33 Острова

Но все же Лера была в плену. Когда ребята приплыли на свой остров, когда растащили Баррикады, Малек рассказывал, что знал. Он сказал, что Леру посадили в башню,и Ахмет с Кириллом ее допрашивали, она плакала. Он не знал подробностей. Всё знала сейчас лишь сама Лера, потому что Ахмета и Кирилла убили, а ее освободили. Лера тогда, возле замка, не успела войти, и отчаяно пыталась сопротивляться. Но противников было очень много, а она одна. Она увидела, как убили Олю, а она была с мечом, она успела его выхватить из рук убитого Сержана. Этот меч в ее руках не просто был стальным. Он светился изнутри. Он отливал холодным, голубым светом, когда она сопротивлялась. Но ребят было слишком уж много. Лера убила двух или трех, прежде, чем ее схватили. Ахмет приказал посадить ее в башню. Лера была изранена, ее губы окровавлены, волосы расрепаны, а одежда наполовину порвана, но тем не менее она оставалась красивой. В тот день ее перевязали и накормили. Она отказалась от еды, лишь попила воду. На следующий день Ахмет сам пришел и принес ей еду. Лера сделала вид, что она будет есть, взяла тарелку с лапшой и котлетой и... высыпала прямо на голову Ахмета. Он грязно выругался и попытался ударить девушку по щеке, но она увернулась. На следующий день он снова пришел. И в этот раз Лера лишь выпила чай, но еду не выбросила на него, а просто отказалась, а еще на следующий день она поела. Совсем немного, но поела. На следующий день он пришел с Кириллом. Она немного удивилась, но все же поела. Она проводила свое время в комнате, с маленьким решетчатым окном и кроватью в центре. Унее не было ничего, ни факела, ни свечи, ни спичек... ровным счетом ничего, кроме.. кроме маленького подарка Тимура. Примерно месяц назад ее заркалце разбилось, и она очень расстроилась, но Тимур забрал его, сделал для него оправу в форме сердца, внутри маленькую дырочку, просунул туда красивый маленький цветок,а сзади заклеил листочком, на котором нарисовал ее портрет, и подарил его ей... сейчас это зеркальце было у нее, чему она была очень рада. Но сейчас не об этом. Как-то вечером, после заката, когда было совершенно темно, сзади кто-то подошел и схватил Леру за талию. Сердце упало в пятки, так, что она даже закричать не смогла... Девушка тихо пискнула, но даже из-за этого писка, чья-то сильная рука зажала ей рот. Господи, как страшно. Она затряслась, и наверно бы упала, если бы чьи-то сильные руки не держали ее так крепко. Послышался звук чирканья спичкой. Несколько факелов загорелись,уже будучи приделаными по бокам стен, но Лера не сразу поняла, кто перед ней. Резкий и яркий свет, страх, обморочное состояние - все это не давало ей нормально сфокусировать свой взгляд. Когда девушка наконец-то поняла, кто это, она буквально повисла на руках одного из них. Это - Ахмет с Кириллом. — Детка, ну чего ты так нас боишься? Сказал Ахмет, который стоял немного поодаль от нее и друга. А Лера только похлопала глазами, не в состоянии даже пошевелиться. Они сели на кровать, усадив не между собой, по очереди заглядывая в глаза, которые не знали куда деться. А их руки лежали на ее коленях. — Отпустите меня. Наконец-то, первая фраза, которая сорвалась с Лериных уст. — Так мы и не держим. — серьезно ответил Ахмет Они отпустили ее и даже отсели. Ога попыталась встать и убежать, но ничего не вышло; схватив ее за руку, Кирилл притянул ее к себе. Их губы практически соприкоснулись, но потом он откинул ее, и она вновь оказалась между парнями. — Ну, пожалуйста... — надрывным голосом, готовым сорваться на вопль, сказала девушка. — Окей. — процедил Ахмет, — Давай так. Сколько тебе лет? — Пятнад..дцать. — запнулась я. — Хорошо. Мы отпустим тебя, если ты девственница. Но не пытайся провести нас, мы все равно проверим, и если ты нас обманешь... Это явно тебе на руку не сыграет! Неужели они думают, что в таком состоянии, она способна на вранье. — Нет. — Что нет? — спросил Кирилл, медленно двигаясь своей рукой по моему бедру. Было неприятно, хотя он и делал это сквозь обрезанные джинсы. — Я не... не девственница. — Отлично. — радостно воскликнул Ахмет. В его глазах заиграли еще более бесноватые огоньки. Он ухмыльнулся, так пошло, что Лере стало не по себе от мыслей о том, что он может сделать с ней. * * * - Посмотри на меня, - тихо-тихо, стараясь не отвлекать самого себя, произносит Ахмет. Он движется медленно - так, чтобы Лера сумела услышать, если, конечно, она всё ещё способна на это. Лера способна - она слышит, волевым усилием приподнимает голову, не замечая прикосновений второго. Или, что вероятнее, делая вид. - Я люблю тебя за то, что ты сделаешь для меня. Лера плачет. Тихо, про себя, не давая слезам возможности добраться до его пальцев, поддерживающих её подбородок. Она, конечно, знает, зачем Кирилл так старательно разматывает бинты, но не способна себе в этом знании признаться. То, что выполняло роль защиты, -сомнительной, но важной для Леры, - кучкой тряпья опадает на пол. А Кирилл улыбается, стоя за её спиной - улыбается Ахмету. Ахмет разрывает нити голыми руками - так, по крайней мере, кажется Лере. Она должна чувствовать всё, должна прожить эти моменты с ним вместе. Он с готовностью принимает обессиленную Леру в свои объятия, а она даже верит на секунду, что он передумал. Она даже видит в глазах его что-то такое, что уже видела давно - сейчас и не вспомнить, когда точно. Она очень ослабевшая. Она не может сопротивляться. У нее просто нет сил. Острая, тупая боль режет все тело, но она старается этого не замечать. Ахмет успокаивающе гладит Леру по спине, чувствуя ребрами её грудь. А Кирилл спускает с неё штаны аккуратно, нарочно медленно, не поднимая голову на Ахмета, продолжающего гладить Леру по спине. А у неё почему-то в этот момент Тимур перед глазами. Честный, добрый, готовый растерзать всех, кто ее обидит. Ей обидно за себя и за него. И страх даже отступает на секунду, но возвращается тут же - с фальшиво-нежными руками на талии, с понимающим взглядом... Лера тихо, беззвучно произносит ''Тимур... Тимур'', но она знает, что его нет рядом и он не сможет защитить ее сейчас. Она слышит шорох одежды Кирилла, слышит металлический треск пряжки ремня, но всё ещё не верит в то, что Ахмет позволит ему сделать подобное. А он уже знает в этот момент - не просто позволит, но и насладится процессом от начала до конца. Она не может смотреть ему в глаза, но смотрит - не из упрямства, а пытаясь мысленно попросить. Ахмет не выполняет просьбу, а только снова хватает её за подбородок - не грубо совсем, будто они давние любовники, и целует в разбитые губы. Он облизывает собственные губы, так и не дождавшись ответа на поцелуй. Он сглатывает слюну с небольшой примесью крови, снова обнимает её двумя руками и приподнимает над землей, почти передавая в руки Кирилла. Прикосновения второго не такие - они страшные, они еще хуже. Она чувствует его пальцы под самой грудью, предоставленной порывам морского ветра. Лера пытается биться, но понимает, что даром - у них ещё слишком много сил, а она не в силах даже самостоятельно сделать пару шагов. Она чувствует, как головка члена упирается в промежность, трется о клитор, игнорируя само влагалище - Кириллу нравится чудовищный тремор её тела в секунду этого прикосновения. Лера больше не способна наблюдать за спокойными действиями Ахмета. Она не хочет смотреть на обнаженный торс, не хочет видеть его глаз. А он не торопится - складывает аккуратно штаны, поверх кладет рубашку. Ахмет трется носом о её подбородок - снова невинный жест давнего друга, не более. Ахмет сжимает её соски меж указательных и средних пальцев, создавая невероятное желание закричать. Она не способна теперь даже думать о Кирилле, продолжающем сжимать её ребра, касаться членом горячей сухой кожи. Лера чувствует прикосновения языка к собственной щеке - Ахмет пытается слизать несуществующие слезы. Они всё ещё внутри. "Чудовище", -Лера не совершает открытия, но эта мысль ранит сильнее происходящего. - "Мерзкое чудовище, гореть тебе в Аду". А Ахмет прекрасно читает по губам - он снова целует её, не давая возможности закончить. Лера пытается сделать единственное, что осталось - укусить побольнее, но зубы смыкаются на пустоте. Он слишком долго прятался и сбегал от всего мира, находясь на виду у всех и каждого, чтобы не успеть выработать отличную реакцию. - Помни меня, - шепчет Кирилл, не давая ей больше прятаться от себя. Леру снова будто током бьет - она хочет забросить руки за спину, пытается ударить, но Ахмет легко перехватывает кисти. - До самого конца помни. Ахмет держит крепко. Он снова целует её - на этот раз в правую грудь. Лера закрывает глаза, но продолжает осознавать происходящее слишком отчетливо - так, будто и видеть продолжает. Только ощущения становятся ещё ярче, ещё болезненней. Отчаявшись затеряться в темноте, она раскрывает глаза и видит перед собой лицо Ахмета - если бы он не делал того, что делал, она бы вряд ли испугалась так этого взгляда: доброго, родного. Он сожалеет о том, что его подсознание так не может - хорошо, что Лера, поддерживаемая теперь обоими "братьями", не видит лица Кирилла. Вряд ли Ахмет до этого подозревал у себя способности раздевать взглядом абсолютно голую девушку. Лера чувствует, как теплый язык касается шейных позвонков, а растрепавшиеся волосы щекочут лопатки. Лера плачет внутренне, но громко и отчаянно. "Прекратите, просто перестаньте", - но говорить не получается, да и не дадут ничего эти разговоры. Кирилл ненавидит терпеть - Ахмет ненавидит терпеть. Не видя причин, по которым нужно быть нежным, но в память о былых временах, он просто шепчет "расслабься" на ухо Лере, а Кирилл вторит - иным тоном, да так, что она ещё больше сжимается. Она ни за что не позволит им, но они и не спросят позволения. Иронично и мельком называя происходящее "правом первой ночи", Ахмет раздвигает пальцами её половые губы, сильно надавливая на поясницу Леры. Кирилл не собирается убирать с её тела руки, то и дело норовящие сдавить грудь. - Не смей, - всё-таки произносит вслух подрагивающими губами. Если бы Лера знала, чем это обернется, то просто покончила бы с собой в самом начале - это было бы стопроцентной гарантией того, что не будет никакого кошмара. Никто и никогда бы не был втянул бы ее в это. Лера игнорирует поступки Ахмета, руки и губы Кирилла, - Лера всегда и во всем винит себя. - Пожалуйста. - Плохо просишь, - смеется в ответ Ахмет каким-то совершенно дурным смехом. Он, впрочем, убирает пальцы, чтобы уже через секунду заменить их членом. Войти с первой попытки не получается - она пытается сжать ноги, несмотря на то, что Ахмет сильнее. Он раздвигает её колени в стороны, стараясь, впрочем, ничего не сломать. Лера видит его лицо прямо перед собой, хочет плюнуть в него, но всё тело немеет. Ахмет вводит член резко, не заботясь о том, что именно она чувствует в этот момент. Лера, пытающаяся напрасно оправиться от болевого шока и заглушить подступившие слезы, не выдерживает всё-таки, когда Кирилл начинает пальцами поглаживать ей напряженные ягодицы. Кажется, что Ахмет совсем не заинтересован в процессе - только агрессивные, почти дикие толчки, создающие сильнейшее ощущение безысходности и боли абсолютной, говорят об обратном. Лера старается вообще ни о чем не думать. Она хватается пальцами за его лицо, выдирает с его головы клочки волос,а Ахмет не прекращает улыбаться - он, как и Лера, боли не боится. Кирилл, раздосадованный приступом агрессии, испытывает непреодолимое желание приструнить её. Кирилл пробирается пальцами к пояснице, опускается ниже. Сначала он просто гладит её - так, что Лера даже не чувствует, захваченная дикой болью внутри себя, перемешанной с настоящим отчаянием. Для Кирилла это просто повод заставить её отчаяться ещё больше, напомнить о том, что она не заслуживает другого отношения. Сначала он вводит палец, не смоченный даже слюной, и Лера снова бьется в истерике, автоматически пытаясь отвесить пощечину Ахмету, но промахиваясь раз за разом. Кириллу всегда нравилась власть абсолютная, а редкие восстания - обязательный побочный эффект такой власти. Он вытаскивает палец не сразу, предварительно вводя его до самого основания, но всё-таки нужно продолжать. Кирилл снова впивается губами в ее тело, а Лера, чувствующая его член, упирающийся в её ягодицы, снова не может шевельнуться. Он входит не сразу - да и невозможно это, как ни старайся. Сначала вводит головку, чувствуя, как сжатый анус расслабляется - организм требует, чтобы хозяйка избежала невыносимой боли. Ахмет же смотрит на неё понимающе, периодически поглядывая на руки "брата", вжавшиеся в хлипкие ребра ещё сильнее. Ему нравится её грудь, покачивающаяся в такт его движениям внутри неё. Его забавляет её серое лицо, разбитые губы и стеклянные глаза. Кирил не вводит член до самого конца, понимая, что может испортить удовольствие себе, если травмирует её слишком сильно. Лера прикусывает губы и собственный язык, едва не превращая всё в кровавое месиво. Кирилл ещё раз входит в неё так глубоко, что она, кажется, теряет на секунду сознание. Лера чувствует, как по приподнятым бедрам стекает мгновенно остывающая сперма, норовя пробраться к ягодицам. Ахмет, дожидаясь друга, внимательно рассматривает улыбку того, такую же безумную, как его собственная. Тот тоже кончает, они одеваются и уходят, положив Леру на кровать. Она почти без сознания, но на следующий день, прийдя в себя, она сделала себе кое-какую одежду из протыни, когда маленькая Айна принесла ей ножницы и нить с иглой. Позже, ее освободили, когда Флинн немного приторомзил, не убивая Кирилла, она подскочила и ткнула ему мечом в пах. Она постепенно отходила, но стала слишком замкнутой, разговаривала лишь с девочками и Тимуром. Он понимал ее. Он был изранен, а она днями напролет сидела у его кровати и просто молчала. Он очень любил ее, а она любила его. И этого было достаточно. Они понимали друг друга без слов.