Темное прошлое героя Мобиуса

К шести вечера у двери мастерской собралась толпа в три десятка разноцветных ежей. Едва час пробил, Вейв отперла дверь и впустила своих первых клиентов. Как ни странно, в комнату вошли только четверо. Ласточка удивлённо хмыкнула: — Пятого не нашли, что ли? Берсерки настороженно переглянулись. — Нашли бы, — проворчал старый электронщик, оглядываясь на собратьев, — если бы существовал в нашем городе такой пятый, на которого согласился бы каждый из нас. Те хмуро кивнули в ответ и настороженно покосились друг на друга. Ласточка пожала плечами и заперла дверь. — Ваши проблемы. Приступим, что ли… Полюбуйтесь: мои аэроборды могут не только держаться в воздухе, но и выдерживать вес двоих мобианцев, не снижая высоты. Черно-зелёные ежи дружно вылупились на повисшую в воздухе доску. — Скорость, манёвренность, грузоподъёмность варьируются в зависимости от модели. Я буду делать аэроборды только на заказ и только по потребностям заказчика. Эти безделушки всего лишь для демонстрации. Нет никакой гарантии, что он не взорвётся прямо у тебя под ногами, — Вейв недовольно зыркнула на самого молодого из берсерков, который уже успел запрыгнуть на аэроборд. Тот опустил уши и спрыгнул на пол. Ёж с ломаными шрамами на шее и плечах взял эту доску, повертел в руках и выключил. — Устройство нехитрое, — ухмыльнулся старый берсерк, сложил аэроборд и переломил через колено, — починка ведь не составит тебе труда, не так ли? — Ты совсем озверел?! — крикнула ласточка и отняла у него обломки, — Я дала посмотреть, а не ломать! — То есть — не можешь, — черно-зелёные ежи пристально уставились на неё, не упуская без внимания ни встопорщенные перья, ни дрогнувший голос. Вейв горько вздохнула и принялась рассматривать сломанную доску. — В принципе — могу, но… Гораздо проще будет сделать новый. — Всего лишь торгашка, — презрительно фыркнул старик-электронщик, — пойдём, парни. Здесь не на что смотреть. — Стоять! — рявкнула на них Вейв и сложила крылья на груди, — Раз уж вы так во мне сомневаетесь — я починю этот аэроборд. Просто у меня совсем не осталось деталей, а сейчас где я вам их найду так поздно? Старик коротко свистнул, и уже подошедшие к двери черно-зелёные ежи дружно развернулись, внимательно уставившись на ласточку. — Тогда напиши список всего, что тебе нужно, чтобы его починить. Мы принесём тебе детали. Вейв включила второй аэроборд и пустила по кругу прямо под потолком, чтобы гостям было чем заняться, пока она копается в первом и составляет список. На каждую попытку допрыгнуть до него она рычала «Не лапать!» и поднимала голову, чтобы заметить, кто из берсерков такой нетерпеливый. Почти каждый раз это оказывался самый молодой из них, с рассеченным надвое левым ухом, но и ёж чуть старше него, с пирсингом в нижней губе, тоже пару раз попытался. Гроссмейстер же не сводил взгляда с ласточки, не отвлекаясь на проделки младших собратьев и с трудом справляясь с приступом зевоты, а ёж со шрамами на плечах и шее забрался на стул и вытянул руку вверх, улавливая пальцами потоки воздуха, расходящиеся от двигателя. Когда берсерку с пирсингом в губе наскучило следить за летающей доской, он подкрался к Вейв сзади и заглянул через плечо, за что получил разводным ключом в челюсть. — Не пугай так! — раздражённо проворчала ласточка и, в сотый раз перечитав список, облегчённо выдохнула, — Кажется, всё. Отдав список ежам, она недовольно уставилась на то, как они склонились над листом, тихо ворча, что «это же бесполезно» и «нафиг здесь нужна эта хрень?» — Так вы принесёте мне детали или нет? Со вздохом сойдясь на мысли, что «всё-таки она шарит», старик-электронщик сфотографировал список на телефон и отдал лист самому юному из них. — Сгоняй за деталями. Быстро. Ёж с рассеченным ухом поднял обиженный взгляд на угрюмо уставившихся на него собратьев. — А вы тут, значит, без меня будете тот аэроборд испытывать? — Не будем, — заверила ласточка, — мы дождёмся твоего возвращения. — Так что поторопись, — недовольно проворчал ёж с пирсингом в нижней губе. — Но почему именно я? — Ты самый бесполезный из нас, — нахмурился старик-электронщик, — юн, неопытен и вообще — подмастерье. — В таком случае самый бесполезный — Гроссмейстер! Он даже не механик! До сих пор молчавший сын Остроухого без колебаний обнажил усыпанные мелкими лезвиями кастеты. — Я здесь по приказу помощника вождя. Хочешь оспорить его решение — скажи ему это в лицо. Боишься идти к нему — сразись со мной, и узнаешь, кто из нас достоин здесь находиться, а кто — нет. Подмастерье опустил уши, оскалился и попятился к двери. — Пожалуй, поверю тебе на слово, но мы тебе это припомним. — Боюсь-боюсь, — презрительно фыркнул Гроссмейстер и спрятал кастеты. — А стоило бы, — старик-электронщик поднял на него удивлённый взгляд. — Я знаю, на что способен его род, а на что — нет. Они не в силах причинить моему роду такой вред, о котором стоило бы беспокоиться. Ёж с рассеченным ухом скрипнул зубами и тихо вышел. Пожилой берсерк бросил недовольный взгляд на сына Остроухого. — Зачем так грубо блефовать? — Затем, что это — не блеф. Довыпендривался, пусть знает своё место. Слишком уж он борзый для представителя своего рода. Наличие в его составе Шквала не оправдывает поведение этого малолетки. — Ты ему не отец, какое тебе дело? — Ты — тоже, — раздражённо фыркнул Гроссмейстер и наконец удостоил взглядом аэроборд. Старик-электронщик буркнул под нос что-то в роде «совсем молодёжь оборзела» и тоже поднял глаза. Летучая доска нарезала круги точно вокруг белой люстры-шара, свисающей с потолка, подобно вишне. — На этой штуке есть автопилот? — снова подал голос сын Остроухого. — Нет, — отмахнулась ласточка, обрадовавшаяся прекращению ссоры между ежами, — но если знать, какие лопасти заклинить, можно пустить аэроборд по кругу или по спирали практически в любом направлении. Я думала над тем, как вернуть его владельцу, если случайно ускользнет, у вас ведь нет крыльев, чтобы его поймать в полёте… Но для этого понадобится дорогостоящее оборудование. Для демонстрации это будет слишком. — То есть не сумел затормозить — остался без аэроборда? — черно-зелёный ёж с пирсингом в нижней губе настороженно поднял уши. — Вот именно, — ухмыльнулась Вейв, — управлять им способны лишь лучшие. Если скорость реакции средняя или ниже — даже пытаться не советую. Разобьёшь в первую же минуту и не факт, что сумеешь приземлиться живым. Поразмыслив считанные секунды, он обернулся к собратьям и вытянул вперёд руку, сжатую в кулак. — Сыграем? — Ты слышал уговор, Паук. Мы ждём Жидкое Пламя, — старик-электронщик нахмурился, — или ты хочешь её позлить? Парень украдкой оглянулся на ласточку, уже почти разобравшую на детали сломанный аэроборд и опустил уши. — Похоже, у нас есть занятие поинтереснее. Пока мастера пытались подобраться к столу как можно ближе и при этом не потревожить хозяйку, Гроссмейстер строчил сообщение на телефоне. Жидкое пламя вернулся лишь спустя десять минут, задыхаясь после быстрого бега. — Вот, — выдохнул он и протянул увесистый рюкзак Вейв, — всё по списку. — Отлично, — ухмыльнулась ласточка и, спустив аэроборд с потолка на пол, остановила его, — а теперь попробуйте удержать на нём равновесие. Жидкое Пламя, не ожидая подвоха, без колебаний запрыгнул на него и, неожиданно для самого себя сделав сальто прямо на месте, приземлился носом об пол. Остальные черно-зелёные ежи ухмыльнулись и только Вейв рассмеялась в голос: — Ну и растяпа! Развлекайтесь, но только в пределах комнаты. А я пока починю этот. Паук стиснул зубы и поставил ногу на аэроборд, отчего тот круто накренился. Покачав ногой и приноровившись к устройству, запрыгнул на него и упал набок, соскользнув с повернувшейся перпендикулярно полу доски. Старый электронщик покачал головой и оглянулся на Гроссмейстера, который всё это время не отрывал взгляд от аэроборда. — Не хочешь попробовать? — Новичку не следует лезть в незнакомый механизм вперёд мастера. Черно-зелёный ёж скрипнул зубами и, взяв доску в руки, принялся толкать её с разных сторон в поисках центра тяжести. Лишь спустя полчаса он плюнул на эту затею и подозвал Жидкое Пламя. — Сделай то же самое, что и в первый раз. Тот задумчиво потёр разбитый нос. — Ты хочешь мне нос доломать? Так прямо и скажи! — Я хочу ещё раз посмотреть траекторию твоего полёта, а как ты приземляться будешь — сам решай. Юный берсерк тяжело вздохнул и повторил сальто с той лишь разницей, что в момент отделения ног от аэроборда сгруппировался и приземлился на четвереньки. Ежи засняли этот полёт на видео и принялись пролистывать кадр за кадром. — Так вот почему он такой нестабильный, — удивлённо воскликнул старик-электронщик, — центр тяжести аэроборда — в нижней трети груди мобианца, который на нём стоит! — Браво, — презрительно фыркнула Вейв, услышав его, — но это не поможет вам удержаться на нём, если у вас никогда не было подобного опыта. — Говори за себя, — недовольно проворчал Гроссмейстер и запрыгнул точно на центр аэроборда, поставив ноги в одну линию одну позади другой. Пара взмахов рукой, и аэроборд замер, будто бы висел в воздухе без груза, — я могу на нём стоять. — Надо же, — ласточка оглянулась и снова склонилась над деталями, — значит, тебе не составит труда сделать круг по комнате. Надо всего лишь наклонить плечо в его центр. Гроссмейстер качнулся в сторону, и его ноги вместе с аэробордом описали круг, как и сказала Вейв. — Дай другим попробовать, — приказала она прежде, чем он начал пытаться лететь прямо, — я уверена, им тоже хочется. Пока берсерки устанавливали очередь, нарушали её, тихо грызлись с оглядкой на хозяйку и пытались не упасть с аэроборда, Вейв закончила починку. — Хватит уже, а то и этот сломаете. Починила. Летает. Довольны? Старик-электронщик скрипнул зубами, слишком поздно осознав, что пропустил всё самое интересное. Этот аэроборд и правда держался в воздухе ничуть не хуже, чем целый. — Конечно, до скорости звука он уже не разгонится, но эта доска по-прежнему быстрее самого стремительного сокола. Пойдёмте на улицу, я покажу. Ему нужно большое пространство. Облетев по кругу весь Нижний город меньше, чем за минуту, ласточка вернулась к двери мастерской. Толпа ежей, до сих пор жавшихся к окнам, теперь встречала её в немом восхищении. — Второй экземпляр не так быстр, но он и не предназначен для гонок. Вообще он рассчитан на множественные препятствия, к примеру, тропический лес. На этом аэроборде можно пересечь джунгли, не коснувшись ни одного листика. Второй полёт состоял сплошь из акробатических трюков и ежи наблюдали его, дружно разинув рты. Лишь немногим пришло в голову заснять это выступление на телефон. Спустившись, Вейв гордо отмахнулась от подбежавших к ней любопытных и, поднявшись на порог, заявила: — Я делаю аэроборды только на заказ и только по приказу Шквала. Все желающие — к нему. Разноцветная толпа взволнованно загудела, и вдруг начали доноситься возгласы «продай быстрый» и «продай манёвренный». Ласточка ехидно ухмыльнулась: — Не могу. Их уже купил Шквал. Разочарованный вздох прокатился по толпе и ежи начали неспешно расходиться. Гроссмейстер окинул собратьев пристальным взглядом и нахмурился: его догадка, как и всегда, оказалась верной. Каждый взрослый берсерк, как и он сам, был смертельно уставшим, но даже старик-электронщик из последних сил крепился, чтобы не показать свою слабость более молодым ежам. Старший сын Остроухого хоть и был молод, но тоже ощутил, как иссякает его жизненная сила. Хотя состояние отца пугало его больше, чем своё собственное, Гроссмейстер продолжал хладнокровно собирать для него информацию и игнорировать эти жуткие ощущения. Разве что зевота порой накатывала, и то ненадолго. Отправив ещё одно сообщение и видел помощнику вождя, он поднялся в Верхний город и, заметив странное волнение неподалеку от сторожевой вышки, решил выяснить, что там творится. Оказалось, совсем юный сплошь фиолетовый ежонок с огромным бриллиантом в верхней части живота пристаёт к прохожим и донимает их безумными вопросами. Едва заметив Гроссмейстера, Фиолетовый метнулся к нему. — Дядя, как меня зовут? — Смерть, — без колебаний ответил сын Остроухого, наслышанный об Алмазах и их способностях. — Я ищу себе новое имя, — ежонок опустил уши, — как бы ты назвал меня, если бы я был твоим сыном? Гроссмейстер нахмурился. — Двух имён тебе недостаточно? — Они мне больше не подходят. Я хочу новое, подходящее. — Откуда мне знать, какое имя тебе подойдёт, если я совсем с тобой не знаком? Фиолетовый совсем приуныл. — Я изменился, поэтому никто со мной не знаком. Тогда как мне найти новое имя, если никто не может помочь мне? — Загляни внутрь себя, найди главное, и назови это одним словом. Это и будет самое подходящее имя. — Я — Алмаз, и это — главное. Но нас же семеро, и все Алмазы! Мы разные, не может же быть у нас одно имя на всех! Гроссмейстер снисходительно улыбнулся. — Можешь считать это фамилией. А именем будет то, что отличает тебя от каждого из них. — Фиолетовый… — Алмаз задумался, — это имя по-прежнему мне подходит, но я хочу другое. — Не торопись, — снова улыбнулся берсерк, — порой требуются годы, чтобы подобрать правильное имя. — А твоё — правильное? — ежонок заглянул ему в глаза. — Моё — идеальное, — Гроссмейстер гордо поднял уши, — отец сам его придумал. Мне сначала показалось, что оно мне не подходит, но на первом же задании я убедился, что нет для меня имени лучше, чем это. — А что случилось? Черно-зелёный ёж напрягся, заметив знакомый блеск в лиловых глазах. — Я не вправе рассказывать подробности… — Ну хоть что-нибудь! — ежонок состроил жалобную мордочку, — Пожалуйста! Берсерк вздохнул. — Мы с напарником попались в большую жутко сложную ловушку, и… Я поразмыслил и придумал, как из неё выбраться, плюс ещё и поймать в неё всех наших врагов. Будь у нас хоть минутой форы меньше — нас обоих уже не было бы в живых. — Ух ты! — восхищённо ахнул Алмаз, — Ты умный, прямо как Зелёный, но совсем не зануда! Берсерк недовольно дёрнул ухом. — Спасибо. Я всё ещё нужен тебе? Фиолетовый задумался. — Синего я сам найду, и он мне подскажет, что делать дальше. А ты можешь идти. — Благодарю за то, что я жив, — Гроссмейстер поклонился ему в ноги и удивлённо замер, заметив изумленную мордочку Фиолетового. — Как ты можешь так говорить, когда твой источник жизненного хаоса потушен? Ты ведь чувствуешь, не притворяйся! Берсерк содрогнулся, вспомнив, как накануне проснулся от ощущения, будто бы его тело промерзло изнутри. Не то чтобы пламя, дарованное Мефилесом, сильно согревало, но едва лишившись его, Гроссмейстер ощутил на своём сердце ледяные когти смерти. И с этого самого утра любое действие, любое движение становилось испытанием, с каждым часом всё более и более сложным. Хотелось лечь и уснуть навсегда, но парень знал, что подставит отца, если сделает это, и семья останется без защиты. И чувствовал, что Остроухому приходится гораздо тяжелее, чем ему. — Прошу прощения. — Постой-ка… Я ведь могу его зажечь? Алмаз щёлкнул пальцами, и тонкий луч лазера пронзил грудь берсерка. Гроссмейстер поднял изумлённый взгляд на фиолетового ежонка. Когти смерти разжались, живительное тепло поселилось где-то глубоко в груди и начало медленно плавить ледяные оковы. — Благодарю, мой Бог! — берсерк бросился ему в ноги и принялся покрывать их поцелуями, — Как мне отблагодарить Тебя? — Отблагодарить? — Фиолетовый Алмаз задумчиво наклонил голову, — За что? — Ты спас меня, — черно-зелёный ёж вжался в землю, — что я могу для тебя сделать? — Ты можешь спасти меня! — хитро ухмыльнулся ежонок, — От скуки. Этот город такой унылый, что я помираю от тоски. Что можно сделать такого весёлого, чтобы настроение аж подпрыгнуло? Гроссмейстер задумался. — Не обещаю, что подпрыгнет, но на тусовках у Грома обычно бывает весело. Жаль только, что трио больше нет… Пойдём, там наверняка уже веселье идёт полным ходом. Едва они спустились в Нижний город, Алмаз тяжело вздохнул: — Здесь так уныло… Даже ещё хуже, чем наверху. — Мы почти пришли, — берсерк оглянулся на ежонка и нахмурился, — послушай, ты какой-то мелкий, тебя могут не пустить. Ты ведь был гораздо выше, не так ли? Одна фиолетовая вспышка, и ежонок превратился в рослого мускулистого ежа. — Так лучше? Гроссмейстер удивлённо хмыкнул, но кивнул. — То, что надо. В ночном клубе было темно, и лишь мечущийся по стенам и полу зелёный лазер позволял танцующим не натыкаться друг на друга. Электронная музыка, расползающаяся плотным потоком из будки диджея, будоражила кровь и заставляла пускаться в пляс даже самые тяжёлые на подъём ноги. Ежи сами не заметили, как поймали ритм и принялись танцевать прямо у входа. — Потрясающе! — Алмаз опомнился первым, — Так вот, как веселятся мобианцы? — О, да, — ухмыльнулся Гроссмейстер, — здесь тебе заскучать точно не дадут. Я хотел спросить напоследок, ты можешь сделать с моим отцом то же, что сделал со мной? — Конечно! — Фиолетовый улыбнулся, — Но ведь источник жизненного хаоса потушен у каждого жителя этого города, так что у меня появилась идея. И я очень хочу обсудить её с братиком Покоем. Он ведь здесь, в городе? Ответ берсерка заглушил голос из динамиков: — Спасибо всем, кто танцевал со мной! С вами был диджей Гром. И я не прощаюсь, я говорю — до завтра! Едва музыка пошла на убыль, как её заглушили гомон и свист. Черно-алый ёж снова наклонился к микрофону. — Народ, я же предупредил, мне реально надо идти. — Ещё! — отдельные выкрики на четвёртый раз слились в дружный хор. Черно-алый ёж со вздохом уткнулся в экран планшета. — Я могу поставить вам новый альбом напоследок. Как вам, хотите станцевать под него ещё раз? — Да! — свист и радостный визг снова ударили по ушам, и Гроссмейстер невольно оскалился. — Пошли отсюда, — берсерк презрительно фыркнул, — лицемеры… Гром способен на творчество, и заслуживает более благодарной публики. — Они любят его, — Фиолетовый Алмаз удивлённо хмыкнул и проводил взглядом тихо ускользнувшего черно-алого ежа. — Ага, конечно. А я люблю Шквала, — берсерка аж передёрнуло, — я слышал, что такое — любовь. Тоже мерзость, но совсем другая. — Я хочу поговорить с ним, — Алмаз двинулся к двери, но сын Остроухого поймал его за руку. — Плохая идея. Он торопится. — Я чуть-чуть! — Фиолетовый отнял руку и побежал за диджеем. Гром очень удивился, когда понял, что за ним гонится ёж с фиолетовым цветом шерсти — до сих пор Шквал был единственным фиолетовым ежом в городе. Остановившись перед дверью, черно-алый сложил руки на груди и оскалился. — Эй, я и так уже почти опоздал. Тебе чего? — Просто хотел сказать спасибо! — Алмаз улыбнулся в ответ, щёлкнул пальцами и тонкий луч лазера пронзил его грудь. Черно-алый ёж поднял изумлённый взгляд на лиловые глаза со зрачками-звездочками. — Что ты сделал? — Ты не чувствуешь? — Фиолетовый опустил уши, — Я потом расскажу, а то совсем опоздаешь. — Погоди, а ты случайно не Алмаз, который Смерть? — Я, — улыбнулся тот в ответ и превратился в почти точную копию Шквала. Гром нервно сглотнул и попытался вслепую нашарить ручку двери. — А… Я… Пойду тогда, ладно? — Конечно, — губы Алмаза растянулись в чеширской улыбке, обнажая целый ряд длинных клыков. Черно-алый ёж испуганно поджал уши и, чуть не выломав дверь, побежал вверх по лестнице. — Теперь точно успеет, — хохотнул Фиолетовый и отправился искать Синего. Как он и рассчитывал, Покой оказался на пустыре к западу от города. Он висел в воздухе над огромным синим кристаллом, толстым слоем покрывающим землю едва не на километр вокруг кратера, оставшегося от взрыва Абсолютного Хаоса. — Братик, тут теперь так красиво! — Этого недостаточно, — вздохнул Покой и подлетел к остановившемуся неподалёку брату, — уже нашёл себе подходящее имя? — Почти, — радостно улыбнулся Фиолетовый, — а ты знал, что я умею разжигать пламя жизненного хаоса? Синий кивнул в ответ. — И не только разжигать. Погасить его так же легко, нужно только подобрать подходящую частоту лазера. И это займет больше времени — порядок не навести одним щелчком пальцев. — Вот опять ты всё знаешь, — обиженно надулся фиолетовый ёж. — Не я, — усмехнулся Покой, — мне Зелёный рассказал. Это он у нас знает всё, а не я. — Зато ты знаешь, как выбрать правильное имя. Синий ёж опустил уши. — Я не знаю, какое из подходящих тебе имён правильное. Зато знаю, какие имена тебе нельзя носить ни в коем случае. — Какие? — Фиолетовый заглянул в синие глаза. — Жизнь и Творец. Ты не сможешь слиться с нами, если выберешь одно из них. Но любое другое имя подойдёт идеально, на каком бы ты ни остановился. И ещё: ты знал лишь одно из значений слова «смерть». Узнай ты его лучше — не стал бы от него отрекаться. Это имя всё ещё подходит тебе. — Как? — изумлённо выдохнул Фиолетовый. Покой нахмурился. — Так Затмение тебе не помог? Я же сказал, это важно! Завтра обязательно найди его. Твоим планам не суждено осуществиться без его помощи. — Откуда ты знаешь, что я задумал? — обиженно надулся Смерть, — Я же ничего тебе не рассказал! Покой вздохнул. — Не важно, что именно ты собрался делать. Любой из твоих планов без помощи Затмения пойдёт наперекосяк. Задумайся над своей формой. Пора выбрать новую, и чем сильнее она будет отличаться от внешности твоего прототипа, тем лучше. — Спасибо за совет, — вздохнул Фиолетовый, — только… Одна-единственная форма — это так скучно! — Ты можешь поменять её, когда захочешь. Просто она должна быть стабильной. чтобы ты смог превратиться в неё в любой миг. — Ладно, пойду, подберу себе новую форму. Не буду отвлекать, — Смерть взмахнул рукой на прощание и направился в лес.