основы квиддича с пусанской чайкой

чонгук слышал их. они думали, что он ничего не услышит, ничего не разберет, но он услышал. каждое слово. что случилось? он просто испугался... ну конечно. любой может сойти с катушек перед финальной игрой. но... не перебор ли это?.. а раньше такое случалось? во время его первого матча, больше ни разу. ох, ему стоит повзрослеть. — чонгук. безумные глаза ловца взметнулись вверх. зрение еще было нечетким, затуманенным, он видел тысячу непонятных пятен, мог различить фигуру старого друга. почему юнги был здесь, на тренировке, вместо того, чтобы готовиться к ж.а.б.а, чонгук не знал. он выглядел так жалко? так неопытно и молодо? был похож на ребенка, впавшего в истерику и ждавшего, что придут родители, помогут, успокоят? то, что сейчас он слышал только свое резкое дыхание, было положительным ответом на все вопросы. какое же он ничтожество. паникует за неделю до финального матча. как будто ему снова тринадцать, и это — его первая игра. он знал, что не сможет сделать это. никак не сможет. он больше не чувствовал ни свободы, ни наслаждения от полета. метла давила на него. пугала. господи, как же чонгуку было страшно. — чонгук, дыши. — быстрее, юнги, у нас мало времени. — заткнись нахуй, пока я не засунул палочку тебе в жопу. чонгук икнул, услышав такой жесткий тон голоса. все его тело свело и скрючило, как будто само у себя искало защиты. чонгук пошатнулся. ему не нужно было смотреть, чтобы знать, что у юнги сейчас жалостливое лицо. — слушай, — старший заговорил с ним как можно мягче, контрастом с прежним рявканием, — извини. просто дыши, чувак. сможешь? но голос юнги постепенно затихал, пока чонгук медленно падал. проваливался в глубокую темную яму, из которой никто его не вытащит. в этот раз все было намного хуже. хуже, потому что рука юнги ощущалась меньше и слабее, чем раньше, была неспособной помочь ему. чонгук был ошарашен. напуган. беспомощен. ему стоит повзрослеть... — чонгуки. глаза чонгука распахнулись еще шире от звука знакомого голоса. холодная ладонь (его ладони постоянно были холодными, поэтому чонгук всегда держал их в своих руках) мягко погладила его по щеке, размазывая слезы, стирая их. — гуки, я с тобой. из него как будто всю душу высосали. он больше не падал, его поднимали, тянули прямо к спокойному глубокому голосу. его всего затрясло и выбросило к теплу родного тела, лицом — прямо к груди, к желтому шарфу, пахнувшему ванилью и библиотечными книгами. — тэхен. холодная рука потрепала его волосы. краем уха он услышал удалявшийся шум неуклюжих шагов. должно быть, юнги выпроводил всех из комнаты, потому что повисла тишина, и как будто бы стало просторнее. — все хорошо, — прошептал тэхен, его голос пропитывал чонгука, окутывал защитным пузырем. — это нормально - бояться. но ты не один. ты никогда не будешь один. мы всегда рядом. мы обещали тебе, помнишь? ловец поднял голову, довольный, что пятна и муть от слез исчезла, так что он мог ясно разглядеть тэхенову улыбку, немного сдержанную, даже грустную, но чонгуку все равно она нравилась. как и любая другая улыбка тэхена. большим пальцем тэхен приподнял уголок губ чонгука, словно прося улыбнуться вместе с ним. — навсегда. понял? чонгук закрыл глаза. он снова мог дышать, и это было похоже на магию. тэхен сам был магией. он склонил голову и оставил поцелуй на ладони пуффендуйца: — понял.