oasis — champagne supernova
— Арс, мой открой сначала! — громко подначивает Лена с бутылкой шампанского в одной руке и с полным бокалом вина в другой. Она пьяно улыбается и пододвигает свой подарок ближе к парню носком ноги. — Ну хорошо, — Арсений в нетерпении подхватывает красную коробочку и начинает распутывать ленты, пытаясь сделать это как можно быстрее. Антон это замечает — наблюдает с интересом за малейшим движением пальцев и сплетает свои в ожидании. Но затем он отводит взгляд и постукивает подушечками пальцев по ладони Лены, в которой до сих пор находится прозрачный бокал с красновато-оранжевой жидкостью. Наблюдать за открытием подарков для Шастуна было волнительно с самого детства, и даже когда он подрос, это волнение почему-то никуда не ушло, а стало ещё сильнее, отдаваясь стуком где-то в горле. — Чего тебе надо? — шипит девушка, но руку не отодвигает. Шастун посмеивается над лучшей подругой, взгляд которой, кажется, совсем стеклянный и концентрируется лишь на алкоголе, вливающемся в неё с подозрительной быстротой. — Ничего. — Не твой подарок открывают пока, не переживай, — почти тихо говорит Лена, успокаивая, но Антону от этого как-то не легче. Если бы Арс сейчас мучился с его подарком, подцепляя ногтями узлы, это бы прошло быстрее. Не нужно было бы ждать дольше, отсчитывая секунды до заветной улыбки. Открыл, поблагодарил и всё. Но внутри теперь напряжена каждая струна, и Антон старается справиться с этим сам, отодвигаясь от Лены и снова обращая свой взгляд на парня. — Вау. Лен, ты серьёзно что ли? — глаза Арсения расширяются, и он в изумлении смотрит на друга. Антон видит в его зрачках какой-то голубоватый огонёк, который сверкает так ярко, что, кажется, может ослепить, и он думает, что это невероятно. Арсений улыбается и радуется очень даже красиво. После того, как Арс и Лена обмениваются дружескими объятиями, Антон подхватывает с пола свой бокал и делает очень большой глоток, чувствуя как вино приятным теплом растекается сначала по стенкам горла, а потом и по телу. Он пытается встать на ноги, чтобы пересесть ближе к Арсу, но чувствует, что подняться в таком состоянии просто напросто не сможет, поэтому ёрзает на заднице и подползает к парню, вызывая у того смех. — Иди сюда, Антош, сейчас твой подарок будем открывать, — Антон жмурится от тёплого «Антош», произнесённого Арсом, думая, что это какой-то исторический момент, потому что Арсений в основном называл его «Тохой», а милое «Антоша» можно было услышать лишь от Лены. Хотя «Тоха» ему всё равно нравилось больше. Арс справляется с узлами на подарке Антона быстрее, чем с узлами на подарке Лены, но всё равно каждая секунда заставляет парня напряжённо сглатывать и ощущать на своих лёгких какой-то осадок, который мешает дышать. «Ну же, успокойся», — думает Шастун. — «Это всего лишь подарок. Не понравится — ну и пофиг.» Антон не смотрит на лицо Арсения, потому что ему всё равно страшно, не смотря на количество алкоголя в организме. Если быть точным, то из-за алкоголя ему ещё страшнее, так как вино обострило все его чувства. — Это… Спасибо, Тох. Правда. У меня даже слов нет. Арсений неловко крутит в руке маленький медиатор фиолетового цвета, а затем кладет его обратно в коробочку, доставая оттуда книгу его любимого автора, Харуки Мураками. Антон помнит, как заметил в книжном магазине такое глубоко знакомое имя и красивую обложку, которую он ещё не видел на полке лучшего друга, и решил сразу — это и будет его подарок. Пусть не такой оригинальный, но всё же от чистого сердца. — Арс… — язык Антона заплетается, и он думает, что произнёс имя лучшего друга неправильно, поэтому повторяет: — Арс. Это не всё. Там ещё… Листок разверни. Арсений смотрит на друга, привалившегося к его плечу с нежностью и теплотой, а потом снова запускает ладонь в коробочку и достаёт оттуда согнутый ровно на половине белый альбомный лист. Он сначала переводит взгляд с предмета в руках на Антона, будто не решаясь открыть, но затем шумно вдыхает и разворачивает листок. Его взгляд сразу же фиксируется на портрете, нарисованном простым карандашом. На его портрете. Это не первый портрет, который Антон дарил своим лучшим друзьям, но для Арса был важен каждый рисунок. Парень начинает жадно рассматривать его, обращая внимание на прерывистые и резкие линии, которые отличали стиль Антона от других. Он пытается не улыбаться слишком ярко, но Шастун отстраняется от него и пытливо изучает лицо лучшего друга, словно ожидая вердикта. — Иди сюда, дружище, — Арсений кладёт свою голову на плечо Антона и крепко обхватывает того за талию. Шастун захлёбывается от неожиданности и почему-то, сам того не понимая, кладёт ладони на голову другу, приводя волосы того в сплошной беспорядок. — Спасибо огромное. Арс притягивает парня ещё ближе, в то время как его ладони настойчиво сжимают бока Антона, словно не желая отпускать дрожащее от смеха тело. Шастун встаёт на колени так, чтобы им обоим было удобно, и жмётся к Арсению в ответ. Ему приятно и весело — не только от алкоголя, но ещё и от тугих объятий — и поэтому он начинает смеяться ещё громче. — Вы ещё засоситесь тут, — выкрикивает Лена и встает на ноги, помогая себе руками. — Я не против так-то. Тох, хочешь? — говорит Арс на ухо Антону так громко, чтобы это могла услышать девушка, а Антон начинает смеяться ещё более оглушительно. Дыхание парня остаётся где-то за ухом, прямо на чувствительном месте, и кожа Шастуна покрывается непроизвольными мурашками. — Да ну тебя, — Антон в шутку посылает Арсения и отодвигается от него, чувствуя, как в нос резко ударяет запах крепкого алкоголя, и наблюдая за тем, как Лена трясущейся походкой проходит рядом с небольшой, горящей разнообразными цветами, ёлкой и приближается к своему телефону. Она какое-то время тычет неслушающимися пальцами по экрану, одновременно как-то странно улыбаясь, а затем по комнате разносятся звуки барабанов, гитары и звонких хлопков.* Улыбка Лены становится ещё более дикой, и она резким движением разворачивается к парням, пританцовывая и прыгая в их направлении. — Что за дикость такая? — громко, пытаясь перекричать играющую музыку, кричит Арсений в ухо Антона, носом тыкаясь куда-то в шею или в подбородок. Шастун, если честно, вообще не понимает, потому что в одно мгновение становится так свободно, что голова кружится, а его самого шатает из стороны в сторону. — Тох, чего с ней? — Наша группа же! Вы чего? — выкрикивает Лена, выглядя так беззаботно, что Антону внезапно хочется напиться до такого состояния, чтобы чувствовать себя так же хорошо, как подруга, вскочить с пола и распевать с ней песни, дико потрясывая телом в такт музыке. Шастун делает огромный глоток вина и широко распахивает глаза, в каком-то наслаждении смотря на Лену и улыбаясь так, словно он под кайфом. — Я танцевать не буду. Тоха особенно — глянь, в каком он состоянии, — повышает тон Арсений, и Антон думает, что это один из немногих моментов, когда тот действительно повышал голос, но в следующую секунду эта мысль становится туманом, небольшим сгустком, пляшущим где-то возле правого виска. Арс, как кажется Антону, нежно дотрагивается до его волос, аккуратным движением убирает прядь за ухо и осторожно шепчет, опаляя чувствительную кожу горячим дыханием: — Тох, тебе хватит. Сбавь обороты, на пары завтра рано вставать. — Всё в порядке, — пьяно отвечает Шастун, разворачиваясь в сторону друга и чуть не столкнувшись с ним носом. — Тебе-то всё равно, ты снова прогуляешь. — Хочешь, пойду завтра, а? Я правда пойду с вами, если ты пообещаешь больше не пить. В голосе Арсения действительно слышатся отголоски переживания, и это так сильно шокирует Антона, что он разлепляет ресницы и смотрит на собеседника, надеясь на то, что сможет хотя бы несколько секунд выдержать зрительный контакт. «А глаза у Арса вообще-то великолепные. И ресницы такие длинные и пушистые… Это же не по-пидорски, если я так думаю?» — проносится в голове Шастуна, но затем он просто смеется от этой мысли. «У Арса глаза красивые и всё. Я ведь не пидор из-за того, что признаю очевидное. Тем более, он мой лучший друг. Вот прям ща ему и скажу об этом.» — У тебя глаза красивые, — Антон смеется, делает небольшую паузу, наслаждаясь понимающей улыбкой Арсения и продолжает: — Ты вообще очень хороший человек. Что несу? Конечно же ты хороший человек, ты же мой лучший друг. Ну просто… понимаешь? Понимаешь, Арс? — Шастун постукивает парня по плечу, безостановочно бормочет, надеясь, что Арсений не рассмеется, потому что это будет… ну как-то… обидно. Антон думает, что он слишком пьян для того, чтобы нормально донести до друга свою мысль, поэтому он затыкается, находя опору в сильных руках Арсения, «который даже не качается, чёрт возьми, целыми днями сидит и книжки читает, что за херня вообще?» — Слышишь, Лен, что несет? Этому больше не наливать, — Арсений улыбается не так, как всегда (Антон замечает это даже в нетрезвом состоянии), словно как-то нервно, а затем без всякого труда достает из ладони Шастуна чудом не украсивший паркет своим содержимым бокал вина и залпом осушает его, морщась и вытирая губы обратной стороной ладони. Антону уже плевать, потому что Арсений завтра идёт с ними на пары, и отвертеться не получится. И к черту его нежелание посещать университет под конец семестра. Он друга за ноги из кровати вытащит, если понадобится, даже если у него будет жуткое похмелье. — Я вообще вас обоих ненавижу, понятно? Набухались тут в хлам. Хоть бы Нового Года дождались, придурки. — Подарки сегодня дарили — чем не повод напиться? — Антон слышит голос Лены каким-то чудом, потому что в ушах шум, словно бьется прибой, а рядом с губами смуглые руки Арсения, и Шастуну уже пофиг, когда он подтягивается ближе, спиной опираясь на грудь парня, а носом ощущая присущий только ему запах, смешанный с вином, шампанским, духотой и пылью. У него слезятся глаза, кружится голова, и он прислоняется ещё ближе, поэтому губы уже касаются рук Арса, слегка приоткрываясь из-за желания вдохнуть спертый воздух полной грудью. Арсений громко кашляет, как-то непривычно громко, и Антон носом чувствует мурашки, появившиеся на коже друга. — Всё, сворачиваем лавочку, я подушкой для Шастуна не нанимался. — Чего какой скучный, а? — хнычет Лена, убавляя громкость на телефоне до минимума, и Антона нереально сильно напрягает эта резко повисшая тишина, которая в его голове звучит погромче всякой музыки. Антон через пелену слышит, как Лена начинает копошиться в шкафу, вероятно, ища свою пижаму, а затем в мозг въедается звук расстегивающейся молнии на её джинсах, и парень громко сглатывает. — Тох, ты жив ещё? — руки Арсения до сих пор дрожат, и это не должно быть смешным, но Антона это веселит. — Как себя чувствуешь? — Да достал уже. Нормально я, — как-то слишком грубо отвечает Шастун, шатко приподнимаясь на ноги и пытаясь дойти до шкафа, чтобы взять оттуда свою одежду. Он взглядом натыкается на голую спину Лены, полностью испещренную родинками и коротко бросает: — Поспишь сегодня со мной? Мне снова страшные сны снятся. Лена резко разворачивается, одновременно натягивая майку, и серьёзно смотрит на Антона. А он уже жалеет о том, что вообще сказал это. Лучше бы молчал, в самом деле. — Почему раньше не сказал, идиот? — Потому что думал, что сам справлюсь. И Шастун говорит чистую правду. Он уже давно перестал стыдиться упоминания своих кошмаров в кругу лучших друзей, хотя поначалу это казалось чем-то детским, постыдным и позорным. Он до сих пор помнит, как в первый раз рассказал о своих страшных снах Лене, а она поделилась этим с Арсением, превращая это в своеобразную невинную шутку, пока однажды ночью Антон со слезами на глазах и дрожащими руками не разбудил их и не попросил посидеть с ним хотя бы несколько минут, что в итоге превратилось в несколько часов, из-за чего они впоследствии прогуляли пары. После этого случая Лене и Арсу ни разу не захотелось посмеяться над тревожным состоянием Антона, и для них это стало настолько серьезной темой, что каждое упоминание кошмаров со стороны Шастуна встречалось огромным количеством вопросов и беспокойных взглядов. А ещё Лена начала забираться к нему в кровать, и Антона это действительно успокаивало. Ему не казалось это странным, хоть Лена и была девушкой. Она прежде всего была Леной, его лучшей подругой, которая помогала ему справиться с тревогой и страхом, когда он неожиданно просыпался в три часа ночи, осознавая, что не может дышать. Арс никогда не делал подобного, потому что всем в квартире было известно, что он не может заснуть с кем-то под боком. И Антона это вполне устраивало — ему хватало Лены, которая хорошо научилась чувствовать малейшую перемену в его настроении и могла успокоить лишь прикосновением. — Тебе валерьянку дать? — Лена интересуется аккуратно, разговаривает с ним, словно с хрустальным, и это, вроде, приятно, но и немного раздражает. Да нахрена ему валерьянка? — Лен… — заплетающегося языка Антона не хватает на большее, поэтому он просто хватает свои штаны с полки и идет с ними к кровати, по пути стукнувшись о кровать, на которой уже сидел Арсений, и чуть не упав. — Я же говорил — не надо ему пить, — цедит сквозь зубы Арсений и зажигает лампу на прикроватной тумбочке. — Я знала что ли, что у него кошмары вернулись, а? Хватит меня во всем обвинять. Тоже мне, моралфаг нашёлся, — раздражённо скалится Лена, а её глаза так сильно слезятся от волнения и злости, что она думает, что заплачет, если не остановит себя. Арсений сначала пытается сделать вид, что очень погружен в книгу, и что его это вообще не волнует, он же читает, блин, но затем злобно рычит на Лену: — Ты вообще в курсе, что ему алкоголь строго противопоказан, если страшные сны снова начинают сниться? — Пошёл ты! — Лена не выдерживает и посылает парня, на что тот лишь пренебрежительно фырчит и снова возвращает взгляд к книге, стараясь сконцентрироваться, но у него ничего не получается, потому что ему становится плохо от одной только мысли о задыхающемся Антоне, который истерично дрожит и кутается в одеяло. — Да прекратите вы. Я всё ещё здесь, — раздражённо бросает Шастун, укрываясь одеялом и заворачиваясь в него словно в кокон. Голова до сих пор кружится, и Антон пытается повторить в своей голове телефонные номера Арсения и Лены, чтобы вернуться в сознание, но ему всё ещё ужасно плохо и хочется выпрыгнуть в окно или всю ночь просидеть над туалетом, выблевывая всю гадость из своего организма. Ладно, может быть, настолько сильно напиваться не так уж и весело. Лена молча топает босыми ногами по паркету, откидывает одеяло с Шастуна и толкает его пяткой, тихо посмеиваясь. Арсений на соседней кровати шумно переворачивается на бок и выключает лампу, погружая комнату в густую и вязкую темноту, что заставляет Антона представить, что сейчас из-под кровати полезут монстры. «Это как-то совсем по-детски.» — думает парень, пытаясь открыть глаза и взглянуть на подругу, но он видит впереди лишь тёмную дымку. — Двигай свою задницу, пьяница, — дружелюбно бормочет Лена, опускаясь на свою излюбленную левую сторону кровати, и двигая кряхтящего Шастуна худощавым телом. — Ну я пьяница теперь, очень спасибо. — Спи уже, — тихо шепчет Лена, а затем замолкает, но через некоторое время произносит: — Попробуй только проснуться среди ночи из-за своих кошмаров — я тебя убью. Антону, наконец, удается разлепить глаза, и он видит перед собой размытое лицо Лены, и не смотря на то, что он пьян в стельку, он всё равно замечает тревогу в её взгляде и пытается улыбнуться, чтобы успокоить её. Он перекидывает руку через талию девушки, коротко целует её в нос и неразборчиво бормочет: — Я тоже тебя люблю, Лен. А затем Шастун сворачивается улиткой, кладет голову на грудь подруги и отключается от внешнего мира, уже не обращая внимания на лёгкую улыбку, играющую на губах девушки и на пальцы, поглаживающие его выпирающий позвоночник. Но его резко выбрасывает из нирваны, и он чувствует себя так, словно просыпается ото сна, в который ещё не успел погрузиться. Антон так и лежит несколько долгих секунд, пока не решается промолвить: — Арс, — собственный голос мягко втягивается в образовавшуюся тишину, и это кажется таким правильным и успокаивающим. — Спокойной ночи. Не обижайся на Лену только, ладно? Я тебя люблю. Антон чувствует, что его язык слишком сильно развязался, потому что ну что это за признания в любви друзьям, он так не делает в трезвом состоянии. Но ему резко становится всё равно, потому что нужно успокоить Арса, ведь он тоже беспокоится — Шастун уверен в этом на сто процентов. — Не буду. Спокойной ночи, чудо. Шастун слышит в голосе лучшего друга неприкрытую улыбку, которая согревает его изнутри, перемешиваясь с обжигающим алкоголем. Арсений ворочается в простынях, перекатывается из стороны в сторону, желая найти удобное положение и успокоиться, перестать думать и волноваться. Он сглатывает так громко, что этот яркий звук разносится по всей комнате и оседает на ушах Антона, пока тот не отмахивается от внешнего мира, крепко зажмуривая глаза. Он проваливается в беспокойный сон, полный головной боли и странных существ с головами лошадей, из глаз которых течёт кровь.***
margot and the nuclear so & so’s — broadripple is burning
Антон в теории представлял, что значит выражение «раскалывается голова», но он совсем забыл, как это чувствуется, потому что давно не напивался так, как вчера. Поэтому пробуждение в университет стало ещё более неприятным, когда он обнаружил в своих висках настойчивый стук и пульсацию, а на своих щеках тонкие солёные дорожки от слёз. В голове быстро запустился мыслительный процесс, который принёс с собой страшную боль, и парень наконец вспомнил, как ночью он проснулся от очередного кошмара, резко скинув с себя одеяло и чувствуя дрожь в каждой клеточке тела. Возвращаться к этим воспоминаниям кажется Шастуну неприятным и пугающим, поэтому он отгоняет от себя плохие мысли, концентрируясь на Лене, которая трясёт его за плечо, оставляя неглубокие следы от коротких ногтей на коже. Это заставляет Антона распахнуть слипшиеся веки и окинуть девушку мутным взглядом. Правая рука той до сих пор покоится на его теле, а левая судорожно пытается застегнуть пуговицы на пастельно-розового цвета блузке, которую Арсений подарил девушке на день рождения. — Поднимайся. Будешь помогать мне второго вытащить из кровати, — говорит Лена, подключая к процессу застегивания блузки правую руку и разворачиваясь к Шастуну спиной. — Погодь, сейчас встану. Голова раскалывается ужасно, — стонет Антон, глубже укутываясь в одеяло. — У тебя весь день голова будет болеть, так что не ной. Сам набухался, сам теперь за это отвечай, — Шастун слышит, как Лена роется в своей тумбочке, а затем достает оттуда расческу и несколько раз проводит по спутавшимся волосам. — Вставай давай. — Ладно, ладно. Уже встал. Антон резким движением откидывает одеяло и садится на кровати, ставя голые ступни на холодный паркет. «Вау, а так ещё хуже. Как я в университете сидеть-то буду?» — проносится в голове парня, и он запускает ладонь в волосы, ероша их и пытаясь собраться с мыслями. Точно. Арсений. — Арс, — тишина. — Арс! Говнюк, просыпайся. — Ммм? — вопросительно стонет Арсений, и Антон думает, что, если он всё-таки поднимется с кровати, если его хватит на это, то он точно разозлится на друга за то, что тот так самозабвенно дремлет, и начнёт вытягивать парня из кровати за ноги. Или выльет ведро холодной воды ему на голову. Потому что надо в университет ходить, блять. Шастун медленно встаёт с кровати, осторожно ступая на пол, и пытается не упасть от ужасной головной боли. Он подходит к сопящему Арсению, мысленно злясь на то, что ему приходится будить лучшего друга в таком состоянии. «Сам же пообещал себе, что вытащишь его из кровати даже в жутком похмелье. Выполняй теперь.» — говорит себе Антон и начинается трясти парня, ухватившись за его локоть. Арсений лишь на секунду морщится, а потом пытается перевернуться к стенке, чтобы избежать настойчивых прикосновений Шастуна. «Нет, нет, ты так просто от меня не избавишься.» Антон снова поворачивает к себе сонного друга и пальцами зажимает ему нос, а затем ждёт несколько секунд. — Ты больной что ли? — кричит Арс и отталкивает от себя ладонь парня, жутко закашлявшися и резко вскочив с подушки. — Совсем обалдел? — Ты обещал сегодня в университет пойти, помнишь? — Ты меня чуть не убил, идиот, — пыхтит Арсений и отбрасывает одеяло на конец кровати. Антон совершенно непроизвольно смотрит на тело друга, которое не скрывает даже тонкая майка, и прикусывает губу. Он думает, что надо бы отвернуться — не потому что ему стыдно, а потому что так долго пялиться просто неприлично — но вопреки внутреннему голосу Шастун продолжает разглядывать утреннего Арса, съезжая взглядом на его пижамные штаны. Они смятые от глубокого и крепкого сна, и Антон, наконец, отводит взгляд, быстро-быстро моргая. Арсений утомлённо встаёт с постели, пихает ноги в тапочки и шлёпает на кухню, напоследок обернувшись на Антона и улыбнувшись ему своей сонной улыбкой. — Сколько у нас ещё времени в запасе? — спрашивает Антон, кидаясь к шкафу и доставая оттуда серую футболку и черные джинсы. Потому что одеваться нужно по внутреннему состоянию, да? — У нас 40 минут до выхода, не торопись сильно, — Лена роется в своей сумочке и достаёт оттуда пачку с таблетками, а затем подходит к Шастуну, запихивая одну из них ему в ладонь. — Это что ещё такое? — У тебя же похмелье. Выпей — может, полегче станет, — пожимает плечами Лена и присаживается на кровать, доставая телефон и начиная листать новостную ленту. «Это, видимо, интереснее, чем со мной общаться» — думает Шастун и забрасывает горькую таблетку, которая сразу же начинает таять на его языке, в рот, а затем проглатывает её, ничем не запивая. Он чувствует себя так, будто проглотил огромный теннисный мячик, поэтому морщится и садится на свою кровать, начиная натягивать одежду. Через несколько минут Антон уже одет, а Арсений возвращается из кухни, неся в руках поднос, на котором стоят кружки с кофе. По всей комнате разносится пряный аромат, а Шастун наблюдает, как горячий дым струится небольшими столбиками из хрупкой посуды, и парню хочется провести так все утро. Он открывает запотевшее окно, впуская в помещение холодный зимний воздух, и никто даже не возмущается, только Арс подхватывает одеяло с кровати и заворачивается в него, начиная ходить так по комнате и искать свою одежду, а через несколько минут он подносит Антону и Лене кофе, держа кружки так, чтобы не обжечься. Утро Антона проходит с тишиной в ушах, вкусом кофе на языке и головой Арсения на его плече.***
Друзья добрались до университета с опозданием, даже несмотря на то, что им нужно было приходить ко второй паре. По расписанию у них была история, из-за чего Шастуну хотелось выть, так как этот предмет был почти таким же скучным, как и математика, которую им зачем-то поставили на первом курсе. Оказалось, что они пришли не последними — с каждой минутой одногруппников в аудитории становилось всё больше. Это было не новой картиной для Арсения, Лены и Антона — вся их группа была настолько ленивой, что к парам они всегда подходили с опозданием, а бывало даже предупреждали старосту, что придут ко второй половине, что почему-то одновременно раздражало и смешило Шастуна. Но что было новым для всех — их преподаватель опаздывал уже на девять минут, из-за чего все суетились. В головах студентов крутилось «правило 15 минут» — «если преподаватель не пришел через 15 минут после начала пары, то студенты имеют полное право уйти домой». Кто-то взволнованно поглядывал на телефон в надежде, что время пройдёт быстрее, и у них появится возможность свалить, кто-то откровенно развалился на парте, сопя себе под нос, большинство просто залипали в социальных сетях, а некоторые — такие, как Антон, Арс и Лена — травили шуточки и обсуждали всё, что им попадётся на глаза. Внезапно даже растение, мирно расправляющее свои листочки на подоконнике, стало для них интересным объектом беседы. — Преподаватель как-то надолго задерживается сегодня, — жизнерадостно вздыхает Лена и водит ногтем по деревянной парте. — Как думаете, он вообще придёт? — Не знаю, — задумчиво произносит Арс, ложась на парту так, чтобы видеть Лену. — Надеюсь, нет. — Всё равно потом материал придётся навёрстывать, — бурчит Антон, тормоша Арсения по волосам. Наличие истории в расписании всегда изрядно портило ему настроение. Неожиданно раздаётся звук резко открывшейся двери, и все сразу же прячут свои телефоны, думая, что пришёл преподаватель. Арс в свою очередь мгновенно поднимается с парты, вглядываясь в дверной проход. — Привет. Это первая группа? — произносит глубокий женский голос, и Антон наконец-то обращает внимание на человека, вошедшего в аудиторию. У входа стоит худенькая девушка лет восемнадцати-девятнадцати, с книжками, прижатыми к её груди и сумкой, перекинутой, через левое плечо. Её темные, почти идеального черного цвета, волосы торчат во все стороны, вероятно, из-за быстрого бега, а серый свитер мешком висит на ужасно худых плечах, открывая виду тонкие ключицы. Она совсем не выглядит смущённой, лишь ужасно уставшей, и Шастун пытается понять, что это за девушка? Может, кто-то из деканата пришёл предупредить их о приближающемся важном мероприятии? — Да, второй курс, — выкрикивает кто-то с правой стороны от Антона. Девушка вымученно улыбается и проходит в аудиторию, присаживаясь на свободный стул на самом краю длинного ряда. Шастун слышит, как она выкладывает свои книги на стол, и ему кажется, что его мозг сейчас треснет. В голове вертится единственное логичное объяснение происходящему… — У нас, что, новенькая в группе? — тихо шепчет Лена, потрясывая Антона за локоть, а тот пожимает плечами, смотря на Арсения и ловя его изумленный взгляд.***
Арс зажигает лампу на своей тумбочке, заставляя комнату погрузиться в светлые сумерки, из-за чего Антону хочется прикрыть глаза и отдаться сладкой дрёме. Он переводит взгляд на Лену, которая сидит на стуле и смотрит в зеркало, бережно стирая со своих глаз чёрную подводку. Ему становится так по-домашнему комфортно в старых стенах их однушки, поэтому он сам не понимает, как встаёт со своей кровати и бредёт к постели Арсения, присаживаясь рядом с ним и вызвая на лице того милую улыбку. Арс лежит, высоко закинув ноги вверх, и Антон какое-то время смотрит на то, как тот нежится в кровати, согревая своим голым телом простыни, а затем щекочет пальцы парня, заставляя того громко, но коротко рассмеяться. Ему вдруг хочется признаться друзьям в том, что на самом деле он всю ночь видел кошмары и даже просыпался, чувствуя, как в легких с каждой секундой становится всё меньше и меньше воздуха, но потом решает промолчать, потому что им не нужно этого знать. Пусть лучше будут в счастливом неведении, ведь каждый раз, когда Арсений и Лена волновались за него, ему казалось, что его сердце распадается на мелкие кусочки. Им нельзя переживать. Только не из-за него. — Эта Вероника… Новенькая. Как она вам? — нарушает тишину Лена своим тихим сухим голосом, который, как кажется Антону, сейчас не выражает совершенно никаких эмоций. — Ничего такая. Симпатичная, вроде, — хмыкает Антон, толкая Арсения в бок и побуждая того подняться с постели и сесть, скрестив ноги. — Да нормальная, наверное. Выглядит приятной девушкой, — вкладывает свои пять копеек Арсений и кладёт ладонь на плечо Шастуна, приобнимая парня сзади. — С книжками ходит. Ну прямо девушка мечты для Арса, — подшучивает Антон, почувствовав, как внутри распространяется ледяное неприятие из-за собственных слов. — Я вообще-то не по… — начинает говорить Арсений, словно пытаясь возразить, но потом неожиданно замолкает, из-за чего даже Лена отворачивается от зеркала и смотрит на Арсения. — Она просто не мой тип. — Как это ты так понял, даже не пообщавшись с ней, а? — задорно подтрунивает друга Антон, но видит, что тот резко погрустнел, поэтому крепко обнимает парня, обхватывая его талию. Шастун чувствует, как сильно колотится сердце Арсения через тонкую кожу, и этот звук барабанным стуком бьет по его ушным перепонкам. — Вам не кажется странным, что её перевели к нам под конец первого семестра? — как-то загипнотизированно говорит Лена, расчесывая свои волосы пальцами. Другой рукой она разглаживает топ на своём теле, а после кладёт её на бедро, покрывшееся мурашками от прохладного воздуха. — Я бы не сказал, что это странно. Просто необычно, — Антон пожимает плечами, подходит к Лене и обнимает её плечи, ощущая на своих пальцах мягкие локоны, — Давай спать уже. Девушка поднимается с места, по-видимому, всё ещё раздумывая над чем-то своим. Она забирается за Шастуном в кровать, быстро желает спокойной ночи, и Антон бы спросил, что не так, но ему кажется, что в таком состоянии Лена его пошлёт и не станет говорить с ним. Лучше не рисковать и дать подруге самой во всём разобраться. — Спокойной ночи, — Антон разрезает тишину громким голосом, а затем тихо добавляет: — Арс, завтра тебя тоже вытащу, и даже не возмущайся. — Ладно, — так же тихо отвечает Арсений. — Спокойной ночи. Этой ночью Антон ещё долго не может заснуть, думая о приближающейся сессии, страшных монстрах из его снов и о своих друзьях, которые явно чем-то обеспокоены. В частности он думает об Арсении, вспоминая теплые и пьяные объятия лучшего друга, которые принесли ему странное спокойсвие. Он думает о том, что хоть раз хотел бы проснуться не в худых руках Лены, а в крепкой хватке Арса, потому что порой его так сильно не хватает, хоть он и ежедневно находится рядом. Шастун пытается понять, почему это происходит, но вскоре сдаётся, проваливаясь в удивительно спокойный сон, где Арсений танцует в темной комнате, наполненной кучей народа и алкогольными напитками, а он наблюдает за лучшим другом, пытаясь уловить каждое его движение.