — гуки... — начал было он, но замолчал, когда его сжали сильные руки. — теперь все хорошо. больше они не сделают тебе больно. я уверен в этом. просто... рассказывай мне о своих проблемах, тэ. — я не говорил только потому, что знал, что ты вытворишь что-нибудь эдакое. а если бы они зашли дальше и испортили тебе не только нос? я не рассказывал, потому что не хотел, чтобы ты пострадал. — ты бы видел, что стало с ними. — не смешно, гуки. чонгук отстранился, и галстук, тихо шурша, соскользнул с лица тэхена. он с облегчением заметил, что нос чонгука почти вернулся к прежнему размеру, и теперь можно было лучше различить сверкающие глаза слизеринца. они сверкали каждый раз, когда чонгук смотрел на своего любимого мальчика. — тогда давай пообещаем всегда защищать друг друга, — чонгук оттопырил мизинец, и от того, насколько мило и драгоценно это было, у тэхена защемило в груди. — обещаешь? тэхен замер, но скрепя сердце подцепил его мизинчик своим и быстро чмокнул чонгука в кончик выздоравливающего носа. — обещаю.