Темное прошлое героя Мобиуса

Шквал проснулся от того, что дверь в его спальню открылась. Увидев во тьме лиловые глаза, он выругался и послал Фиолетового прикалываться над кем-нибудь другим. Алмаз ехидно ухмыльнулся. — Не-а! Я много о чём хочу тебя расспросить. Покой разрешил зайти к тебе на рассвете. — Нафиг иди, я спать хочу. — Нет, — рассмеялся Фиолетовый, — ты хочешь не спать. Ты хочешь умереть и убить меня, и знаешь, я рад, что могу поговорить с тобой о смерти. Впервые вижу мобианца, который всерьёз хочет умереть. Шквал тяжело вздохнул. — Ты ведь не отстанешь, пока я не сделаю всё, что ты хочешь? Алмаз опустил уши. — Ответь на мои вопросы, и я помогу тебе. Черно-фиолетовый ёж пересел на край кровати и свесил ноги. — Валяй, только быстро. Не хочу опоздать на построение. — Что для тебя — смерть? Шквал усмехнулся. — Всё, что может убить мобианца. Без поддержки Мефилеса я больше не бессмертен и любую смерть я принял бы с радостью. Только бы поскорее… Фиолетовый ежонок покачал головой. — Я не об этом. Зачем тебе умирать? Шквал виновато поджал уши. — Я столько вреда причинил… Всем, начиная от близких и заканчивая незнакомцами. Причём самым любимым я навредил сильнее всего… Я не должен был выжить в день знакомства с Мефилесом, и было бы гораздо лучше, если бы я погиб вместе с остальными. Если меня не станет — не станет и Тёмного города, и клана, который я создал. Больше не будет жуткого клана, убивающего направо и налево только потому, что так приказал вождь. Больше не будет безумца, продавшего душу дьяволу за возможность стать его слугой. Наконец эта нелепость прекратит беспокоить весь Мобиус своим существованием. Мефилес снял с меня обязанность убивать источники искажений, и это — большое облегчение для всех его воинов, но память народов целого континента не обмануть. Мой клан всегда будет проклят. У меня больше нет сил смотреть на всё это. — То есть смерть для тебя — конец страданий? Если на минуту забыть про них, тогда для чего ты хочешь умереть? — Я слишком долго был монстром. Даже если вдруг однажды мне станет лучше, если я смогу стать кем-то получше монстра — всё равно мне никто не поверит, даже если это действительно случится. Мне не хватит сил удержать новую маску. Ежонок удивлённо хмыкнул. — Так смерть для тебя — способ избежать перемен? Но ведь смерть — и есть перемена! С той лишь разницей, что ты после неё просто перестаёшь жить. Хотя постой-ка… Это утверждение не работает для нас, и я придумал, что нужно, чтобы оно не сработало для тебя! Нужно всего лишь не менять то, что делает тебя живым! — Иди нафиг со своими изменениями, — тяжело выдохнул Шквал и снова забрался под одеяло, — я слишком устал для этого. Но Фиолетовый не растерялся. — В таком случае поговорим про любовь. — Её не существует, — фыркнул вождь и зарылся в одеяло с головой. Алмаз рассмеялся в ответ: — Говорит ёж, любовь которого спрятана на верхней полке книжного шкафа в кабинете! Шквал в панике сжался и поджал уши. — Это всего лишь фотографии… Как ты вообще нашёл их?! Давно надо было их сжечь. — У меня чутьё на любовь, — гордо улыбнулся Фиолетовый и, вынув фотки, принялся их листать, — а как ты догадался, что я их нашёл, если совсем меня не видишь? — У меня чутьё на неприятности, — Шквал скрипнул зубами, — прошу, не заставляй меня смотреть на них снова. — Но она такая красотка! — хихикнул ежонок, — Сам бы влюбился, если бы не знал, во сколько может обойтись любовь. Черно-фиолетовый ёж настороженно поднял уши. — А тебе-то откуда об этом знать? Алмаз сложил свадебные фото в пачку и тяжело вздохнул. — Мне Голубой показал, и… Я видел Совершенство. И ни за что не смог бы вернуться, если бы не Синий и Красный. Отец не мог не попасться в эту ловушку — его любовь так пьянит, так быстро сводит с ума… Каких-то несчастных пяти минут хватило, чтобы сломить мою уверенность и заставить забыть урок, который преподал мне братец Боль. Больше нигде и никогда я не встречал такой любви, как у него. Почему любовь такая разная? И после разговора кое-с-кем я начал сомневаться, а действительно ли всё, на что реагирует моё чутьё — любовь? Даже на одни и те же ощущения один мобианец может ответить «да, я люблю» и «нет, с чего ты взял?». И ведь искренне, не таясь отвечают… Я совсем запутался. — Любовь — штука сложная и пониманию не подлежит, — вздохнул Шквал, — слишком многое мы называем любовью и слишком редко подразумеваем любовь истинную — это именно её имели ввиду мобианцы, которые говорили тебе «не люблю». Порой мы называем любовью даже откровенную жалость, а некоторые даже зависть и ненависть могут замаскировать под любовь. Так что единственное, чем я могу помочь — это пожелать тебе удачи. — А вот и неправда! — улыбнулся Фиолетовый, — Ты уже мне очень сильно помог. И ты крупно ошибаешься, если действительно считаешь, что отец делал тебя бессмертным. Наоборот, он сделал всё, чтобы тебя уничтожить, и был очень удивлен тем, что ничего не вышло. Отец обошёлся с тобой слишком жестоко и пора уже прекратить эту затянувшуюся пытку. Ежонок щёлкнул пальцами, и луч лазера пронзил свернувшегося в клубок на кровати ежа. Шквал удивлённо распахнул глаза и робко коснулся ладонью груди. — Что это было? — он наконец высунулся из-под одеяла и заглянул в тепло улыбающиеся лиловые глаза. — Моя благодарность за разговор. Вообще-то отец мог сделать это в любой миг после вашего знакомства… Не знаю, что у вас за игра была такая, но ты на самом деле был мёртв все эти годы. Полное отсутствие жизненного хаоса — это ли не совершенная смерть для мобианца? В любом случае ты заслуживаешь другой жизни. — Какой ещё нафиг жизни?! — вскочил с постели черно-фиолетовый ёж и оскалился, — Ты меня слушал вообще или нет?! — Счастливой, — хихикнул ежонок и ловко уклонился от удара, — теперь я понимаю отца, с тобой играть действительно весело! Но на сегодня я запланировал совсем другую игру, и мне нужна твоя помощь. Шквал замахнулся снова, но отвлекся на лиловый блик на браслете и растерянно замер. — Эй… Ты что со мной сделал? — Жизненный Хаос тебе вернул, — вздохнул Алмаз, — я же сказал! Вдруг запищал будильник, и Шквал от неожиданности прикрыл руками уши — этот мерзкий ритмичный писк мог и мёртвого поднять из могилы, лишь бы его выключить и больше никогда не слышать. Черно-фиолетовый ёж по привычке хлопнул ладонью по кнопке и, услышав хруст, растерянно посмотрел сначала на рассыпавшиеся часы, а затем — на руку. — То есть я могу драться, не снимая браслеты? Совсем как в юности? Какова же моя сила теперь?.. — Покой просил передать тебе, что проверять это лучше на поле боя, — Фиолетовый сцепил пальцы в замок и опустил взгляд, — так ты будешь меня слушать или я сам пошёл шухер в городе наводить? — Нет уж, — нахмурился вождь, — слушаю. Только постарайся полаконичнее. — То же, что и с тобой, мне нужно сделать с каждым членом твоего клана. Помоги мне их всех собрать в одном месте, пожалуйста! Шквал опустил уши. — Невозможно. Всех — никак. Процентов девяносто — могу, может, и чуть-чуть больше, если очень постараться, но… Всех — не получится. — Почему? — Алмаз растерянно заглянул ему в глаза. — Есть такие ежи в моём клане, которые ни при каких обстоятельствах не могут попасть в мой город. Их мало, достаточно мало для того, чтобы никому не причинять беспокойства… Если честно, я даже имён их не знаю. С ними я не смог бы тебе помочь, даже если бы от этого зависела чья-то жизнь… — А вообще-то их жизни зависят от того, смогу я с ними увидеться или нет. Шквал виновато поджал уши. -…но ты можешь спросить об этом Остроухого. Уж он наверняка найдет способ. — Обязательно спрошу! — улыбнулся Фиолетовый, — А остальных надо собрать этим же вечером. Хотелось бы, конечно, пораньше, но я хочу сделать что-то настолько весёлое, настолько грандиозное, чтобы все сразу меня полюбили! Шквал снисходительно усмехнулся. — Не полюбит тебя никто, можешь даже не пытаться. — Это почему? — насупился Алмаз, — Если будет очень весело — полюбят! — Дурачок, — черно-фиолетовый ёж отвёл его к большому зеркалу в прихожей, — они помнят всё, что ты делал в моём городе. Этого ежа никто и никогда не полюбит. — А этого? — не растерялся Алмаз и превратился в почти точную копию Шквала, разве что сплошь фиолетового, на голову выше и гораздо мускулистее. Вождь раскрыл рот от изумления. — Надеюсь, ты шутишь, — наконец выдохнул он после минутной заминки, — тоже не советую. Мы слишком похожи. — А этого? — теперь на хозяина квартиры смотрела лиловая ежиха в пышном сиреневом свадебном платье в пол и венке из лиловых пионов. — Нет, — только и смог выдавить из вдруг пересохшего горла Шквал и отвернулся. — Ну ты же полюбил! — Прошу, хватит! — хрипло воскликнул он и спрятал лицо в ладонях, — Я полюбил её, а не тебя. Никто не полюбит того, кто прячется за чужим лицом. Покажи им себя настоящего, и тогда они смогут понять, действительно ли они любят тебя. — Я всегда был настоящим, — обиженно надулся Фиолетовый, — просто то и дело я становлюсь новым настоящим. И это не значит, что предыдущий я настоящим не был. Разве мобианцы не меняются? — Меняются, — выдохнул Шквал, — но не так, как ты. И именно поэтому никто просто так не поверит в то, что это — тот самый ты. Лучше им вообще об этом не знать. Ты ведь всё равно уже совсем не такой, как прежде, может, об этом лучше и не говорить никому? Как сейчас выглядишь настоящий ты? Черно-фиолетовый ёж поднял робкий взгляд на фиолетовый силуэт и опустил уши. Перед ним стояла совсем юная фиолетовая крольчишка в розовом платье, украшенном белым кружевом, с видом сильно провинившейся первоклассницы. Бриллиант совсем не был виден, лишь чуть угадывался его край под высоким поясом пышной юбки. — Я придумал себе облик под каждое настроение, но если я буду менять его по несколько раз в день — они ведь ничего не поймут, верно? Шквал схватился за голову. — Под каждое настроение — отдельный облик?! Нет уж, а то я так с ума сойду. Под настроение ты можешь менять детали — шляпку там, сумочку какую-нибудь, шарф, да в целом с одеждой что хочешь, то и делай. Но облик, будь добр, выбери какой-нибудь один. — Я пытался, — вздохнула девчонка. — ПытаЛАСЬ, — поправил её вождь. — Пыта… лась? — Алмаз поднял на него растерянный взгляд. — Женский род. Когда выглядишь, как женщина, говори тоже как женщина. Иначе могут возникнуть ненужные вопросы. — Да какая разница — женщина, не женщина… — Вообще-то большая, — недовольно фыркнул Шквал, — но сейчас на этот вопрос времени у меня нет. Придумай самый лучший облик и объясни, наконец, что ты хочешь такого весёлого и грандиозного. — Хочу, чтобы всем понравилось и каждому без исключения было очень весело! — мечтательно воскликнула малышка и превратилась в фиолетового Соника, — Ты ведь пригласишь всех-всех, кого получится? — Приглашу, только хватит превращаться в мобианцев, и особенно — известных в этом городе мобианцев. Как на самом деле выглядят Алмазы? — Я не знаю, — развёл руками Фиолетовый, — сразу после сотворения мы выглядели в точности как прототипы. Я могу выглядеть как угодно, даже быть почти невидимым. Просто в одних обликах мне удобно находиться, а в других — нет, и приходится тогда их поскорее заменять, чтобы я не устал. — А какой облик тебе не придется менять из-за усталости никогда? Алмаз помрачнел. — Есть такой, но мне скучно в нём находиться. А хотя постой-ка, ещё один есть! Но в нём мне тоже скучно. Хотя нет… Их у меня три, и вот третий не так уж и плох. — И какой же третий? — вздохнул вождь. Алмаз без колебаний превратился в молодого ежа, на лицо неотличимого от Шквала. Черно-фиолетовый ёж обречённо выдохнул. — Прототип, ну конечно, как я сразу не догадался?.. Но какие тогда другие два? — Скучные, — вздохнул Фиолетовый и превратился в лиловую крольчиху, одетую в блекло-розовое платье в пол с пышной юбкой, имитирующей лепестки пиона. На её голове красовался венок из самых разных цветов розового оттенка, а бриллиант, расположившийся площадкой вперёд в самой середине её тела, был окружён восьмигранником из синих шипастых побегов, подозрительно напоминающих Лиану. — Слушай, — протянул Шквал, — а этот облик подойдёт тебе идеально! Как раз для такого праздника, который ты хочешь устроить. Только тебе нужно будет помнить, что это — женщина, и следить за речью. — Надо будет попробовать, — задумчиво хмыкнул Алмаз и превратился в темно-фиолетового ежа с огромными полупрозрачными шипами, напоминающими кристаллы, не только на спине и голове, но даже на плечах. На лбу же они складывались в некое подобие кристаллической короны. — А вот этот не годится… — вождь задумался, — Не советую им пользоваться, если не хочешь распугать каждого встречного. — И чем он тебе не понравился? — Фиолетовый скрестил руки на груди и оскалился, — Чем он хуже предыдущего? Шквал со вздохом развернул его к зеркалу и указал пальцем на отражение. — Если представить, что это — не ты, то ты хочешь подружиться с вот этим ежом? Алмаз опустил уши и всхлипнул: — Так это зависит от облика? Если я буду выглядеть мило — со мной захочет подружиться каждый, а если страшно — то никто? — Это — только первое впечатление, — Шквал похлопал его по плечу, — и оно особенно важно, когда тебя никто не знает. Потом ты можешь выглядеть, как захочешь, но сегодня лучше побудь той розовой крольчихой. — Значит — Супра. Шквал удивлённо заглянул ему в глаза. — Что значит? — Я выбрал имя. Тот облик я назвал Супра. Так и объявишь, когда будешь меня представлять. — Хорошо, — натянуто улыбнулся черно-фиолетовый ёж, — но чтобы всем понравилось и было весело, только знакомства недостаточно. Я отправлю к тебе помощников, кого получится, но сам не смогу участвовать в подготовке. Но сначала тебе нужно определиться, что именно ты хочешь, потому что я не могу откладывать это мероприятие дольше, чем до восьми вечера, и у тебя будет мало времени, чтобы всё подготовить. В конце концов с тобой придётся знакомить даже новорождённых малышей, а это — задачка не из лёгких. — Я заставлю полюбить меня КАЖДОГО, и не важно, как. Если не выйдет с первого раза — они пожалеют, что сделали неверный выбор. Шквал нервно сглотнул. — Фиолетовый, прошу, не горячись… — Инфим, — перебил его Алмаз. — Инфим, — вождь судорожно вдохнул и выдохнул, — пожалуйста, постарайся не пользоваться этим обликом. — А чем он хуже Супры? — оскалился Фиолетовый. — Он не хуже, он… Просто… — Шквал горько вздохнул, — Просто мне страшно от одной мысли, что это — тоже ты. Прости, конечно, я попытаюсь полюбить тебя и таким, но… Я не могу обещать, что у меня получится. Алмаз снова всхлипнул, превратился в малышку-крольчиху и зарыдал. — Так меня совсем никто не сможет полюбить? — Эй, спокойно, — черно-фиолетовый ёж присел перед ней на корточки и погладил по плечу, — на каждый твой облик найдётся мобианец, который сможет его полюбить. И обязательно найдется хотя бы ещё один, который ни за что не сможет полюбить его, зато полюбит другой. И знаешь, если уж кого и примут берсерки — то только Инфима, так что если хочешь добиться хоть чего-нибудь от зелёного ежа — не забудь сменить облик. При любой другой внешности они даже слушать тебя не захотят. — Тот, кто не сможет полюбить один облик — обязательно полюбит какой-нибудь другой? — Конечно, — улыбнулся Шквал, — поэтому очень хорошо, что у тебя много обликов и все они разные. Думаю, тебе придётся использовать их все, если хочешь, чтобы тебя полюбил каждый. — Нет, — Алмаз отмахнулся, — это — не любовь, теперь я поняла. Это — связи, я чувствую их, совсем как братик Боль, но всё-таки чуть-чуть иначе. Он сказал, что я чувствую любовь, но это не так. Я чувствую не эмоции, связывающие мобианцев, а их стремление быть вместе. Эмоции прекращаются или меняются вместе со смертью, но это желание гаснет не так быстро. Ты всё ещё хочешь вернуть ту ежиху, хотя прошло так много лет… Почему бы тебе не попрощаться с ней наконец? — Это не так просто, — черно-фиолетовый ёж поджал уши, — нас связывает слишком многое. — А я и не говорила, что будет просто, — малышка подмигнула ему, — попробуй! И позови, когда понадобится помощь. — Ладно, — Шквал решил не спорить с Алмазом, а просто сбежать на кухню. Увидев время, он наскоро позавтракал, спровадил Фиолетового и отправился на построение. Тот даже не успел соскучиться, забавляясь со струйками фонтана, как вдруг к нему подбежал Соник. — Привет! — он радостно помахал рукой и изумлённо замер, рассматривая лиловую крольчиху в пышном платье и венке из розовых цветов, ростом вдвое выше среднего мобианца. — Привет, Затмение, — улыбнулась она в ответ. Соник смутился. — Откуда ты… — он осекся, заметив фиолетовый бриллиант на её животе, — Фиолетовый, это ты? — Да, но это — наш маленький секрет, — подмигнула ему девушка, — меня зовут Супра. И я хочу, чтобы весь город знал меня под этим именем. Хочу заново познакомиться с каждым! Шквал говорит, что это будет праздник, и я хочу, чтобы всем на нём было радостно и очень весело! Соник слушал её, раскрыв рот от изумления. — Что на праздниках самое весёлое? Черно-синий ёжик наконец преодолел ступор. — Э… Обычно — танцы, застолье… Песни… — он задумчиво почесал затылок, — Ну и чем больше народу — тем веселее, а раз ты решил собрать весь город… Наверняка должно получиться весело. — А что такое — застолье? — Супра внимательно уставилась на героя Мобиуса. — Это когда много разной вкусной еды! — Соник мечтательно облизнулся, — И чили-доги… — А что такое — еда? — крольчиха задумчиво потерла подбородок. — Пошли! — черно-синий ёжик протянул ей руку, — Это без примера не объяснить. — Но я не могу, я жду других мобианцев, Шквал сказал, что пришлёт их сюда… А если я уйду — они так со мной и не познакомятся! — Да, для большого праздника помощь не помешает, — натянуто улыбнулся герой Мобиуса, — и пока ты их ждёшь, я принесу тебе что-нибудь вкусное. В считанные секунды сбегав к ближайшему магазину и вернувшись с целой упаковкой пряников, Соник принялся показывать Алмазу, что мобианцы делают с едой. Крольчиха откусила и прожевала пряник, но вдруг застыла в нерешительности. — А дальше? — спросила она с набитым ртом. — А дальше — глотай! — Куда? — изумлённо уставилась она на Соника. — Как — куда? — тот пожал плечами, — Внутрь! Алмаз помялся с ноги на ногу, пожевал ещё немного и наконец проглотил. — А потом? — Что — потом? — черно-синий ёжик поднял на неё настороженный взгляд. — Что потом будет с этой едой, которая внутри? — Сама выйдет, — отмахнулся он. — Куда выйдет? — крольчиха испуганно прикрыла рот ладонью. — В туалет, — вздохнул Соник. — А туалет — это что? Герой Мобиуса нервно потёр нос. — Место особое, приходишь туда, и… И бывшая еда выходит. — Сама? — пристально посмотрела на него девушка. — Обычно — да, — Соник задумался, — но иногда бывает, что напрячься надо. — А откуда она выходит? Изо рта? — Нет, — черно-синий ёжик в панике принялся оглядываться и, заметив приближающихся к фонтану собратьев, облегчённо вздохнул, — об этом лучше кого-нибудь другого спроси, но потом. Сейчас знакомиться будем. Когда у фонтана собрались все, направленные туда вождём, Соник приблизился к ним и громко произнёс: — Доброе утро! Народ, тут все знакомы с Алмазами? По толпе ежей пронёсся тревожный шёпот. Соник в ответ ободряюще улыбнулся. — Верно, знакомые вам Алмазы не всем по вкусу, впрочем, как и наш вождь. Знаете, я встречал немало Самоцветов, и вы не найдёте более дружелюбного и жизнерадостного Самоцвета, чем она. Знакомьтесь: Супра! Второй покровитель нашего клана, и поверьте, она — то, чего так не хватало этому городу. Так давайте отпразднуем знакомство с ней как следует! Крольчиха едва не засветилась от счастья, услышав радостные возгласы. — Спасибо вам всем! — воскликнула она и, слегка отдышавшись, продолжила, — У меня будет к каждому из вас только один вопрос: чем вы лично можете порадовать других членов вашего клана? Толпа возбуждённо загалдела и начала собираться в группы по три-четыре ежа. Соник сновал между ними и, когда все определились с ролями, он с удивлением отметил, что самые важные для празднества роли распределены, и сообщил об этом Алмазу. Крольчиха радостно улыбнулась. — И всего одна просьба: сделайте это. Пусть этот праздник станет самым весёлым за всю историю клана! Вы готовы? — Да! — дружно воскликнули ежи и растерянно замерли, попав под дождь из фиолетового лазера. — Постарайтесь успеть к семи вечера. Приведите на него всех членов клана, кого только сможете! А ты, — обратилась она к Сонику, — найди Остроухого, как только вернётся, и передай, что я очень хочу поговорить с ним. И брат тоже. — Ладно, — улыбнулся тот и поспешил ретироваться прежде, чем Алмаз продолжит интересоваться физиологией мобианцев.

***

Лилия с трудом справлялась с двумя подростками-непоседами — Эхо Грома любил занимать их всякими опасными затеями, и детишки очень скучали по ним, как и по отцу. Но иногда — когда она чувствовала, что сегодня случится что-то очень важное — они становились на удивление послушными и даже по очереди присматривали за младшим братом. Вот и сегодня они с самого утра не отходили от коляски, пока их мама пыталась понять, чем же этот день отличается от всех остальных. Наконец собравшись с мыслями, она обняла близнецов. — Все позавтракали? — Да! — улыбнулись дети и нарядили капризничавшего всю ночь малыша в прогулочный комплект. — О, вы уже собрались? Тогда пошли, — облегчённо вздохнула Лилия и положила младенца в коляску. Поначалу они отправились в парк, но в двенадцатом часу её почему-то потянуло на восток, в сторону реки. Близнецы растерянно переглянулись и притихли, ощущая предчувствие матери как предвкушение какого-то чуда. — Георгина, какой сюрприз! — радостно воскликнула Лилия и подбежала к розовой ежихе с тележкой самых разных семян, — Где ты пропадала всю неделю? — Моя малышка совсем разболелась, — вздохнула продавщица, — но теперь выздоровела. А ты всё никак не решишься купить тюльпаны? — Не до них сейчас, — отмахнулась Лилия, — мой малыш за всю ночь сегодня глаз не сомкнул! И вчера не спал… Ох и намучилась я с ним! Хоть утром мне удалось поспать — близнецы наконец решили о нём позаботиться. — И моя Розочка сегодня тоже не спала, — ахнула Георгина, — а ведь даже магнитных бурь сегодня нет! — Сивилия, как я рада тебя видеть! — крикнула Лилия проходившей мимо алой ежихе с тележкой поп-корна. Та оглянулась на голос и подбежала к дамам вместе с тележкой. — Лилия, ты в порядке? — Не совсем, — вздохнула та и продолжила намного тише, — мне нужна ваша помощь. Перегородите эту дорогу, пожалуйста, сейчас же! Прямо здесь, чтобы и ежонок не смог прошмыгнуть. Дамы переглянулись и развернули тележки почти вплотную к стенам домов, а между ними Лилия поставила коляску. — Спасибо! Без вас мне ни за что его не поймать. — Остроухого? — ахнули подруги. — Ага, — снова вздохнула Лилия и нагнулась к детям, — крепко держите коляску и успокойте малыша, если закричит. Близнецы кивнули и настороженно уставились на быстро приближающуюся точку. И спустя всего пару секунд Остроухий оттолкнулся от земли, чтобы перепрыгнуть коляску, но он совсем не ожидал, что в точке приземления его будет ждать решительно настроенная розовая ежиха. Ощутив её страх и отчаяние, он споткнулся и попытался сбросить с себя стиснувшие его мёртвой хваткой дамские лапки, но Лилия не разжала объятия до тех пор, пока он не шепнул ей: — Поймала, я всё понял, не убегу, только прекрати! — Остроухий, у меня больше нет сил ждать! — Я вижу, — горько вздохнул берсерк и помотал головой, — но ещё рано. — Рано?! — возмущённо воскликнула она и снова потянулась к нему, но ёж отскочил прочь, как ошпаренный. — Пойми, если ты скажешь ему сейчас — не получишь ничего! Лилия заплакала и опустилась на землю. — Так что мне делать, Остроухий? Сколько терпеть? Ещё месяц — и он потребует, чтобы я вернулась на работу, а как мне жить тогда, если я уже сейчас не в силах жить дальше?! Берсерк снова вздохнул. — Продержись ещё неделю. Ему сейчас ничуть не легче, чем тебе. Дай ему время разобрать беспорядок, который оставил после своего ухода Тьма. Всего лишь неделю, Лилия! И если вдруг подходящий момент появится раньше — я сам отведу тебя к нему. А пока — терпи. — Ты обещаешь? — ежиха подняла на него заплаканные глаза. — Обещаю, — прорычал сквозь зубы Остроухий и сбежал. Едва услышав голос Шквала, помощник бросился к нему, но застав его беседующим с толпой мобианцев и Фиолетовым Алмазом, вмешиваться не решился. Но вскоре вождь заметил его и они вместе пошли в Нижний город. — Шквал, у меня важная новость! — Потом, — отмахнулся от него черно-фиолетовый ёж. Остроухий раскрыл рот от изумления и с трудом выдавил из себя: — Ты непременно должен узнать об этом! — Позже! — прорычал Шквал и, свернув в пустую квартиру, выпрыгнул из окна. Остроухий не отстал от него ни на шаг. — Но это же катастрофа! — Даже мои приказы не могут тебя заткнуть?! — зарычал он и указал пальцем за спину берсерку, — Он не должен был это услышать! Черно-зелёный ёж удивлённо оглянулся и, увидев ошарашенного этим диалогом Соника, преследовавшего их всё это время, перевёл взгляд на вождя. Его оскал не предвещал ничего хорошего. Остроухий упал на колени и склонился перед хозяином, схватившись за сердце, от ужаса едва не выпрыгнувшее из груди. — Прошу прощения! — Встань, — недовольно проворчал Шквал, — раз уж узнал ты, то узнает и он. Говори. Отдышавшись, черно-зелёный ёж выполнил оба его приказа. — Для начала мелочь, но весьма тревожная: за весь вчерашний день и эту ночь ни один младенец на всём континенте не смог уснуть. Если это продолжится — последствия могут быть… — Я понял, — отмахнулся вождь, — а что за катастрофа? — Далеко на севере один город… Небольшой, вряд ли ты о нём слышал, там было не более четырёх тысяч мобианцев. Все до единого сгорели заживо. Черно-фиолетовый ёж удивлённо хмыкнул. — Население? — Преимущественно кошки. Их самый северный город, что в паре дней пути от моря. — Хочешь сказать, что народ, которому Иблис даровал власть над собственным пламенем, в окружении снега и льда не смог справиться с огненной стихией? — Вот именно, — развёл руками Остроухий, — среди них должна была быть хотя бы сотня пирокинетиков! А может, и тысяча. Не выжил ни один. Кочевавшие мимо волки не нашли ни одного свежего следа, который вёл бы из города. Нашли лишь трупы, сожжённые в непосредственной близости от самых крайних домов. — Их истребили меньше, чем за час, — Шквал схватился за голову, — ни один мобианец не способен на такое. Можно было бы заподозрить вавилонское войско, но в таком случае не обошлось бы без парочки обугленных птичьих тушек. — Они не стали бы посылать бойцов так далеко — не оправились ещё после переворота. Вавилон даже уязвимее, чем прежде, и новый правитель не настолько глуп, чтобы ослаблять свою армию. Хотя подробностей я не знаю, птичьи тушки могли попросту не заметить. Я сообщу, как только узнаю что-то новое. — Целый город стёрт с лица земли? — наконец выдохнул Соник. — Как будто сам Иблис обратил против них свой гнев, — кивнул Шквал, — остаётся только надеяться, что подобное не повторится. — Просто ждать и надеяться?! — не выдержал герой Мобиуса, — я сам выясню, что произошло на самом деле, и заставлю виновного заплатить за это! Вождь горько вздохнул. — Вижу, не в моих силах остановить тебя… Только пообещай, что вернёшься и расскажешь мне всё, что нарыл, как только поймёшь, кто именно их убил. В тот же миг. Пообещай, Затмение. Я должен узнать это сразу, как только ты догадаешься. — Ладно, — вздохнул Соник, — обещаю. Остроухий удивлённо вглядывался в лицо вождя, который явно не хотел посылать туда героя Мобиуса, и понял обращённый к нему недовольный взгляд без единого слова. — Я сделаю всё, что в моих силах, — берсерк почтительно склонил голову и схватил Соника за руку прежде, чем тот сбежал. — Чего тебе? — проворчал черно-синий ёжик, неохотно следуя в какую-то из пустых квартир за помощником вождя. Тот выдернул ключ из замка и заперся изнутри. — Тебе нужно кое-что узнать прежде, чем ты отправишься в путь. Нельзя просто так взять и заявиться на место катастрофы на территорию северных волков и не вызвать ненужных подозрений. Они и так решили свалить всё на Шквала, потому что вообще-то единственный мобианец, способный в одиночку истребить многомиллионные города меньше, чем за час — это наш любимый вождь. Клетка Смерти не имеет ограничения по объему — Шквал в силах истребить весь Мобиус, потратив на её раскрытие и сжатие каких-то пару секунд. Единственное, что останавливает волков — не было найдено ни чёрного флага, ни единого следа, ведущего из того города. Шквал не настолько силён в контроле Хаоса, чтобы телепортироваться на километры. Ну и тот факт, что они все сгорели… Шквал так жестоко не поступал ни разу. — А что, мог? — Соник разинул рот от изумления. — Он мог натравить их друг на друга. И всё же на него пока ни одной улики. Но ведь можно их и сфабриковать! Хотел бы я сам это задание выполнить, но спорить со Шквалом в мои планы не входит. Так что выгораживать его придётся тебе. Но учти: если волки заподозрят, что ты там только ради того, чтобы вывести нашего вождя из-под прицела, то можешь оттуда и не вернуться. Не думаешь же ты, что всё это время Синий Алмаз будет наблюдать за тобой одним? Соник нахмурился и опустил уши. — Мне плевать. Я найду того, кто это сделал, и заставлю ответить за свой поступок. Если это — всё, то мне надоело тут стоять, пока тот монстр разгуливает где-то там и в ус не дует. — Ты же не думал, что я расскажу тебе так много секретной информации бесплатно? — хитро ухмыльнулся берсерк. Соник тяжко вздохнул и сел на обувную полку. — Подлец… Ну и чего ты хочешь? Остроухий уныло опустил уши, сел рядом и притих, пытаясь подобрать нужные слова. — Я хочу подружиться со Шквалом. Хочу стать действительно другом, а не помощником, или заместителем, или кем угодно ещё. Научи меня дружить. — Кажется, дружба у берсерков не в почёте? — Соник почесал затылок, — Да и разве вы уже не друзья? — Он — да, — берсерк виновато поджал уши и отвёл глаза, — я — нет. Я был готов ради него на всё только лишь из-за долга. А когда он вдруг исчез, я понял, что мне действительно плевать на его интересы, если они не совпадают с моими. Да, я не смог прожить свободным и недели — снова ему задолжал, но уж этот долг, думаю, я верну в кратчайшие сроки. Дружба — единственный способ отблагодарить Шквала за всё, что он для меня сделал. Я уже почти старик, да и вождь наш далеко не молод, и я знаю, что наша дружба долго не продлится. Поэтому прошу: научи меня дружить так, как это делаешь ты. — Я… — Соник нервно сглотнул, понимая, что отказ может обойтись ему дороже жизни, — Попробую, конечно… — Постараешься изо всех сил, — нахмурился Остроухий, и черно-синий ёжик поспешно закивал, — я знал, что на тебя можно положиться. — Ну, а теперь ты покажешь мне дорогу? — устало вздохнул черно-синий ёжик. — Мне нельзя внезапно покидать клан надолго, но хотя бы до полпути, думаю, смогу тебя проводить. Для подготовки мне понадобится два часа. Будь добр дождаться. — А куда ж деваться, — развёл руками Соник, — мне и самому надо кое-что сделать, так что жди меня у дозорной вышки в третьем часу. Я-то надеялся смотаться туда и обратно за пару часов, но раз такое дело, то лучше я закончу кое-что до того, как мы выйдем. — Думаешь связаться с Тейлзом? — берсерк бросил на него пристальный взгляд, — Не советую. Он готовится к свадьбе. — Чего? — черно-синий ёжик раскрыл рот от изумления. — Сам не понял, когда он успел вырасти, — Остроухий развёл руками, — но поговаривают, что он хочет основать новый клан. Наверное, так нигде толком и не прижился. — Тейлз, — всхлипнул Соник и, вытерев выступившие в уголках глаз слёзы, радостно улыбнулся и мысленно пожелал ему удачи, — где он сейчас? — Какая разница? — ухмыльнулся берсерк, — Ты же монстра собрался ловить, а не к дружку своему в гости! К тому же не советую вмешиваться в его жизнь сейчас, когда ситуация на Мобиусе столь нестабильна. Сначала нужно разобраться с Алмазами. И, судя по слухам, кого-то из них придётся заставить выполнять обязанности Мефилеса. Иначе не выжить никому. Только сначала придётся понять, что именно он с нами такого делал, что после его ухода буквально всё поехало под откос. Черно-синий ёжик пожал плечами. — Я думал, он только убивает, и всё… — Не ты один, — горько усмехнулся черно-зелёный, — боюсь, как бы нам не пришлось заплатить за эту информацию слишком много жизней… Я вот думаю, могут ли знать это Алмазы? — Кстати о них, — Соник виновато улыбнулся, — они оба хотели поговорить с тобой, и у одного из них даже была для тебя новость… Только я забыл, у кого именно. — Тогда у меня нет времени на болтовню, — Остроухий скрипнул зубами, — встретимся через три часа на большом перекрестке перед лесом. — Три? — удивлённо уставился на него черно-синий ёжик. — Оказалось, у меня больше дел, чем я рассчитывал. Постараюсь не опоздать. — Тогда желаю удачи! — улыбнулся герой Мобиуса, показал ему большой палец и, дождавшись, пока он откроет дверь, вернулся к фонтану помогать Фиолетовому организовывать праздник.